«Причал». Г. Шпаликов.
Московский драматический театр «Человек».
Режиссер Данил Чащин, художники Ваня Боуден и Михаил Заиканов.

В инстаграме есть такая функция — снять видео и отправить его личным сообщением пользователю. Просмотреть это видео получатель сможет только один раз, далее оно больше не откроется и нигде не сохранится. Спектакль Данила Чащина «Причал» оставляет такое же ощущение — стремительный текст Геннадия Шпаликова загорается на полтора часа перед зрителями спектакля, словно свет из кинопрожектора, и растворяется в прошлом. Так же как вспыхнула и постепенно исчезла в 60-е годы «оттепель» с пустой предрассветной Москвой, знакомствами на улицах и странными человеческими судьбами.

«Пять шагов до тебя». Л. Герш.
Московский театр юного зрителя.
Режиссер Олег Липовецкий, художник Яков Каждан.

Мерно отсчитывая шаги, на сцену поднимается взлохмаченный Дон (Юрий Тарасенко). За ним, каждый в своем темпе, в своем ритме, появляются другие — молодые парни и девушки. Счет превращается в песню, шаг — в танец, сцена — в скромную квартирку, разделенную на двоих. В одной половине живет скромный слепой гитарист Дон, во второй — резвая начинающая актриса Джил (София Сливина). Конечно, им суждено встретиться, влюбиться, расстаться и снова встретиться.

Вечером 15 января 2020 года в истории русского театра завершилась эпоха. Ушел из жизни либреттист Юрий Димитрин. Думается, нет ни одного деятеля нашей музыкальной сцены, кто не слышал бы его работ, не обращался бы к мыслям и терминам его статей, даже не всегда зная имя автора.

«Цацики и его семья». Инсценировка А. Протас по повести М. Нильсон-Брэнстрем.
Театр «Суббота».
Режиссер Юлия Каландаришвили, художник Мария Смирнова-Несвицкая.

О мальчике из Швеции с необычным именем Цацики писательница Мони Нильсон-Брэнстрем выпустила пять книг, а режиссер Юлия Каландаришвили — уже три спектакля. Вдохновения от первой книжки режиссеру хватило сразу на две постановки: в ноябре 2017-го вышла премьера в Хабаровском ТЮЗе, в марте 2018-го — в петербургском театре «Суббота». Обе оказались замечены публикой и критикой, но энтузиазм режиссера в отношении сюжета уже тогда мог навеять мысли о продолжении. Оно случилось в конце декабря 2019-го: в театре «Суббота» вышла премьера по книжке «Цацики и его семья».

«Наблюдатели».
Театр Предмета и Музей истории ГУЛАГа.
Режиссер Михаил Плутахин, художник Ольга Галицкая.

Люди в черном ходят по сцене, аккуратно, но безучастно передвигают на столе предметы (то технично составляя их в групповые композиции, то совершая с ними или по отношению к ним простейшие действия)... А в это время опыт проживания происходящего случается в зрительном зале. Ну а для кого-то, как водится, и не случается. Люди в черном не несут за это ответственности. Включиться или не включиться в сочинение этого спектакля — личное дело каждого зрителя. Название «Наблюдатели» подсказывает одну из возможных схем поведения в зале Музея истории ГУЛАГа, где этих наблюдателей показывают.

«Посадить дерево». А. Житковский.
Театр «Практика».
Режиссер Марина Брусникина, художник Николай Симонов.

Пьесу «Посадить дерево» Алексей Житковский написал гораздо раньше, чем «Горку», которую сейчас жадно расхватали российские театры. Впрочем, и «Дерево» уже было поставлено, но в провинции, а в Москве это премьера пьесы. В ней автор уже вовсю занимался избранным делом: окунал вечные ценности в мутный водоем современной жизни, где от первоначальных смыслов остаются одни названия, да и они — под вопросом. В «Горке» простодушная и душевно щедрая воспитательница детского сада буквально жизнь кладет на то, чтобы организовать сооружение ледяной горки. А действие, между тем, происходит в северном городе, где зимой, в сорок градусов мороза, даже адаптированные к здешнему климату дети кататься с этой горки не будут, то есть дело заведомо бессмысленное. В пьесе же «Посадить дерево» отец чуть до инфаркта не доходит, заставляя безучастного сына опустить в землю яблоневый саженец. А между тем, место для посадки выбрано не просто неудачное, но даже криминальное. И, главное, саженец — не совсем, ну то есть совсем не... Впрочем, спойлеров не надо. Ведь пьесы Житковского помимо всего прочего хороши тем, что в них есть упругий сюжет, за которым следишь с неослабевающим интересом.

«Шон и Джессика шоу». Ф. Попов, М. Селедец.
Площадка 51.
Режиссер Мария Селедец, художник Антон Батанов.

