К двум главным ежегодным театральным cобытиям страны — Грузинский международный фестиваль искусства GIFT им. М. Туманишвили в прошлом году отметил свое 20-летие, а Тбилисскому международному театральному фестивалю исполнится 10 через два года — недавно прибавилось еще одно. Уже не в столице, а в приморском городе Поти в 2015 году открылся Международный фестиваль региональных театров, основанный Культурно-образовательным фондом «Дгес» («Сегодня») при поддержке министерства культуры и охраны памятников Грузии и мэрии Поти. У фестиваля двойная миссия: популяризаторская и театральная.

На этой древней колхидской земле было много войн, именно здесь существовала и античная колония, фигурирующая еще в хрониках Страбона, куда в поисках золотого руна когда-то, по преданию, прибыли аргонавты. Теперь сорокатысячное население Поти, разумеется, заметно увеличивается во время туристического сезона, но в отличие от броской роскоши сияющего огнями многочисленных казино соседнего Батуми, небоскребы которого можно разглядеть на горизонте в хорошую погоду, город живет тихо, провинциально. Похоже, грузинские власти, недавно восстановившие едва ли не заново в центре города огромный столетний кафедральный собор и построившие напротив него для Государственного драматического театра им. В. Гуния новое нарядное здание на 600 мест, намерены кардинально модернизировать Поти, и театральный фестиваль призван стать одним из символов начавшихся перемен.

Придумала и в третий раз провела этот фестиваль Нинели Чанкветадзе, ученица и любимая артистка М. И. Туманишвили, знакомая русским зрителям по его постановкам в ролях матери из «Нашего городка» и Алкмены в «Амфитрионе 38». Объединить 18 государственных региональных театров Грузии, дать им стимул для развития и преодоления творческой замкнутости, организовать лаборатории и мастер-классы, раздвинуть для них границы — таковы основные пункты долгосрочной программы развития Потийского фестиваля, который растет и развивается вопреки неизбежным денежным трудностям.

В силу тех же финансовых проблем мы с израильским и венгерской коллегами-критиками были приглашены лишь на треть фестивальной программы, но и 7 из 23 показанных спектаклей хватило, чтобы сложилось вполне определенное впечатление, которым хочется поделиться.

«Чемодан и болонка».
Фото — архив фестиваля.

Две виденных мною гостевых постановки оказались чистыми антиподами. В моноспектакле «K+D» (Щецин, Польша), поставленном Т. Малиновской-Тышкевич и представленном Teatrical Association «nie ma», молодой артист Игорь Крупчински динамично, горестно и проникновенно сыграл Калигулу очень добрым и хорошим человеком, которому просто сильно не повезло в жизни, и фестивальные зрители искренне сопереживали бедняге. Театр «Deemark» (Тегеран, Иран), отправившийся прямо из Поти в Санкт-Петербург на «КукArt ХIII», показал ироничный кукольный спектакль «Чемодан и болонка», придуманный и поставленный А. Бигджони по чеховской «Даме с собачкой». В иранском варианте герой и героиня встречаются в кафе на железнодорожной станции, там Гуров превращен в пошлого итальянца-ловеласа, Анна Сергеевна идиотически невинна, но в финале торжествует взаимное чувство, и паровоз увозит влюбленных, позабывших на перроне гнусную брехливую псину. Ф. Абедини и А. Колахи с равновеликими артистам куклами, отслаивающимися верхними частями тел у них от пояса, пребывали в забавном диалоге одновременно со своими персонажами и с публикой, доставив удовольствие ей и себе нехитрым водевильным сюжетом.

При всей пестроте названий и разнице постановочных методов пять спектаклей грузинских региональных театров, которые мне удалось посмотреть, сложились в особый, весьма любопытный и вполне самостоятельный сюжет.

Самая импозантная обстановка, воспроизводящая интерьер кабинета респектабельного окулиста, конечно же, принадлежала спектаклю Батумского государственного драматического театра им. И. Чавчавадзе «Синдром, или Кто вам поет?!», поставленному А. Енукидзе по мотивам пьесы С. Мрожека «Кароль». Режиссер удвоил количество действующих лиц с трех до шести — придумал для слепого старика трех внуков вместо одного, а самого окулиста снабдил сексуальной медсестрой, да еще и очевидно «огрузинил» персонажей песенным многоголосьем и подчеркнуто национальной типажностью. История о том, как безумная семейка, заподозрившая в окулисте своего гипотетического врага Карло, пристрелила его случайного пациента по наводке струсившего врача, к финалу готового сдать кого угодно ради спасения своей шкуры, была поставлена как комедия положений и разыграна перед зрителями, рассаженными прямо на сцене. Абсолютно круглый толстячок-доктор Т. Комакидзе был забавен, прозревший дед З. Гогуадзе — игрив и зловещ, они образовали вместе с прочими исполнителями яркий водевильный ансамбль, совершенно растворивший в гэгах, песнях и плясках зловещий смысл маленькой пьесы Мрожека.

«Гетто».
Фото — архив фестиваля.

Спекталь Кутаисского государственного театра драмы им. Л. Месхишвили «Дуплет» режиссер К. Абашидзе смонтировал из двух похожих по структуре и смыслу одноактовок — «Протеста» В. Гавела и «Перед дорогой» Г. Пинтера, идущих через антракт в одной и той же условной выгородке кабинета следователя с тяжелым письменным столом и табуретом перед ним. Хорошие артисты Д. Роинишвили и З. Сванадзе после антракта менялись функциями, превращаясь из следователя в жертву, которую тому надо сломить, и наоборот. В обоих дуэтах, как и в «Синдроме», интеллектуальная природа пьес оказалась приглушена ярким отыгрышем перипетий самого поединка. Впрочем, если бы актера Роинишвили чуть меньше отвлекало от сути обоих его ролей нескрываемое удовольствие от собственной игры, он оказался бы идеальным исполнителем для этого горького драматургического материала.

