А. Володин. «С любимыми не расставайтесь».
Молодежный театр Алтая (Барнаул).
Режиссер Дмитрий Егоров, сценография Фемистокла Атмадзаса.

ПРОСТО ПУСТО В ЖИВОТЕ

На Володинском фестивале показали спектакль, который на премьере 24 ноября видела в двух составах Софья Козич. Ей есть с чем сравнить фестивальный показ.

Спектакль предваряет пролог. На экране из мятой бумаги, натянутой на каркас во всю ширину сцены, — страница vkontakte пользователя Юлии Приваловой. Приходит пять издевательских сообщений от ее мужа Данилы Привалова. Курсор медлит секунду. Статус «Меня нет». Клик на аудиозаписи: Земфира, «Без шансов». И под эту песню, со скоростью четыре клика в секунду, меняется аватарка, удаляются свадебные фотки, Данила исключается из друзей и мужей, стена зачищается. Всего 2 минуты 28 секунд и — никаких проблем, никакой любви.

Никакой любви нет в спектакле «С любимыми не расставайтесь». Точнее, ее отрицают всеми средствами, а само слово «люблю» звучит как статус «замужем» или «в активном поиске» — простое обозначение совместной жизни. Дмитрий Егоров не играет в ретро и не пытается заставить актеров мыслить, как в 1970-х: его герои живут сегодня. И эта проверка — устарела пьеса или еще нет? — показывает, что система ценностей стала другой, как, впрочем, и быт, и язык. Приходится полностью менять саму логику текста. Если в пьесе развод — дело серьезное, разрушающее жизнь, то в спектакле разводящиеся воспринимают поход в суд как неприятную формальность, которую надо поскорее выполнить. Одни изображают счастливые семьи с улыбками, как на коробках сока «Любимый», другие в обнимку читают глянцевые журналы, третьи копаются в одном смартфоне. Вопросы судьи вскрывают только степень раздражения от бюрократической волокиты и друг от друга.

Собственно зачем здесь нужен судья, если все решено до него, и он не может ничего исправить? В спектакле эту роль играют в очередь Валерий Золотухин и Анатолий Кошкарев. Герой Валерия Золотухина любит грязные подробности: он так и тянет голову, словно кобра, когда их чует, и ему важно только, чтобы не нарушались общепринятые правила (у него самого роман с секретаршей, которую играет Светлана Елисеева). Анатолий Кошкарев создает другого персонажа, которого абсурдность происходящего и злость на нечеловеческую глупость ответчиков доводят до изнеможения. Потому что единственное, за что у них болит душа, — так это за дорогую технику. И если Митя хочет наказать Витю за то, что Катя провела ночь в его квартире, то он разбивает обидчику ноутбук и зеркалку. И Витя (Алексей Межов) от злости режет себе руку ножом, чтобы засадить Митю на несколько суток, выдав это за «нападение с холодным оружием». Да и у зрителей замирало сердце, когда на одном из спектаклей макбук ломали о колено.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра

Ложь и пустота слов персонажей подчеркиваются, а все лирическое — высмеивается. Сцена, в которой приходит Женщина по объявлению о размене квартиры, подана как клоунский номер. Лариса Корнева играет полусумасшедшую старушку — после каждой фразы убегает за дверь, но потом возвращается, чтобы досказать никому не интересные истории про перегородку, которую она почему-то не может снести. Над ее страхом одиночества и лирическим настроением смеется вся массовка, а когда она читает володинское стихотворение «Зачем расставаться с любимыми», пытаясь примирить Катю и Митю, смех перерастает в гомерический хохот. И вот уже она сама хихикает, дочитывая последние строчки. Володин устарел…

С чистого листа потребовалось переписать сцены в доме отдыха молодежи (таковые давно сменились обычными клубами). Конкурсы, конечно, другие, с корпоративов: вместо бега в мешках мужчины на скорость переносят женщин с места на место в одной из поз камасутры, игра со стульями «третий лишний» заменена на задание эффектно, и тоже парами, лопнуть надувной шарик. Это нарочно сыграно так, чтобы вызвать у зрителей ту же реакцию, которая возникает на песню «Валера». От Володина остался только диалог ведущего Валеры с Катей: он пьет текилу, «отшлифовывает» ее кокаином, параллельно уговаривая Катю подключиться к хору голосов, скандирующих «Я об этом не думаю».

