«Пятый». По повести О. Жанайдарова.
Прокопьевский драматический театр.
Режиссер-постановщик Вера Попова, художник-постановщик Алексей Лобанов, художник по свету Андрей Козлов.

В повести Олжаса Жанайдарова «Пятый» интрига закручивается буквально с первых предложений: «В детстве цыганка нагадала мне, что я умру, когда у меня появится пятый мужчина. Причиной смерти станет рак». После этого следует история героини (ее можно назвать историей взросления), написанная в форме монолога, в которой героиня, встречая разных мужчин, долгое время тщетно пытается стать счастливой. Несмотря на то что сюжет держит внимание читателя от начала до конца, все-таки завязка с пророчеством чрезвычайно выигрышный ход — кажется, что сценические возможности этого текста ограничены. Монологическая форма как бы подсказывает ставить моноспектакль — в самом деле, не выводить же на сцену всех персонажей, о которых вспоминает героиня, — но Вера Попова подошла к этому иначе.

В архиве появился № 116. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

«Педагогическая поэма». А. Макаренко.
Театр «Мастеровые» (Набережные Челны).
Режиссер Егор Чернышов, художник Светлана Тужикова, инсценировка Ярославы Пулинович.

Толстая книга Антона Семеновича Макаренко «Педагогическая поэма» — роман, проза и совсем не поэма, хотя есть в этой книге романтическая тема...

Макаренко — не профессор Преображенский, никто из его расчеловеченных Гражданской войной воспитанников, прибывавших в колонию агрессивными зверьками, в дальнейшем не воровал и не бандитствовал. Если верить источникам, эксперимент по созданию нового человека удался. И, конечно, если верить тем трем тысячам учеников, что трое суток несли почетный караул у гроба своего учителя.

Проект «Театральная экосистема» при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.

На излете 2024 года мастерская Вениамина Михайловича Фильштинского — знаменитая 51-я аудитория — отмечала юбилей: 35 лет.

Что и говорить, территория мастерской — особая: территория работы. То, что принципиально скрыто от посторонних глаз. Здесь — пахота. Артистический и режиссерский пот. Не до чествований.

В сто первый вспоминать, как с его Чацкого начался для меня театр, — заниматься самоплагиатом, что я и делаю много лет.

Признаться, что его 85 отмечали вечерами памяти в другой жизни (такое ощущение, что примерно полвека назад), — горько и депрессивно.

Лучше всего отправить читателей и коллег на сайт Сергей Юрский — Памяти Сергея Юрского (1935 — 2019), если кто-то еще там не был. Сайт создан, собран Татьяной Жаковской, постоянно пополняется, — и пусть бы весь день 16 марта вы просто смотрели и читали. В этом будет больше пользы, чем опять повторять то, что 8 февраля 2019 года, в день смерти С. Ю. было написано, как теперь говорят, «в моменте». (К этому «в моменте» он наверняка отнесся бы с иронией, и проартикулировал примерно, как текст Зощенко, углами рта: «В моменте!»).

«Пустые поезда». Д. Данилов.
РАМТ.
Режиссер Алексей Золотовицкий, художник София Егорова.

На маленькой черной сцене вагон электрички: два окна, четыре ряда кресел. Впереди кабина машиниста, она пуста — поезд движет в пространстве само время. Оно раскручивает его во все стороны, ездит по рельсам памяти главного героя, личность которого условна и отдана сразу нескольким артистам попеременно: Виталию Тимашкову, Алексею Гладкову, Сергею Чудакову и Максиму Заболотнему. Вагон поворачивается то внутренней стороной, то внешней, а в финале смотрит своей квадратной мордой в упор на зрителей и слепит фарами. Герой внутри него то следует куда-то вперед в неизвестность, глядя на застывший за окном черно-серый пейзаж; то возвращается в свое еще цветное детство, воспоминания о котором почти утрачены и только случайными всплесками — рябь на воде — отражаются на поверхности (поезд Москва — Сухум, страшная жара, бетон и волнорезы...); то забредает в глубокое прошлое, настолько глубокое, что оно и не его вовсе...

«Датский магазин лопат». По пьесе Н. Федоровой.
Пермский Театр-Театр.
Режиссер Кирилл Люкевич, сценография и костюмы Александра Мохова и Марии Лукки.