Пьеса «Гетто» известного израильского драматурга Й. Соболя, представленная на фестивале Чиатурским государственным театром им. А. Церетели, похоже, вывела на сцену всю его труппу. Трагическая история уничтоженного фашистами перед приходом советской армии вильнюсского гетто и еврейской театральной труппы, работавшей там, была развернута режиссером М. Цертвадзе практически на пустой сцене с небольшим подиумом посередине и мешками с одеждой убитых, выданной артистам в качестве костюмов, по бокам. Коллизия «театра в театре», где мрачные будни гетто перемежались концертными и игровыми выступлениями, придавала действию зрелищность, подчеркнутую режиссером массовыми танцами и прекрасным пением исполнительницы роли Хаи С. Летодиани. Но самой запоминающейся фигурой в спектакле, конечно же, стал начальник гетто, молодой немец Китель, щегольски сыгранный Г. Чачанидзе одновременно инфернальным, притягательным и омерзительным.

«Цыгане».
Фото — архив фестиваля.

Действие двухстраничного рассказа Н. Думбадзе «Цыгане» происходит в Гурии, вероятно поэтому на сцене Государственного драматического театра им. А. Цуцунавы из города Озгурети он разросся в огромный многофигурный спектакль. Вместо бесхитростного рассказа мальчика о том, как в середине войны в гурийской деревне появился цыганский табор, инсценировщик и режиссер Г. Жордания придумал поэтическое повествование с тремя персонажами «от автора», подселил туда забавного философа, разговаривающего с птичкой, и мать взрослого сына, жаждущего любви; бабушку Нину превратил в нестарую вдову расстрелянного мужа c пропавшим без вести на войне сыном, за которой ухаживает местный милиционер, — и это еще отнюдь неполный перечень действующих лиц. Спектакль получился шумным, анилиново пестрым, очень наивным и архаичным по постановочным приемам, но бесхитростная актерская игра была настолько личностной и трогательной, что к финалу, когда сценические грузины простили начисто обчистивших деревню цыган, весь зрительный зал растрогался совершенно.

Самым интересным для меня стал спектакль хозяев фестиваля — потийского Государственного драматического театра им. В. Гуния. За гневную притчу «Диктатура» о раздавленных несвободой людях известный и в России драматург грузинской «новой волны» Б. Джаникашвили еще в 2009 году получил приз Би-Би-Си на конкурсе радиопьес России и Кавказа. Сценограф Т. Охикиани наглухо перекрыла зеркало сцены волнистым железным щитом, на нем, как на гигантском заборе, налепила пулусодранные плакаты с официальными лицами, бумажные объявления. На авансцене справа поставила собачью будку с цепью и ошейником, над сценой запустила толстозадого кичевого ангела; в финале, когда грянул государственный гимн, высветила на потолке яркую проекцию бело-красного грузинского флага. А между тем действие «Диктатуры» происходит в прокурорском кабинете, куда с воли залетела муха, а вылететь не может и наблюдает за разыгравшимися там страстями. Два прокурора, явившиеся к ним булочник и журналистка, даже свирепая уборщица с веником — все обуреваемы чувством вины, взращенным в них государством, все уже изнемогли от нависшей над ними непонятной угрозы и жаждут, чтобы наконец их осудили, посадили, чтобы там, за решеткой почувствовать себя свободными людьми. Режиссер Д. Мгебришвили выстроил спектакль на резких эмоциональных изломах, на прямых контактах артистов с публикой, и всех словно накрыло ощущением общей беды.

«Диктатура».
Фото — архив фестиваля.

К сожалению, я не увидела постановок других национальных современных и классических пьес, но вопреки всем этим досадным пробелам фестиваль представляется мне целостным и важным театральным явлением.

В Поти, где собрались очень разные театральные люди, было теплое общение, профессиональные контакты, спектакли на пяти языках, совершенно по стилистике не совпадающие. Объединяло их только одно — синдром нестоличного театрального искусства со всеми его минусами и плюсами. Плюсы традиционны и очевидны: невероятная искренность артистов, такое сумасшедшее желание играть для новой публики и коллег, истовая присяга искусству театра в каждой мизансцене. Минусы не менее предсказуемы, поскольку сценография и костюмы дешевы, свет в спектаклях зачастую просто странен (мне говорили, что в некоторых региональных театрах вообще нет специалистов-световиков, к тому же отсутствует необходимая аппаратура), а отпечаток отъединенности от большого театрального мира и его художественных трендов так или иначе проступал почти везде.

А между тем грузинские региональные театры, представляющие на своем фестивале лучшее, что было сделано ими за прошедший сезон, продемонстрировали очевидный интерес к серьезному интеллектуальному, да к тому же и в подавляющем большинстве случаев разнонациональному литературному материалу, бунтарскому, взывающему к свободе, дружеству, миру.

P. S. Почти в каждом фестивальном спектакле гремели советские песни, слышались русские словечки, однажды даже (правда, из цыганских уст) со сцены донеслась сакраментальная фраза про мать. Всюду на улицах Поти и Батуми звучала русская речь, и этот далекий от политики курортный мир лишь изредка утрачивал свою безмятежность: вот в новостях прошел репортаж о марше против российского фашизма из Тбилиси, вот в музеях экскурсоводы, подводя к витрине, показывали экспонаты, «найденные на оккупированных территориях». Тогда становилось больно и стыдно. Но вопреки всему общее театральное пространство до сих пор не разрушено. В России мы скучаем по грузинским театрам, в Грузии любят и ждут театры наши. В Поти, куда пригласили меня, русского критика, я с благодарностью убедилась в этом еще раз.