«Железные двери».
Камерный театр Владимира Малыщицкого.
Драматург, режиссер и художник Петр Шерешевский.

Для меня пьеса Шерешевского — длинная, три с половиной часа сценического действия — странным образом зарифмовалась с «Таней-Таней» Оли Мухиной, а точнее даже — со спектаклем Туманова в театре Сатиры на Васильевском острове. Как негатив и фото. Белое-черное. Отражения. У Мухиной — женская пьеса и история женская, тут — мужская. И спектакль мужской, в центре истории — мужчина по фамилии Счастливый.

Еще, конечно, вспомнился Зилов Вампилова, «Утиная охота». Схожий типаж: потерянный мужчина, не понимающий чего хочет, сложные и запутанные отношения с женщинами. Герой, сочиненный Шерешевским, молчаливее и брутальнее, в житейско-бытовом плане более устроенный и столь же растерянный. А еще рефреном в спектакле Шерешевского звучит «Призрачно все в этом мире бушующем», в финале спектакля слышим памятный голос Олега Даля.

Счастливый — такова фамилия героя пьесы Шерешевского — психически, поведенчески достаточно статичен, мы узнаем героя, его поступки, его трансформации не через него самого, а через персонажей, которые вокруг, через женщин и биологического отца героя. У Шерешевского герой — человек фактически без свойств, четыре женщины (три с ним в разного типа любовных отношениях, одна — сожительница отца) с достаточно внятно прописанными характерами, биологический отец героя — его проявленная, обостренная копия, личность с вполне определенными и малосимпатичными свойствами.

Мне кажется, что режиссер Шерешевский попал в зависимость Шерешевского-драматурга. Между пьесой и спектаклем будто совсем нет зазора, расстояния, текст литературный почти дословно воспроизведен в спектакле, реализован сценически буква к букве.

Сцена из спектакля.
Фото — Н. Казаков.

Мы попадаем в камерный зал театра Малыщицкого, кусок сцены здесь как ринг, сама сцена очерчена, обозначена синим квадратным ковром, а зрители рассажены по четырем ее углам (Шерешевский также и художник спектакля). В центре сцены квадратный же низкий стол: металлические перекрытия, столешница из прозрачного пластика, четыре черных шара-стула вокруг, два микрофона на стойках по ближайшей ко входу в зал линии. А сбоку, в одном из углов — приземистый аквариум с черепахой, сердечной, по сюжету, и, похоже, до поры до времени, единственной глубокой привязанностью главного героя. Так решен предметный мир спектакля. Стол здесь — это и буквально стол в доме Счастливого; это и кровать, на которой просыпаются Счастливый и Наташа; это и подиум, на котором поет Лизавета; это и стена, разделяющая площадку надвое в сцене в доме Наташи, скрывая притаившегося Костю Рыбникова, друга Счастливого. Только в сценах в доме у Анны Альбертовны, сожительницы объявившегося отца Счастливого — Сергея Ивановича Стяжкина, нет ни этого стола, ни шаров, а есть венские стулья да яркие плетеные коврики. Наконец, есть узкий прямоугольник площадки, вроде коридора, отрезанный от остальной части сцены раздвигающимися дверями из прозрачного пластика, на них, если приглядеться, можно различить пиктограммы «стоп» и «воспроизвести» — так, опять же в сценах у Счастливого, включают и выключают музыку. Этот узкий кусочек сцены предстает то вагоном поезда из воспоминаний: вот по нему идет хрупкая женщина — здесь она мать героя; а вот сам Счастливый и эта же женщина идут, покачиваясь, навстречу друг другу по воображаемому вагону, под стук колес, и это уже то ли флэшбэк в прошлое Счастливого — он и его первая любовь/жена, то ли сцена встречи с той-самой-женщиной, которая тут, на квадрате ковра, в пространстве более реальном, становится Лизаветой. То коридор — лестничная клетка, где маются герои; то — гримерка Лизаветы или кусок ее дома, а то двери — вдруг окна. В общем, Шерешевский-сценограф максимально использует небольшие размеры площадки.

Шерешевскому-режиссеру, по видимому, важно рассказать историю, проговорить ее во всех замысловатых и затейливых подробностях устами актеров — от начала до конца. Именно не дать героям права монологов, права голоса, а подробно, сцена за сценой, пересказать в нескольких эпизодах жизнь героя с намеками на его какую-то первую любовь, жену, по которой он, вроде, тоскует, мается в окружении нелюбимых женщин, пока, наконец, не встречает ее, любовь, и вроде как обещание смысла, и даже, наверное, надежду на возможность счастья.

В. Цурило (Счастливый, И. Некрасова (Наташа)Сцена из спектакля.
Фото — Н. Казаков.