В Пермском Театре-Театре появилась настоящая «черная комедия». Кирилл Люкевич поставил пьесу Настасьи Федоровой «Датский магазин лопат» в духе Тарантино или даже Дэвида Линча. Окончательно «черной» комедию назвать поостереглись, решили, что хватит осторожного «местами весьма черная». А так-то — ироничная. Хотя, какая уж там «ироничная». Это определение подходит к Оскару какому-нибудь Уайльду, но никак не к шекспировскому «Гамлету», где прямо обхохочешься, если с ума не сойдешь. Два могильщика роют могилу за могилой, а тела все прибывают, и рабочий день никак не заканчивается. Периодически пробегают мимо них то Гамлет, то Офелия, заносят завернутого в ковер ее папашу, однокашников Гамлета, а потом прямо всех подряд, как у Шекспира (но некоторых все же не доносят). А могильщики, бедные, все копают и копают, и мечтают только об одном — чтобы уже все эти трупы на сегодня кончились и чтобы выпить не как вчера, а в полную силу.

«Вишневый сад». А. П. Чехов.
Каменск-Уральский театр драмы — Драма номер три.
Режиссер Александр Балыков, сценограф и художник по костюмам Лев Низами.

Цепляет сразу. Раздвигается красный бархатный занавес большой сцены старого ДК, в котором, несмотря на все заслуги, по-прежнему квартирует в Каменске-Уральском Драма номер три, и вместо детской с цветущим садом в окне усадьбы Раневской по обе стороны сцены — уходящие в бесконечность, грубо сколоченные из досок двухъярусные ряды с серыми занавесками. Казармы или скорее тюремные нары. На узких боковых стенках, обращенных в зрительный зал, полки с большими книгами в одинаковых серо-коричневых обложках. В полках справа врезана железная, отвратительно лязгающая дверь, за которой, когда она открывается, виден какой-то адский огонь — преисподняя? пыточная? газовая печь? И все. Персонажи будут появляться из разных отсеков этих камер, и почти все события будут происходить на центральной голой части сцены, которая в виде дороги тоже ведет куда-то за пределы видимого, в никуда — такой оптический эффект.

«Однажды рыба встала и пошла».
Челябинский театр современного танца.
Хореограф Дмитрий Чегодарь.

Театр Ольги Поны — один из немногих отечественных театров, где худрук прямо подталкивает артистов к самостоятельному творчеству, помогает, не ревнует, радуется успеху дебютантов-постановщиков больше, чем собственному успеху. В Челябинске уже подросла целая плеяда новых авторов — а Пона не устает обращать внимание публики и критиков на их постановки.

«Тихий свет». Р. Козырчиков.
Невидимый театр (Санкт-Петербург).
Режиссер Семен Серзин.

Пьесы Романа Козырчикова поэтичны, деликатно-мудры, тонки, почти прозрачны — подобны поэзии. «Тихий свет», написанный в 2019 году, в принципе, ничем особенным не выделяется среди всех текстов Козырчикова, и в связи с этим не очень понятно, почему же именно за него взялся Семен Серзин. Однако сам факт, что за драматургию Романа Козырчикова когда-нибудь «возьмутся», был неоспорим. Так же неоспорим, как и факт провала, «неумения» ставить пьесы этого уральского автора.

«Чайка». А. Чехов.
Театр Barbican (Лондон).
Режиссер Томас Остермайер, художник Магда Уилли.

«Чайку» Томаса Остермайера в принципе можно было бы описать сверхкратко, мемом из «Кавказской пленницы»: «Птичку жалко». И на этом остановиться.

Нет у меня добрых слов в ее адрес.

Режиссер предельно постарался, чтобы от чайки-пьесы остались выщипанные перья. Провал Кейт Бланшетт, большой актрисы и звезды первой величины, как и остальных артистов — исключительно дело рук режиссера.

Тут ему славу разделить не с кем.

...Тонкая корочка раннемартовского льда на луже. Улицу почему-то не помню, а лед на углу Рубинштейна и Марии Ульяновой помню (наверное, шла, не глядя по сторонам, ничего не видя — ну да, так оно и было). Я иду с «Братьев и сестер» из МДТ, стою под тусклыми фонарями, записывая что-то в блокнот, но дело не в том. Пахнет весной и очень много воздуха — как будто театр накачал мир озоном. И хочется кричать «заживёёёём!», потому что это 1985-й, мы начинаем свободно дышать, вдыхать и выдыхать, и впереди новая жизнь, и у ее начала — этот великий спектакль. Точно — великий.

«Принц Гомбургский». Г. фон Клейст.
Никитинский театр (Воронеж).
Режиссер Лиза Бондарь, художник Алексей Лобанов.