В спектакле Марии Селедец важно все: и фантастика, и «лишние люди», и порно, и стеб. Ее новый спектакль «Шон и Джессика шоу» на Площадке 51 словно вобрал в себя все ключевые понятия 70-х, реставрация которых сегодня особенно заметна в обществе. Действующих лиц трое: лысеющий мужчина с пышными усами — Шон (Владимир Антипов); словно сошедшая с постера женского поп-трио «Арабески» Джессика (Анна Донченко) и психотерапевт, в которого вселится дух Ницше (Александр Машанов). Действие происходит на некой заброшенной станции, откуда нет выхода. Перед входом в зал зрителей просят надеть бахилы, погружая таким образом в пространство эксперимента, лаборатории (не зря Шон и Джессика ходят в одинаковых комбинезонах с изображением оленя на эмблеме), а значит и неокончательного художественного результата, очередной перформативной или, даже хуже того, иммерсивной практики. Хотя на афише спектакля четко обозначено «Экзистенциальная комедия положений о тренерах личностного роста».

30 лет назад, когда Щелыково свело нас с Натальей Анатольевной Крымовой, ей, получается, было меньше, чем мне сейчас. Я часто думаю об этом, когда призываю к ответственности младших коллег, твержу насчет чувства долга и профессионального достоинства. Подозреваю, что выгляжу таким же неулыбчивым ригористом, каким тогда в моих глазах была строгая Крымова.

Она, вне всяких сомнений, была просто легендой, материализовавшейся у корпуса «Берендей» летом после смерти Эфроса. Ее ведь побаивались вообще (старшие режиссеры не раз говорили мне, что боялись). Так что говорить обо мне? Я даже по лесу шла не столько с Крымовой, сколько с чувством особой ответственности перед ней — обдумывала каждое слово, как на экзамене. Или вот лежишь, болеешь, входит Наталья Анатольевна: «Вставайте и пошли». И ты безропотно встаешь, невзирая на радикулит или температуру, и идешь копать калган к усадьбе Островского...

Спустившимся с Олимпа не возражают.

«Доходное место». А. Н. Островский.
Стерлитамакский государственный русский драматический театр.
Режиссер Андрей Шляпин, художник Юлиана Лайкова.

В новейшей театральной критике появился стоп-лист. Например, использовать в спектакле дым — банально, пошло, нехорошо. Нельзя — цветной свет, особенно красный. Поворотный круг еще не приговорен, но уже где-то в начале заготовленного расстрельного списка: все эти легкомысленные вращения отсылают то ли к основоположникам, то ли куда-то в 1970-е, эпоху повсеместной моды на поворотные конструкции, когда провинциальные театралы на вопрос, что им запомнилось, отвечали: «Ой, так эффектно все крутилось!»

8 января ушел из жизни народный художник России Март Фролович Китаев. Выдающийся сценограф и любимый всеми человек. Ему было 94 года. Прощание состоится 13 января:
10.30 — Гражданская панихида в ТЮЗе им. А. А. Брянцева (Пионерская пл. д.1)
12.30 — Погребение на Литераторских мостках Волковского кладбища (ул. Расстанная, д. 30)
О Марте Фроловиче в нашем блоге говорят режиссеры, с которыми он работал.

«Счастливые дни». С. Беккет.
Мастерская П. Фоменко.
Режиссер Вера Камышникова, художник Ксения Перетрухина.

«Пока я здесь застряла», — говорит худенькая рыжеволосая женщина из груды картонных коробок, засыпанная меловой пылью, щурясь на безжалостный, слепящий софитовый свет. Застрять где-то — это каждому знакомое состояние, и всегда кажется, что это «пока», временно — в этом доме, в этих отношениях, на этой работе, в этой болезни, в чем-то, что стискивает тебя медленно и неотвратимо, всасывает в себя и влечет к смерти, пока ты стараешься держаться и верить в лучшее. Винни в исполнении Ксении Кутеповой держится перед зрителем полтора часа, филигранно проигрывая «Счастливые дни» в новом спектакле Мастерской Петра Фоменко.

«Чудо святого Антония». М. Метерлинк.
Учебный театр «На Моховой».
Режиссер Борис Уваров, художник Дарья Каракулова.

Символистские пьесы Метерлинка часто отталкивают своей многословностью, лишней в наше время трагедийностью или притчевой прямолинейностью мысли. Из последних удач на таком материале можно вспомнить разве что «Счастье» Андрея Могучего на сцене Александринского театра, где в качестве драматургии использована «Синяя птица». В Учебном театре «На Моховой» за Метерлинка неожиданно решил взяться курс артистов эстрады мастерской Бориса Уварова. Правда, пьесу-притчу «Чудо святого Антония» здесь превратили в элегантную комедию положений. Оказалось, что за сто лет с момента написания она не потеряла ни в юморе, ни в актуальности. По крайней мере, в таком исполнении.

