«В поисках времени». О. Михайлов.
Омский государственный музыкальный театр.
Автор либретто и режиссер Александр Лебедев, дирижер Сергей Воробьев, художник-постановщик Сергей Новиков, балетмейстер Елена Еремеева, видеоконтент Максима Рущенко.

В июне в Омске прошел юбилейный ХХХ Областной конкурс-фестиваль «Лучшая театральная работа по итогам 2023 года». В разделе «Музыкальный театр» больше всего внимания досталось спектаклю «В поисках времени» Омского государственного музыкального театра: специальные премии жюри получили режиссер и два исполнителя.

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Барановский.

Жанр этого произведения его создатели — либреттист и режиссер-постановщик Александр Лебедев и композитор Олег Михайлов — определили как «музыкальная притча», а по формальным признакам это скорее так называемый драматический (или камерный) мюзикл, явление нового тренда на музыкально-театральной сцене. У самогό произведения довольно длинная и сложная история создания: работа над ним началась еще в 90-е годы, и для пианиста-виртуоза и импровизатора Михайлова это была чуть ли не первая проба композиторского пера. Только в 2017 году мюзикл был поставлен в камерном несценическом пространстве в Москве (под названием «Песчаный словарь»), затем — на учебной сцене Новосибирского театрального института. И, наконец, обрел профессиональное сценическое воплощение в Омске.

Либретто музыкальной притчи соединяет вольную трактовку религиозных повестей Н. Лескова, сюжеты которых в свою очередь заимствованы из так называемого древнерусского Пролога, поэзию средневекового арабского мыслителя Абуль-Ала аль-Маарри и собственно авторские тексты Лебедева (так, один из персонажей — Махмуд, и вся его история придуманы либреттистом). Здесь через древние легенды и сказания, средневековые тексты воплощаются фундаментальные для современного мира этические идеи национальной и религиозной толерантности, всеобщего гуманизма, разумного потребления, необходимости поиска духовного пути — заявка серьезная. Притчевость подчеркивается аллегоричностью высказывания, отсутствием бытовых подробностей, использованием принципов эпической драматургии: включается прямое повествование в виде описаний и комментариев, сюжет движется за счет чередования отдельных картин и эпизодов и не имеет конкретных временных и географических привязок.

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Барановский.

Главных героев три, они относятся к разным сословиям и разным авраамическим религиям, рядом с каждым — архетипический женский образ, каждый проходит тяжкий путь земных потерь, но обретает духовные истины. Данила — христианин, воин, поддавшийся соблазну богатством, в результате чего потерявший жену Марию и ребенка, мучимый совестью за неоправданные убийства; Махмуд — мусульманин, крестьянин, в поте лица добывающий пищу для себя и матери Фатьмы, после смерти которой (ее в гневе губит Данила) превращающийся в грабителя; Абрам — иудей, богатый купец, все делающий ради счастья своей обожаемой дочери Рахили, но разоренный грабежами Махмуда, заключенный в страшную тюрьму, обрекший дочь на бесчестье и самоубийство. Именно он соблазняет Данилу богатством и невольно разоряет его вместе с собой — таким образом круг замыкается, каждый герой виноват перед другим, в финале их объединяют страшное горе, раскаяние и молитва — разным богам, но одним для всех небесам.

Музыка этого сочинения имеет камерный характер, композитор использует лаконичные средства — в мюзикле нет хоровых или сложных развернутых ансамблевых сцен; ее структура представляет собой в основном чередование сольных номеров, написанных в куплетной или трехчастной форме, которые идут в сопровождении небольшого ансамбля инструментов с лидирующим фортепиано (под фонограмму). В вокальной партии Махмуда ощутимо влияние арабской музыки, в музыкальной характеристике Абрама — еврейской, партия Данилы же скорее общеевропейского склада. В аккомпанементе сквозной становится джазовая по манере (ближе к регтайму) тема, которую можно определить как лейтмотив пустыни — той условной локации, которая объединяет все действие и является метафорой земной юдоли, не очень благосклонной к человеку.

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Барановский.

И либретто, и музыка мюзикла заметно эклектичны, в драматургии видны «швы» в местах, соединяющих разные истории, иногда сложно уследить за сменой событий и вникнуть в суть комментариев к ним. К тому же, честно сказать, притчевая прямота этических высказываний, порой навязчивое морализаторство вкупе с метафорикой, аллегориями и символизмом — та еще смесь; произведение перегружено идеями, смыслами, образами/персонажами, художественными приемами, что притупляет восприятие, заставляет временами заскучать и даже устать (хотя спектакль не длинный — 2 часа без антракта). Это тот случай, когда событий много, а главное найти не просто. Но к завершению судьбы всех персонажей все сюжетные и идейные линии сходятся, все нити связываются в узел, и это ценное качество финала все же придает композиции необходимую целостность и содержательную завершенность.

