«Кошкин дом». По сказке С. Маршака.
Детский музыкальный театр «Зазеркалье».
Режиссер Александр Петров, композитор Анатолий Шух.

Психологическая напряженность, которой взрослым сейчас не избежать, по возможности не должна влиять на жизнь детей: к очередным школьным каникулам театр «Зазеркалье» выпустил спектакль «Кошкин дом».

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Полноценную детскую оперу, созданную несколько лет назад композитором Анатолием Шухом по классическим канонам этого вида музыкального театра: в наличии арии, совсем непростые ансамбли, развернутые финалы, танцы, действенный хор. Притом все — с достаточной долей иронии по отношению к самой традиционной опере, что совсем немаловажно для современных детей, изначально скептически настроенных к скучному, длинному оперному спектаклю в важном академическом театре. Здесь же ирония заложена композитором в самом сочинении, а постановщик Александр Петров все это еще и вкусно обыграл. Представление компактное, нарядное (художник-постановщик Наталия Клёмина), добротно проработанное музыкально (дирижер Аркадий Штейнлухт), спетое с внятным текстом, с немалой долей стилистики ревю и мюзикла — как эффектно появление главной героини, красавицы-модницы Кошки! А, собственно, почему нет? «Сделайте нам красиво» — это совсем не всегда со знаком минус, если соблюдены вкус и мера. Здесь абсолютно соблюдены.

На самом же деле спектакль, как и его литературная первооснова — «Кошкин дом» Самуила Маршака — о серьезном: о воинствующем мещанстве, об эгоизме и чванстве, о неумении открыть сердце для сопереживания и помощи. О хамстве, невежестве, дурном воспитании. И о настоящей доброте, приносящей счастье и дарящим ее, и получающим. Обо всем этом серьезном сказано без занудной назидательности — легко, изящно, очень смешно. Иногда остро гротескно, иногда грустно, но в меру, без слезливой сентиментальности. А сыграно азартно, мастеровито и с явным удовольствием.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Традиция «Зазеркалья» — воспитывать молодых актеров на сцене в живом действующем спектакле. Целая Мастерская профессора Петрова может прийти с Моховой на Рубинштейна, 13 и выдать самостоятельный студенческий спектакль, который потом, частично с другими исполнителями, останется в репертуаре. Вот и в «Кошкином доме» во многом тон задает важный коллективный персонаж спектакля — хор: студенты Александра Васильевича, первокурсники. Этот хор очень непохож на своего академического собрата: живой забор в островерхих колпачках вдруг причудливо рассыпается на группы, подобно скоморохам, пляшет, прыгает, кувыркается — и снова мгновенно выстраивается в строгую линию. Или черными корягами торчит из земли на погорелом дворе, или вьется вьюгой, а то и полыхающим заревом пожара стелется по полу богатого дома. Этот поющий-танцующий коллективный персонаж выполняет еще и роль слуг просцениума (привет японскому театру и comedia del arte,) благодаря чему на игровой площадке все меняется стремительно, без досадных швов. Все эти вокально-танцевально-акробатические функциональные арочки и связки — естественная часть представления, с виду несложного, но на самом деле очень четко продуманного и отшлифованного режиссером-мастером.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

А основные персонажи спектакля — это отменная галерея типажей, соединяющих характерные черты животных, людей и артистов музыкального театра с определенным амплуа. Кошка (Ольга Васильева) — избалованная опереточная дива, изящная красотка, требующая постоянных похвал, и есть за что хвалить: слегка капризное жеманство, кошачья пластичность, красивый голосок. Петух (Данис Бухараев) — в «светском» обществе типичный герой-любовник (с теноровыми петухами) и бретер, в семье — грубый насильник. Курица (Ирина Горбачёва) — наседка, озабоченная исключительно производством яиц и защитой своих супружеских прав на шикарного премьера. Пара Коза и Козел (Екатерина Хоменчук, Николай Сысак) — даже на фоне кошкиного мещанского grand Suaire совсем уж серенькие мещане (что великолепно сыграно), довольные своим обедом в огороде и хозяйкиной геранью, однако же большие любители похорохориться между собой. Свинья (Елена Терновая) — блистательный эталон самодовольства и беспардонности. Дворник Василий (Алексей Сазонов) — квалифицированный прислужник с профессиональной атрофией собственного мнения, но подспудно не лишенный добрых чувств, в театральной иерархии — простак. А еще два котенка (Анна Щербакова и Полина Поляцкая) — очень даже жизнеспособные дети, обладающие оптимистичной энергией выживания в любых обстоятельствах; вариант инженю.

Есть еще в спектакле короткие яркие зарисовки других деток: хамоватые хулиганы-петушки (все дозволено!) или тупенькие универсальные потребители съестного — поросята. Взрослые производят себе подобных.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

О детских спектаклях часто говорят «милый, трогательный». Здесь эти эпитеты не подходят. Сатиричность, яркая характерность типов, приближающаяся к гротеску, отсутствие слезливой чувствительности, несмотря на добрый финал, отсылают к гоголевским категориям. Общество на кошкином приеме легко ассоциируется с помещичьими собраниями из «Мертвых душ» или «Ревизора». Кошка — немножко Анна Андреевна (скорее в мейерхольдовском варианте), Петух в гостях — слегка Хлестаков, а дома — сильно Ноздрев. Свинья — собирательный образ самодовольной беспардонности тоже гоголевского замеса. При этом мудро-наивная первозданная теплота представления — тоже сродни гоголевским настроениям. Соответственно, зрительскую реакцию это способно вызывать не только эмоциональную, но и мыслительную. Потому что — не просто красиво и смешно: задевает смыслами, актуальными ассоциациями, небытовой театральностью, хорошей музыкой со значимой интонацией.