«Идиот. финал». По роману Ф. М. Достоевского.
Камерный драматический театр «Левендаль».
Режиссер Искандер Сакаев.

Дождливый декабрьский вечер — для Петербурга явление обыкновенное. Климатическая заурядность оттеняет исключительность момента — личное открытие нового театра «Левендаль», примкнувшего к многочисленной когорте питерских театров летом 2018 года, и «ПТЖ» о нем уже писал. «Левендаль» открылся на базе бывшего театра «Премьера» в Кировском районе Санкт-Петербурга, недалеко от метро «Автово», и позиционирует себя как театр «малых форм и больших идей». Создатель и худрук театра Искандер Сакаев выпускает здесь один за другим свои причудливые спектакли. Для него, 45-летнего режиссера с солидным бэкграундом, этот театр стал местом реализации творческих замыслов, «живым театром для живых людей» — все делается здесь, сейчас и специально для этой сцены.

Под елкой посреди подвала
Мы завершаем этот год.
Не очень живы. Так бывало.
Но с Новым годом же, народ!

Семь лет назад, к 20-летию журнала Елена Вольгуст написала фельетон «Не могу говорить. Реддень...»

«Если мы перестанем смеяться — мы погибнем, — считала она. — Под грудой серьезных текстов, под гнетом разнообразных личных переживаний, от неизбежной включенности в жизнь социума. Нижеследующий сюрреалистический монолог главного редактора „ПТЖ“ Марины Дмитревской приснился мне настолько отчетливо, что грех было не зафиксировать».

Тот текст был представлен на юбилейном капустнике, это был изумительный номер Ирины Полянской.

Годы идут.

Ничего не меняется.

Мы все те же «грибки подвальные», как назвал нас Александр Баргман в нетленном капустном номере тоже семь лет назад...

Вольгуст продолжает видеть сны и сериально излагать их. Потому что абсурд все тот же. И если мы не будем смеяться — мы погибнем.

Издательство «Петербургский театральный журнал» выпустило новую книгу.
«Театр Резо Габриадзе как художественный феномен».
Автор — Марина Дмитревская.

Чем пересказывать — проще процитировать «От автора». Автор нам не чужой.

«Жар и холод, или Идея господина Дома». Ф. Кроммелинк.
Новосибирский драматический театр «Красный факел».
Режиссер Александр Баргман, художник-постановщик Николай Чернышев.

Александр Баргман поставил в «Красном факеле» пьесу Фернана Кроммелинка «Жар и холод, или Идея господина Дома» — спектакль «большого стиля», постановочная группа которого больше, чем список действующих лиц.

«Обломов». И. А. Гончаров.
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской.
Режиссер Леонид Алимов, художник Владимир Фирер.

«Обломов» был востребован театром в 2000-х годах, тогда случилась «реабилитация» скомпрометированного советской школьной программой Ильи Ильича, и он вышел на авансцену. Двадцать лет назад драматурги и режиссеры видели в Обломове кто — героя наступившей эпохи, который в противовес деятельным отцам-бандитам из бурных 90-х предпочитал проводить свою жизнь «лежа с ноутбуком на яйцах» (цитирую одну из знаковых пьес 2000-х — «Водка. Ебля. Телевизор» М. Курочкина), а кто — последнего русского святого, на которого только и можно уповать (как было в спектакле В. Фурмана). А кто же такой сегодняшний Обломов, и про что театр читает нынче роман Гончарова — вот на какие вопросы хотелось получить ответы по дороге на спектакль Леонида Алимова в театре им. В. Ф. Комиссаржевской.

Вчера вечером 26 декабря 2019 года директору Государственного института искусствознания Наталье Владимировне Сиповской было предложено покинуть пост по собственному желанию. В случае отказа ей пообещали увольнение по результатам внеплановой проверки Минкульта, разразившейся в институте, по странному совпадению, ровно в дни празднования его 75-летия (тогда Министерство культуры одной рукой подписывало поздравления и благодарности с восхищениями деятельностью ГИИ, а другой составляло список прегрешений, например, не указанный номер аудитории в расписании и, разумеется, неверно распределенные между сотрудниками суммы премий — без учета эффективности). После того, как коллектив решил собраться в поддержку директора, уже ночью появилось опубликованное ТАСС опровержение Министерства культуры со следующей ернической формулировкой: «В ГИИ рано начали отмечать Новый год. По стопам Эльдара Рязанова прямо. Мы ничего не подтверждаем».

С Галиной Борисовной Волчек я, практически, не была знакома. «Современник» был всегда достаточно далеко, в сферу интересов «ПТЖ» входил на правах всех других театров, мы писали о нем не часто, а сама я давала и фельетон «Баобабовый сад», какое уж тут близкое общение! И было бы совершенно логично ничего не писать сейчас.