«Время, которое». А. Волошина.
Pop-up театр.
Режиссер Семен Александровский.

Становится все сложнее писать о современном спектакле, не используя слов «иммерсивный», «интерактивный», «экспериментальный». Еще сложнее — написав о таком спектакле, избежать традиционной дискуссии «Это театр или не театр?». На эти обсуждения уходит столько сил и слов, что сам творческий результат осмыслить вроде бы уже и времени нет. Поэтому так: для начала поговорим о новом проекте Семена Александровского «Время, которое» как о театре, а затем — как о «не театре». (Спойлер: и убедимся, что это вообще неважно.)

Театр

Так сложилось, что в моем театроведческом опыте это второй «спектакль для одного зрителя». Первый был довольно стрессовым переживанием — перформанс Александра Савчука «Записки из подполья», где зритель оставался один на один с актером, а понимание, кто из них кто, довольно быстро ускользало. У Александровского устроено иначе. Зритель предоставлен самому себе с самого начала. Нужно прийти в библиотеку СТД на Страстном бульваре, получить у дежурного библиотекаря (настоящего) контрольный листок, а затем отправиться в алфавитный каталог искать название спектакля (эта подсказка написана на обратной стороне листка). После чего заполняем требование и отдаем дежурному библиографу. Все по-настоящему, никаких специальных «проводников», подсказывающих, что делать, или каким-то образом выдающих свою причастность к спектаклю. Да они, похоже, и правда непричастны.

Вместо книги зритель получает коробку с наушниками и плеером и на протяжении часа слушает удивительную историю о том, как сотрудницы библиотеки в конце 30-х годов спасли архив с материалами о спектаклях Всеволода Мейерхольда. Это реальный сюжет, произошедший именно здесь, в Центральной научной библиотеке СТД на Страстном. Текст, специально написанный Асей Волошиной для спектакля, выстроен таким образом, что действие начинается в сегодняшнем дне: девушка сидит в библиотеке и ждет, пока ей принесут дневник ее бабушки Милы. Постепенно история обретает объем, появляются другие персонажи, повествование уходит в ретроспективу, и в итоге мы получаем потрясающий детектив. Только в финале, дочитав дневник, героиня узнает, почему бабушка провела десятилетия в лагерях, чем обернулось ее знакомство с увлеченным Мейерхольдом студентом Митей, и как об этом узнали на Лубянке.

Смена повествовательных планов, интрига и узнаваемые голоса актеров (среди которых, например, Наталья Тенякова, Николай Мартон, Дмитрий Брусникин, Алена Старостина) — все это составляет большую часть аудиоспектакля и действительно увлекает особой динамикой сюжета. Но, на мой взгляд, программно-важное размышление героиня делает в самом начале, и — если авторами так действительно задумано — оно определяет и всю концепцию этого сочинения. Это проблема документации. Важно ли фиксировать настоящий момент? Как отразить его, когда он постоянно ускользает? Как ощутить себя вот именно в этом моменте? Героиня повторяет много раз: «Вот этот момент. Вот этот момент. Вот этот момент». Момент, который никогда больше не повторяется (привет спектаклю «Топливо» того же Александровского).

Финальную фразу произносит герой Мартона — пожилой завсегдатай библиотеки: «Когда распадается связь времен, она распадается повсеместно». Это справедливое утверждение, разумеется, важно для любой истории про историческую память, когда речь идет об эпохе лагерей и репрессий, и — что особенно дорого для людей театра — о такой знаковой фигуре, как Мейерхольд. Но более широкая мысль, витающая над частным сюжетом, — мысль о сиюминутности — имеет отношение и к конкретному моменту: ситуации спектакля. Момент, в котором зритель обнаруживает себя и больше никогда его не проживет. Момент нахождения в том самом месте, о котором ведут разговор режиссер, драматург и актеры. Интерьер библиотеки, ее снующие меж стеллажей сотрудники, погруженные в чтение посетители — это не просто работает на атмосферу и эффект погружения, но и заставляет слушателя идентифицировать себя с героиней (например, в какой-то момент голос в наушниках просит выйти в коридор — девушку тоже попросили удалиться за громкие разговоры). На то, что она из современности, сделан особый упор — от рассуждений про фейсбук до лексики: «зарегалась», «ресет», «странный кейс».

Тема документации реальности поднимается не только в контексте бабушкиного дневника. Есть в монологах и некоторые отвлеченные рассуждения о документе, репрезентации, ссылки на знаменитый труд Сюзен Зонтаг о фотографии. Помимо этого речь, конечно же, и о героических хранителях библиотечных архивов. Нужно ли объяснять, насколько опасно было прятать архив Мейерхольда в годы, когда после расстрела его имя снимали со всех афиш. В личной беседе после спектакля сотрудники библиотеки поделились удивительной подробностью: мало того, что им неизвестны имена людей, спрятавших архив, они даже не знают, как эти люди относились к Мейерхольду. Возможно, прятали осознанно, понимая его гений. А может быть, как и бабушка Мила в юности, испытывали страх перед всем контрреволюционным и буржуазным. Важно то, что, несмотря на личные воззрения, они выполнили свое дело: сохранили документ. Сохранили, не зная еще, каким ценным он окажется однажды для нескольких поколений.

Не театр

Настало время для скучных перечислений того, почему «Время, которое» не похож на спектакль. Вообще-то, я еще заранее приготовила аргумент о том, что это спектакль, просто «аудио». Только он мне не пригодится. Радостная мизантропическая камерность, сузившая аудиторию лишь до одной меня, превратила не просто в зрителя, но в зрителя, как бы подглядывающего за тем, что происходит вокруг. Не до конца уверена, были ли вокруг подсадные люди. Но если мужчина в расстегнутой рубашке, который влетел в читальный зал и смел со стола пачку газет, чтобы почитать, — не тот самый «какой-нибудь эксцентричный режиссер с газетной подшивкой», о котором говорил герой Мартона, то совпадение премилое. В общем, если так уж важны условности про играющего и смотрящего, можно просто себе представить, что люди вокруг действительно что-то показывают — вот вам и театр. Сиюминутный, ускользающий, существующий только вот в этот момент.