Как неприятный сон, как прошлогодний снег возникает между делами о разводе видео, на котором во время регистрации браков сотрудницы загса желают молодоженам счастья, причем у каждой из них — свой собственный текст. Это документальные кадры: режиссер мультимедиа Наталья Наумова сняла их прошедшей осенью в барнаульском загсе. После того, как Катя уходит не в дверь, а в бумажную стену, с колосников льется вода, и размокший задник с проекцией лица служащей загса становится полупрозрачным. И изображение разрывают на части, словно живого человека: вот уже видно только говорящий рот, вот — только вздрагивающий локон…

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра

Сосчитай до ста — такие вот длинные паузы в спектакле. Актеры дают оценку не спеша, честно накапливают энергию для того, чтобы сказать новую реплику. Получается, что скорость жизни персонажей совершенно не соответствует сегодняшнему дню, и такой замедленный темпоритм вообще не в логике сурового современного мира, который режиссер предъявляет.

Без вариантов: история Кати и Мити тоже стала более жесткой. Когда Митя приносит Кате письма в общагу, она кладет его руку себе на живот — там его ребенок. Но Мите все равно, поэтому он тушит сигаретку о свою руку, чтобы почувствовать что-то хоть через физическую боль. Но больше ничего не предпринимает, и Катя делает аборт. Эту роль играют две актрисы, и очень по-разному. Мария Сазонова с ее мальчишеской, угловатой фигурой «выращивает» из своей героини советскую Гедду Габлер, молодую Медею, для нее аборт — месть, война. Митя Кирилла Фрица ей под стать: в сцене, когда он не выпускает ее из дома, они устраивают практически настоящую драку. Маргарита Ходарева — совсем иная, володинская героиня: хрупкая девушка с настоящим чувством к Мите, которая запрещает себе его испытывать (неслучайно, выходит, на фестиваль приехал именно этот актерский состав). Для нее аборт — несчастье, досадная ошибка: неуклюжий Митя Владимира Хворонова просто не находит вовремя нужных слов, не останавливает, немеет, хотя Катя все-таки ему дорога. И спектакль в такой трактовке получается более логичным, но менее суровым. Однако, несмотря на все различия, последнюю сцену на премьере оба состава сыграли похоже. Она рифмуется с той, где новая Митина девушка Ирина признается ему в любви, отстраняя его от себя, даже зачем-то возвращая подаренную им белую розу.

Алексей Межов (Валера) и Мария Сазонова (Катя).
Фото — архив театра

Безотносительно объекта любви герои испытывают настоящие чувства. В больнице после аборта Катя выходит к Мите, садится рядом на диван и повторяет бесцветным голосом: «Я скучаю по тебе, я скучаю по тебе, я скучаю по тебе». Митя тянется обнять, но она отталкивает его, все сильнее отталкивает — «Я скучаю по тебе, Митя! Скучаю, скучаю по тебе». Почти кричит — но не зовет. Просто пусто в животе.

Без шансов, без вариантов, безотносительно именно к вам.

НЕ РАССТАВАТЬСЯ? ПОЧЕМУ?

О гастролях на фестивале «Пять вечеров» им. А. М. Володина

В семидесятые, когда была написана пьеса и в восьмидесятые, когда вышел в свет знаменитый фильм Павла Арсенова, драма володинских героев — молодых супругов Мити и Кати — была понятна каждому. Но что же такое «Дело о разводе» сегодня, когда процедура расторжения (а частенько и заключения) брака превратилась в канцелярскую формальность?