Если сюжет пьесы Петра Шерешевского пересказывать коротко, то он смотрится синопсисом к мелодраме: герой, некогда физик, а ныне преуспевающий бизнесмен, фирма которого занимается производством железных дверей, Аркадий Петрович Счастливый (Всеволод Цурило) томится в несчастливом браке со своей молодой женой Олесей (Надежда Черных), его преследует (представляется секретарше женой, подстраивает визит к бывшему, выдавая это за случайность, и пр.) бывшая жена Наташа (Иланна Некрасова), ныне муниципальный чиновник, обеспечивающая Счастливого победой в тендерах на замену дверей в парадных по сговору со своим начальником Толь Толичем Хряповым (Виктор Гахов). Наташа вытягивает из разных неприятных ситуаций постоянно влипающего в них брата Васю (Антон Ксенев), неудавшегося актера, а ныне борца за справедливость, участника некой группировки, преследующей чиновников-казнокрадов, выставляющей их в дурацких ситуациях, например, голышом на балконе, с тем, чтобы снять на видео и выложить его на ютубе. Наташу давно и безответно любит старинный приятель Счастливого Костя Рыбников (Александр Кочеток). В жизни Счастливого вдруг появляется пожилой мужчина, представляющийся его биологическим отцом Сергеем Игоревичем Стяжкиным (Игорь Добряков). Рассказывает Счастливому историю о том, как в поезде познакомился с его матерью, как та сама хотела близости, чтобы забеременеть, потому что не могла получить этого в браке. По ходу действия пьесы уже Наташа использует Счастливого, чтобы забеременеть, а потом приближает к себе Костю, который готов стать ее мужем и отцом ребенка. Олеся же, нынешняя жена Счастливого, также изнемогает с ним, и вот уже она оказывается в доме Стяжкина и его сожительницы Анны Альбертовны (Светлана Балыхина) — старый дамский угодник приводит молодую скучающую красавицу в отсутствие товарки в дом, затягивается с ней косячком, да и умирает чуть ли не у нее на руках. Именно в первый визит к новоявленному отцу Счастливый впервые встречает Лизавету, а потом — уже в финале — видит ее там же вновь, когда приходит навестить отца и узнает, что тот умер. И черепаха, кстати, умирает в то же самое мгновение, что и отец. Еще о связях, чтобы запутать вас окончательно: Лизавета оказывается любовницей Хряпова (начальника бывшей жены Счастливого Наташи, если кто забыл) и бывшей возлюбленной Васи (брата той же Наташи), об этом мы узнаем в сцене в гримерке Лизаветы, там ее ждет ищущий, где бы спрятаться, Вася, и туда же с цветами приходит Хряпов, чтобы забрать Лизавету на какую-то попойку с высокопоставленными друзьями…

Всю эту историю режиссер рассказывает нам на протяжении, напомню, трех с половиной часов. Подробно и не спеша, давая своим главным героям высказаться: в минуты откровений они подходят к микрофонам (если я правильно помню, то этой привилегией наделены Счастливый, Наташа, Олеся и Лизавета). Сцены у Счастливого сопровождает ненапряжный лаунж, а у женщин Счастливого есть свои музыкальные темы: тема Наташи, ее любви к Счастливому, их любви — дуэт Ника Кейва и Пи Джей Харви, тема, которую буквально выключает Счастливый; тема Олеси — композиция Fix me (Олеся кричит «Фиг с ним!»); главная тема, собственно лейтмотив спектакля — «Призрачно все в этом мире бушующем…», сопровождает появление Лизаветы, она же и напевает эти строки про «миг, за него и держись».

Самая сильная сторона спектакля — подробная и довольно точная работа актеров, чувствуется, что Шерешевский детально с ними выстраивал рисунок ролей. Анна Альбертовна Светланы Балыхиной — просто замечательно сделанная роль, швов не разглядеть. Органичен в образе неразговорчивого брутального Счастливого Всеволод Цурило. Пластически и эмоционально убедительна Надежда Черных — Олеся. Пластически выразительны и Иланна Некрасова (Наташа), и Наталья Вишня (Лизавета). Актрисам пока не хватает точности и внятности. Роли сделаны несколько эскизно, еще будто необжиты актрисами.

Помимо мучающего вопроса «а зачем все-таки режиссер написал эту пьесу и взялся ее поставить?» мешает некоторая неопрятность сценографии, топорно сделанные стол и двери из пластика, раздражает и словно бы даже нарочито прямолинейный музыкальный ряд спектакля, эти иллюстративные темы любви, отчаяния, надежды. Сам способ использования звуковой фактуры тоже отсылает к 90-м.

Пьеса и спектакль прозвучали для меня как ностальгический жест.

Резюмируя: «Железные двери» Шерешевского — спектакль для тех, кто любит истории. Подробные. Про любовь.