«Коридор».
Пермский академический Театр-Театр.
Режиссер Дмитрий Волкострелов.

В Пермском Театре-Театре вышел новый спектакль Дмитрия Волкострелова «Коридор». Спектакль, нетипичный для режиссера: в нем есть 36 разработанных персонажей, вполне ясная актерская игра с использованием выразительных средств. И даже — кажется — есть история. Все это правда, если вы начали просмотр спектакля в Коридоре. И совсем иначе все это выглядит, если начать с Закулисья.

Степан Сопко. Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

Все же необходимо описание. На Сцене-Молот в центре сценического пространства установлен длинный узкий коридор. Узнаваемый, типовой, где нижняя часть зеленая, а верхняя белая. Входящие в зал зрители видят его снаружи, а также видят, что этот коридор занимает не все пространство — он установлен по центру, по краям же от него тоже стоят зрительские стулья. При покупке билета можно выбрать Сцену 1 (Коридор) или Сцену 2 и 3 (Закулисье), там же висит предупреждение, что во время спектакля зрители поменяются местами. И все же, если не знать, как устроен спектакль, выбор места — случайно выпадающая точка входа в «Коридор».

В театре Дмитрия Волкострелова зрителям обычно непросто. Особенно трудно бывает тем, кто любит традиционный театр с четвертой стеной, в котором достаточно только смотреть и, в лучшем случае, работать душой. Волкострелов часто ставит спектакли безнарративные, логика которых зачастую неочевидна и труднодоступна, основным сюжетом которых является не драматургический, а сценический процесс. И редко когда режиссер «помогает» искать точку подключения — это всегда задача пришедших на спектакль.

Кристина Мударисова. Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

И в этом смысле спектакль «Коридор» — нетипичный. Так как если вы начнете просмотр внутри Коридора, со Сцены 1, то увидите нестандартно организованный, но с детства знакомый «настоящий» театр-театр. Перед сидящими вдоль стен зрителями, не имеющими здесь никаких других возможностей, кроме невидимого присутствия, проходит галерея из 36 персонажей, созданных шестью артистами. Алексей Корсуков, Марат Мударисов, Кристина Мударисова, Анастасия Панова, Люся Прохоренко и Степан Сопко — прекрасный ансамбль, в котором каждый из актеров мастерски перевоплощается и через весьма ограниченное включение, широкими, но тщательными мазками рисует для нас узнаваемые портреты тех, кто жил когда-то в этих стенах.

Коридор этот, как быстро становится очевидным, — коридор большой коммунальной квартиры, вдоль которого располагаются двери в отдельные комнаты. Но заглянуть в них мы не можем, мы только становимся свидетелями краткосрочных, мимолетных зарисовок того, как кто-то из комнаты выходит или скрывается за дверью. Еще есть обозначенные общая кухня, туалет, входная дверь и окно. Все эти проемы задействованы в жизни персонажей, некоторые из которых появляются всего однажды и уходят навсегда, а самые длинные истории — это три появления, каждое из которых занимает не больше пары минут.

Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

Сидя в этом Коридоре, зрители становятся незримыми, призрачными наблюдателями случайных и очень повседневных эпизодов из жизни персонажей. Вот кто-то идет в туалет. А вот кто-то вышел на работу и нашел у себя в ручке двери гвоздики. А это военком, ищет призывника. Сантехник пришел, вызывали. Котлетами запахло, и тут же раздраженная женщина выходит из кухни, бросая на ходу реплику невидимой соседке. Целостные, хоть и мимолетные образы, чью жизнь мы мгновенно начинаем воображать, как и комнату, к которой нет визуального доступа, но есть кроме запахов звуки. Волкострелов давно и крайне умело работает с акустической сценой, здесь эта работа крайне тонкая, филигранная: у каждой двери в Закулисье стоит колонка, из которой доносятся приглушенные звуки, дополняющие портрет персонажа, с одной стороны, и подпитывающие создаваемую внутри нас картину пространства — с другой.

Если же просмотр спектакля начался для нас с Закулисья, мы становимся свидетелями того, как персонажи возникают, из чего состоят, какими элементами наполнена их краткосрочная сценическая жизнь. С каждой стороны стоят вешалки с костюмами, столы с реквизитом и водой для артистов. У нас на глазах актеры переодеваются, меняя облик. Кроме того, мы видим, как создаются те или иные спецэффекты — вот звучание воды, которую льют в жестяную посуду, обозначает звуки зашедшего в туалет мужчины; а вот артисты между своими выходами по очереди жарят настоящие котлеты — чтобы зрители слышали шкворчание и чувствовали запах.