В постановке Дмитрия Егорова, адресованной молодому поколению, действие перенесено в наши дни. Митя (Владимир Хворонов) то и дело потягивает пиво из двухлитровой пластиковой бутылки, Катя (Маргарита Ходарева), привлекая внимание бывшего мужа, принимает красивые позы на диване, листает глянец. И прочие молодожены, решившие расторгнуть брак, заключенный не то на спор, не то по нелепой ошибке, инертны и подчеркнуто ограниченны. Некоторые — до карикатурности. Кажется, что между многими молодыми людьми не только никогда не было, а попросту и не могло быть настоящих чувств. И в некоторых парах, к сожалению, партнера не слышат не только персонажи, но и актеры…

Спектакль начинен всевозможными атрибутами современной жизни — своеобразными ориентирами, вероятно, призванными помочь сидящим в зале подросткам идентифицировать себя с володинскими персонажами: здесь и соцсети, и Angry birds, и зеркальные фотокамеры. Колонки разрываются от хитов Земфиры и «Сплина»… Все разводящиеся, ожидая своей очереди, находятся на сцене, пока разыгрывается история Кати и Мити, но почти не наблюдают за происходящим. Они сидят, уставившись в мобильники, застыв, как манекены. Экраны интересуют больше, чем жизнь вокруг. Гаджеты в спектакле служат аллегорией разобщения. Стилистика выдержана, но к историям из пьесы она не имеет отношения. И этот зазор заставляет задуматься скорее не о том, что мы разучились общаться в реале, а о том, что и герои Володина не умели. У нас-то хоть социальные сети есть!

Маргарита Ходарева (Катя) и Владимир Хворонов (Митя).
Фото — архив театра

Но главная проблема, требующая решения при постановке «Любимых», сегодня состоит в том, что фигура судьи анахронична. Морализаторские наставления этого персонажа режут слух — сложно поверить в то, что современные служители закона могут быть столь обеспокоены судьбами граждан… Герой Анатолия Кошкарева переживает очень достоверно, но в структуре целого его озабоченность производит впечатление патологии: зачем он так усложняет жизнь свободным, взрослым людям?.. При этом на бумажном за-днике периодически всплывают видеозаписи: напомаженные работницы ЗАГСа с гипертрофированной душевностью выдают напутствие брачующимся. Выспренность интонаций и витиеватость формулировок от раза к разу меняются, но за этим можно расслышать лишь одно: сегодня брак — пустая формальность, или, используя речевой штамп, — «штамп в паспорте».

Пожилая женщина, пришедшая домой к Мите и Кате по объявлению о размене квартиры, пытается предостеречь супругов от ошибок, с которыми ей самой довелось столкнуться в юности. Героиня рассказывает о капитальной перегородке, по ее собственному желанию возведенной в комнате, где они жили с сестрой. За вполне бытовой, на первый взгляд, историей всплывает настоящая драма двух близких друг другу людей. Но найти такую интонацию, чтобы не впасть в морализаторство и пафос при произнесении монолога о том, что с любимыми не стоит расставаться, сегодня трудно. В этом эпизоде режиссер находит остроумный ход. Лариса Корнева читает монолог предельно искренне, но и предельно патетично. А все вокруг заливаются от смеха (да женщине и самой смешно от того, что она ни с того ни с сего разразилась неуместной тирадой). И снимают ее на камеры мобильников, и ясно, что такой забавный монолог будет иметь в сети успех.

Кирилл Фриц (Митя), Женщина (Лариса Корнева) и Мария Сазонова (Катя).
Фото — архив театра

Но почему же, в таком случае, персонажи не смеются над вопросами дотошного судьи?
Развлечения в двадцать первом веке, конечно, несколько иные, нежели в предыдущем — вместо чарльстона и бега в мешках в спектакле с размахом показана развязная пьяная дискотека. Вместо игры «безбилетный пассажир» — весьма затянувшиеся пошловатые конкурсы. Лощеный накокаиненный диджей настойчиво рекомендует Кате не думать. «Я об этом не думаю, повторяй за мной!» — твердит он в микрофон (настолько долго, что уж забываешь, о чем именно). И как-то уж очень внезапно героиня, бывшая прежде живой, в этой сцене превращается в куклу и не пытается отстоять свое желание думать (конечно, сдаваясь в итоге), а откровенно и дешево ломается.

Шанса на соединение режиссер героям не дает. В финальной сцене они сидят на диване, упершись взглядами в пространство перед собой, и не могут преодолеть некоммуникабельности. Единственное, на что способна Катя, — это методично повторять «Я скучаю по тебе, Митя! Я скучаю по тебе!». Может быть, получилось бы лучше, если б она написала смс?..