У Шиллера фигурируют дочь бедного музыканта и сын президента, но режиссер Василий Бархатов сделал многое, чтобы история XVIII века превратилась в сегодняшнюю. Постоянный соавтор Бархатова — художник Зиновий Марголин отделил авансцену от ее арьера стеклянной стеной: вышло нечто среднее между типовой аудиостудией и передачей «За стеклом». Кабинет президента корпорации, где стряпаются гнусные заговоры отцов против детей, спальня высокопоставленной куртизанки, на которой президент хочет насильно женить сына, собственно студия, где Фердинанд убивает Луизу и себя, находятся как раз за стеклом, и происходящие там события, ключевые для драмы, напоминают о реалити-шоу, невыносимых равно своим бесстыдством и фальшью. Но, что особенно занятно, вдруг обнаруживается, что со времен Шиллера язык госноменклатуры, какие бы наименования она ни носила, не изменился. Так что диалоги президента корпорации государственного значения, которого играет Александр Бредель, и его подловатого секретаря Вурма в филигранном исполнении Алексея Федькина полностью аутентичны. А вот, условно говоря, неформалам — молодым влюбленным героям (Илья Дель и Полина Толстун) и седовласому, но, как известно, не стареющему душой рок-музыканту (Борис Ивушин), произносить шиллеровский текст — сущее наказание. Василий Бархатов вовсе не столь поднаторел в постановках драм, как в оперной режиссуре (где пространственного решения и мизансцен и впрямь достаточно, чтобы эмоции, заключенные в музыкальных фразах, зазвучали свежо). Драматическим актерам, даже весьма одаренным, шиллеровского пафоса самостоятельно не преодолеть — он стеной встает и между героями, и между актерами и зрителями. Шиллер — не Чехов, и одними интонациями его не осовременишь: в него нужно либо играть — но это особый сюжет, либо доверить его специалисту по ньюрайтингу, как доверил режиссер Валерий Фокин шекспировского «Гамлета» драматургу Вадиму Леванову. А без этой радикальной адаптации закостеневших слов и фраз суть не изменится — сколько ни пиши помадой на стекле, сколько ни заменяй письма на СМС. Старый рокер ни при каких обстоятельствах не может вести диалог с мальчиком-мажором с позиций чопорного мещанина, пуще смерти страшащегося огненной геенны. Идея напомнить сегодняшним родителям о том, как легко дети выбирают смерть, не единожды озвученная Бархатовым, что и говорить, своевременна, но чтобы она сработала, трепетные отношения дочери с отцом должны стать узнаваемыми для отцов, сидящих в зале, а им вряд ли придет в голову использовать христианскую философию греха как верный путь к сердцу своего неожиданно повзрослевшего ребенка.