Для столь необычного материала режиссер Лебедев находит и необычную (для музыкального театра) форму. Он ставит спектакль прямо на сцене большого зала музыкального театра, действие разворачивается на ее поворотном круге, а зрители сидят вокруг него — как в цирке вокруг арены, только в один ряд, максимально приближенно к месту действия. Следуя принципу камерности, постановщики практически отказываются от декораций, реквизита, создают условные костюмы. Функцию «смены декораций» берет на себя видеопроекция, использованная весьма изобретательно: с колосников видеоизображение направляется отвесно вниз, ровно по диаметру поворотного круга, и «окраской» сцены либо условно обозначает место действия, либо создает образ головокружительного вихря, бури в пустыне, морочащей героев, путающей их судьбы. Кроме основных персонажей в историю включаются аллегорические: Белая женщина и Черная женщина, которые, в основном, выполняют роль комментаторов; бессловесные Слепые и Гурии (созданные пластическими средствами коллективные образы). Постановка компактна, сцены меняются стремительно, режиссер не пытается разукрасить действие колоритными деталями (которые могли бы быть, учитывая контекст действия), ему удается сконцентрировать внимание на главном, хотя дробность сюжета, заданная либретто, иногда все же приводит к сценической невнятности.

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Барановский.

Композитор и режиссер мюзикла дали что попеть-поиграть артистам, да еще и на ярких эмоциях. Здесь труппа Омского музыкального театра предъявляет свою слаженность, прекрасные профессиональные качества, разнообразие индивидуальностей. Занятые в спектакле исполнители полностью погружены в материал, они явно любят и своих героев, и постановку, а зрители немедленно откликаются на их искренность. Хороши исполнители трех главных героев, создающие по законам притчи образы, актерски и вокально типизированные, но при этом убедительно развивающиеся: Михаил Дергилев (Данила), Александр Серков (Махмуд, специальная премия жюри фестиваля), Илья Скляров (Абрам) — их последняя сцена полна подлинного драматизма. Из эпизодических персонажей очень ярок Игорь Парамонов в образе гротескно-утрированного, практически эстрадного Разбойника. Женские образы в спектакли более скромные, принадлежат лирико-поэтической сфере, но здесь нужно отметить более развитую и драматически насыщенную роль Рахили, подробно и трогательно сыгранную Анной Рыльцевой, и очень выразительную, острую и многогранную работу Ирины Ройз в роли Черной женщины, которая к тому же в ходе сюжета перевоплощается в других персонажей (специальная премия жюри фестиваля).

Новая постановка Омского театра любопытна сама по себе и вызывает очень хорошую ответную реакцию публики при всей сложности темы и шероховатостях сюжета. Но кроме того она дает повод в очередной раз задуматься о жанре мюзикла, который в отечественном изводе окончательно перебрался в репертуарный театр и в основном превратился в нечто среднее между советской опереттой, драматическим спектаклем с музыкой и нашим по сей день скромным представлением о западном мюзикле, от которого осталось, в частности, тяготение к классическим литературным сюжетам. Сегодня таких сочинений — вал, девятый вал, захлестнувший сцены российских музыкальных театров. Пусть будет так, но печалит в этой ситуации то, что образцы этого жанра все чаще малоотличимы друг от друга: в основном композиторы не утруждают себя кропотливой работой над индивидуальными музыкальными характеристиками, тонкой и красочной оркестровкой, редко придумывают по-настоящему выразительные и запоминающиеся вокальные мелодии или лейт-темы (иной раз складывается стойкое впечатление, что музыка сгенерирована искусственным интеллектом) и ориентируются на электронное звучание, подзвучку оркестра и голосов, причем исходят из принципа «чем громче, тем лучше». В этой ситуации формирование новой, пока еще очень тонкой ветви — драматического, или камерного мюзикла (определение это, конечно, почти оксюморон) — может стать определенным противовесом массовой коммерческой продукции, расширить возможности жанра, обогатить репертуары театров, привлечь к ним новые слои публики.

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Барановский.

Спектакль «В поисках времени» не похож на штампованную валовую продукцию и задает интересное направление на пути поисков российского мюзикла.