«Осенний марафон». А. Володин.
Новосибирский Академический молодежный театр «Глобус».
Режиссер Лариса Александрова, художник Анастасия Григорьева.

Что-то случилось с погодой. Очевидно, дождит: все бегут ставить «Осенний марафон». Балтийский дом… Старый Оскол… Новосибирский «Глобус»… Театр Маяковского тоже что-то объявлял, но потом затих…

В новосибирском «Глобусе» премьеру сыграли совсем недавно. В центре малой сцены художник Анастасия Григорьева подвесила сооружение из спутанных, завязанных узлами телефонных проводов: то ли дерево, под сенью которого можно осознать свои связи с жизнью (разноцветные кабели тянутся ко множеству звонящих телефонных аппаратов: куда ни сунься — телефон), то ли многофункциональная веревка для повешения. И больше на этой сценической земле практически ничего нет. Ну, если не считать каких-то мелочей…

Когда Володин хотел как-то резко и плохо выразиться о неприятной ему женщине (что бывало чрезвычайно редко), он говорил: «Знаешь, она такая… такая… волевая!» «Волевая» было самое ненавистное ему в людях, поэтому лирическим героем вечно самобичующегося Володина и стал совершенно безвольный Бузыкин, проживающий «горестную жизнь плута».

П. Харин (Бузыкин).
Фото — В. Дмитриев.

В «Осеннем марафоне» Ларисы Александровой все женщины волевые, энергичные, деятельные и ходят размашистыми деловыми походками. Алла и Нина (Светлана Прутис и Мария Соболева) пекут одинаковый хворост, дочка Лена (Светлана Грунина) пишет стихи, помогает делать ремонт и уезжает на Север. Алла еще бесконечно вяжет (свитера, шапочки, отношения, связи…), воспринимая мужчину в большой степени как распялку для пряжи и моментально связывая его по рукам в буквальном смысле. Томная Варвара (Елена Гофф) тоже не какая-то квашня-неудачница, а деловитая карьеристка, быстро охмуряющая директора издательства Веригина.

Легки на связи и «марафонят» здесь, впрочем, все: Варвара легко соблазняет уставшего от редактуры ее перевода Бузыкина. Аллочка, поругавшись с Бузыкиным, не менее легко утешается с Пташуком (Алексей Архипов). Билл (Владимир Алексийцев), похожий на советского служащего, вожделенно мотается за Ниной. Так что бузыкинством тут не охвачен, пожалуй, только сосед Василий Игнатьевич (Александр Варавин), сосредоточенный больше на грибах, водке и на том, как смешать одеколон с корвалолом. Фраза из «Любимых» — «Другая есть у всех» — в полной мере отвечает духу происходящего в спектакле.

М. Соболева (Алла), П. Харин (Бузыкин), А. Архипов (Пташук).
Фото — В. Дмитриев.

При этом все куда-то бегут, спешат, всё — скороговоркой. Группа граждан энергично изображает то бегущую толпу, то давку в троллейбусе, то студентов, фотографирующих всё и вся на айфоны. Спектакль динамичен и пластичен, и разгадка его движенческой природы легка: Лариса Александрова — успешный режиссер-хореограф, много работала в «Балете Евгения Панфилова», удостаивалась в этом качестве премий. И, видимо, как раз поэтому внешняя, пластическая сторона «Марафона» выразительнее внутренней, человеческой истории.

И вот до сих пор ни разу я не упомянула Бузыкина (Павел Харин), не странность ли? Для этого спектакля не странность. Пока что он представляет собой «группу лиц без центра».

П. Харин (Бузыкин).
Фото — В. Дмитриев.

В самом начале Бузыкин лежит под помостом сцены, в своем «подполье», и сладостно переводит что-то. Он все время стремится вниз, в эту нору — и пусть остальные стучат каблуками по планшету. Но жизнь не пускает его. Одетый в теплый свитер, как видно, связанный Аллочкой, да еще в недовязанной шапочке, он в испарине болтается бесхребетным кулем, вернее, его таскают туда-сюда, как куль. Непонятно, зачем нужен неожиданно жесткой Нине (запоминающаяся работа С. Прутис) и сосредоточенной исключительно на спицах смешной долговязой Аллочке этот тюфяк без сколько-нибудь выраженного мужского и интеллектуального начала, эта мягкая игрушка. Женский взгляд Ларисы Александровой на Бузыкина строг, но это не прибавляет драматизма (комического ли, трагического ли) главному герою. Мы просто видим, что он запарился — во всех смыслах… и в свитере.

Я уверена, что в уже сложившемся рисунке Павел Харин еще найдет подробности и сыграет момент бузыкинского освобождения от рабства и нового пленения «предлагаемыми обстоятельствами». А пока не очень ясно, с какой такой тоски его вспаренный Андрей Павлович в финале решает повеситься на «древе нежизни» из телефонных проводов.

Действие этого «Осеннего марафона» лишено винтажных примет 80-х, это некое «общее время» (Билл записывает замечания в планшет, хотя убогая его сумка явно из советского магазина). Но по всему чувствуется, что это нашего времени случай и дни нашей жизни, в которые беспрепятственно перебежал Бузыкин 80-х, не поступившись ничем из прежнего образа жизни, только прибавив темп. Вечный такой Бузыкин. Оно и правда — Володин сочинил образ на века. И хотя казалось, что легендарный фильм ничем не перешибить, что тема в эстетическом плане закрыта, — горестный плут пошел жить дальше, самостоятельной театральной жизнью. Здравствуйте, Андрей Павлович!