Алексей Корсуков. Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

Изнанка театра становится театром, в том числе потому, что в Закулисье в зрительский мир включается еще один элемент — небольшие ремарки, спроецированные на внешнюю стену Коридора. Это небольшие тексты, предваряющие выход персонажа в пространство Сцена: фамилия, имя, отчество, годы жизни и какая-нибудь одна реплика — иногда интересный факт о герое, иногда его собственные слова, которые через несколько секунд донесутся до нас.

Эти текстовые проекции — третий, авторский голос, который существует в этом мире вовне и изнутри, он обращен напрямую к зрительской фантазии, он включает зрителя Закулисья как автора собственной истории и собственного героя, ведь доступ к кратким минутам жизни персонажей для нас еще закрыт. И эта форма взаимодействия яснее всего отсылает нас к тому автору, в диалоге с которым находится этот спектакль.

Коммунальная тема, организация пространства с расположением зрителей внутри, сопровождающие титры — влияние работ Ильи Кабакова очевидно, даже если не читать интервью с режиссером. Неприкрытая природная театральность творчества художника дает возможность развивать и осваивать его принципы уже в театре — и театральность как содержание спектакля «Коридор» становится точкой сопряжения работ этих авторов, разнесенных в пространстве и времени.

Марат Мударисов. Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

С этой точки зрения и расширение спектакля за пределы театрального здания оказывается вполне в духе тотальных инсталляций или даже альбомов Кабакова. Как оммаж к «Ответам экспериментальной группы» (1971) выглядит небольшая открытка, ожидающая зрителей на их стульях. Те, что заинтересуются и возьмут их с собой, смогут продолжить жизнь спектакля и после его завершения: по QR-коду открывается гугл-таблица «Анкеты жильцов», и это словно третий акт спектакля, который уже разворачивается только в зрительском внутреннем мире. В таблице кроме уже известной информации можно найти привычки, причины смерти, описание внешности и характера промелькнувших перед нами персонажей. Портрет становится объемнее, но и пространство для фантазии зрителя (автора? актора? наблюдателя?) тоже расширяется, а значит, его включение становится все больше, а тотальность театральной инсталляции становится еще тотальнее.

В этом сопоставлении можно разглядеть, что задача артистов — сохранить двойственность своего существования — крайне непростая. Тонкая грань, по которой проходит способ их существования в Закулисье, — насколько мы можем быть уверены, что там они не играют роль? Думаю, не можем совсем, просто эта роль иного характера. Роль Художника, Артиста. И все равно между ней и собственной Персоной актера есть зазор, они не равны друг другу. У Кабакова в мире «Десяти персонажей» он сам выходил в метапозицию рассказчика, отдавая своим персонажам функции Художника — авторов собственных альбомов, через которые зрители и входили в этот мир.

Людмила Прохоренко. Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

Интересные отношения Волкострелов выстраивает в «Коридоре» и со временем: жильцы квартиры, как тени или призраки, существуют в одном пространстве, но продолжают принадлежать своему времени, своей эпохе. Кто-то родился еще «при царе», кто-то в середине советской эпохи, а кто-то уже близко к нашему времени. При этом их действия, совершенно повседневные, бытовые, никак не намекают на это — только одежда, внешность и реквизит (художник по костюмам Леша Лобанов). Еще интереснее время расширяется в титрах, потому что там вдруг можно обнаружить, что кто-то из персонажей умер в 2040 году, то есть режиссер раздвигает рамки времени не только персонажей, но и зрителей. И этот прием расцветает в отношениях с той самой гугл-таблицей, ведь там можно найти и указание на год или десятилетие, в рамках которого происходил тот эпизод, свидетелем которого мы стали. И некоторые признаки эпох тоже мелькают — у кого-то причиной смерти (отдельный столбец) в 2020-м стал «коронавирус», в 1995-м — «первая Чеченская война», а в 2024-м — «СВО».

Сцена из спектакля.
Фото — Николай Чунтомов.

Мир Коридора, наполненный мимолетным присутствием придуманных, но при этом типовых персонажей, который создали в общем творческом процессе режиссер со своими прекрасными артистами, проникает своей кажущейся легкостью в зрительскую плоть. И совсем незаметно для себя начинаешь смотреть на попутчиков в общественном транспорте какими-то другими глазами, и на прохожих на улице тоже. И как-то совсем незаметно эта работа становится профилактикой общего неравнодушия к жизни и людям, и впервые можно задуматься, что для тех, кого мы воспринимаем как мимолетных свидетелей нашей жизни, мы выполняем ту же самую роль.