На «Балтийском доме» Драматический театр им. Г. Холоубека (Варшава, Польша) сыграл спектакль Кристиана Люпы, в котором он не только режиссер и художник, но и автор текста

Занявшись спектаклями о культовых персонажах ХХ века, в «Персона. Мэрилин» из всех мифов, окутывающих Мэрилин Монро, Кристиан Люпа выбирает один как главный. Нет, он не отказывается от таких поп-сюжетов как алкоголизм Монро, лечение в психушке под руководством доктора Гринсона (быть, может, виновного в финальной передозировке и смерти Мэрилин) и ее роман с Артуром Миллером. Но центральным мотивом становится желание Монро сыграть Грушеньку из «Братьев Карамазовых», ее пьяная самоидентификация с персонажем, через которого Монро хочет избыть боль женской души, с которым самоидентифицируется в пьяном бреду репетиции «В Мокром» (для которой вызвана Паула — реально существовавшая партнерша по замыслу «Карамазовых»).

Сцена из спектакля.

При этом все происходит в заброшенном павильоне киностудии, где когда-то снимался Чаплин и в котором живет Монро. П. Руднев писал — фотостудия, но нет — павильон киностудии, и это важно. Не фотосессия (хотя она тоже есть в спектакле) — игра перед камерой, съемка всего и вся. Это, естественно, метафорическое пространство: реальная Монро жила в замкнутом мире своего домашнего «бунгало», Люпа запирает ее в эстетизированном пространстве искусства, ржавые двери которого запирают выход в реальный мир, заставляют «вечную женственность» чувствовать себя актрисой перед камерой.

Эх, не было на спектакле Ю. М. Барбоя, а ведь это про то, как А играет B в присутствии С… И даже более сложно.

Взаимоотношение актера с ролью, пусть и несыгранной, «слипание» актерской природы с желаемым образом и моменты воплощения и развоплощения, перетекания природ и их взаимозависимости — вещи очень любопытные и содержательно, многообразно сыгранные Сандрой Коженяк — великолепной актрисой (по-моему, она гораздо лучше самой Монро). Расплывчатая, растекшаяся телесность героини желает обрести форму в образе, но не имеет для этого внутренней энергии, ускользающая красота расслабленно наблюдает за самой собой, реальные персонажи — мужчины брезжат в ее сознании Алешей и Митей, поскольку слияние реальностей жаждет своего воплощения здесь, в павильоне. Иногда возникающий экран отражает неизвестно какую реальность: в финале на нем будет рыдать о том, что она не Монро, актриса Сандра Коженяк, но ведь тоже не она, а Коженяк, играющая себя так же, как играет себя Монро…

Люпа при этом, как всегда, на пограничьи между гениальностью и графоманией. В данном случае прямо — как автор текста, который во второй части — самый уязвимый компонент.

Но в спектакле страшно много того, о чем хочется думать театральному человеку.