В воронежском Никитинском театре Лиза Бондарь поставила пьесу Генриха фон Клейста «Принц Гомбургский». Не очень-то богата сценическая история этой странной пьесы на отечественной сцене. Могу вспомнить только спектакль Михаила Мокеева в сценографии Юрия Харикова в «Et Cetera» в 1998 году, из которого я ничего не помню, кроме фантастических костюмов. Ставить сейчас «Принца Гомбургского», в котором явно силен прусский милитаристский дух, — это, конечно, и вызов, и принципиальный диспут. В романтической драме Клейста есть и прославление курфюрста Фридриха Вильгельма, монарха прусской династии Гогенцоллернов, и невероятный пафос подчинения монаршей воле, которая олицетворяет государство. Но есть в пьесе и другое: романтический, несколько сомнамбулический герой, мечтающий о подвигах, о славе, нарушающий то ли во сне, то ли наяву эту самую волю, приносящий монарху победу и приговоренный к расстрелу за неподчинение приказу.

«Ванесса». С. Барбер.
Московский театр «Новая Опера».
Режиссер Дмитрий Волкострелов, художник Леша Лобанов, дирижер Андрей Лебедев.

Театр «Новая опера» продолжает пополнять свою афишу раритетными названиями, чередуя редко исполняемые у нас произведения оперного искусства XIX — начала XX веков с более поздними сочинениями второй половины прошлого столетия. На Крещенском фестивале, в этом году посвященном творчеству видного американского композитора Сэмюэла Барбера, театр представил премьеру его самой известной оперы «Ванесса» на либретто Джан Карло Менотти. Оперы Менотти «Телефон» и «Медиум» с успехом шли и идут в Москве и Красноярске, кроме того еще одну его оперу — «Ложь Мартина» — ставили в Москве и показывали в англиканском соборе артисты театра «Амадей» несколько лет назад.

Несколько слов в честь господина Г. К. и его сегодняшнего 70-летия

Каждый раз, находясь в темном зрительном зале на новом спектакле Григория Козлова, особенно приходя на протяжении последних полутора десятков лет в театр «Мастерская», неизбежно вспоминаю один из первых его спектаклей — «Москва. Моление о чаше», появившийся когда-то в Музее Ф. М. Достоевского в Кузнечном переулке. Точнее — премьеру сыграли в феврале 1992 года, и это был второй спектакль, после «Концерта Саши Черного для фортепиано с артистом» с Алексеем Девотченко, спектакля, получившего громкую славу при рождении и жившего многие годы с аншлагами в камерных пространствах города.

«Дон Кихот». По мотивам романа М. де Сервантеса.
Театр Наций.
Режиссер и художник Антон Федоров.

Спектаклю предпослан светящийся на заднике эпиграф, взятый из лекций Владимира Набокова о «Дон Кихоте». Не буду его здесь приводить, ибо соблазн цитировать набоковские пассажи столь велик, что грозит полностью заместить собственный текст о постановке Антона Федорова. Скажу лишь вкратце: эпиграф содержит обращение к любезному читателю с предложением приятно провести время, наблюдая, как на залитой солнцем улице люди издеваются над живой собакой. То есть речь идет об откровенной жестокости романа Сервантеса, о которой Набоков не переставал упоминать на протяжении всех лекций, а один раздел даже непосредственно ей посвятил.

«Ромео и Джульетта во мгле».
Малый драматический театр — Театр Европы.
Автор сценической композиции и режиссер Лев Додин, художник Александр Боровский.

Дебютный спектакль Молодой студии Льва Додина поставлен со студентами 4 курса его мастерской. Кажется, уже одно это обстоятельство должно заставить рассматривать «Ромео и Джульетту во мгле» как учебную работу — то есть, в контексте поставленных перед студентами задач. Однако спектакль позиционируется как часть репертуара МДТ — соответственно, учебные задачи, неизвестные зрителю, вероятно, не являются здесь неотъемлемым обстоятельством.

«Дети солнца». М. Горький.
Театр-сцена «Мельников» (Москва).
Режиссер Лиза Дороничева, художник-сценограф Андрей Виноградов, художник по свету Антон Поморев.

Лишь о былом величии некогда существовавшего театра Романа Виктюка сегодня напоминает конструктивистское здание в Сокольниках. Правда, увешанное многочисленными гирляндами, оно немного смахивает на площадную елку, которая дисгармонирует с окружающей средой. Впрочем, это только небольшое отступление перед размышлением о том, что есть величие сегодня, кто они — «великие люди», и зачем вообще сейчас задаваться подобными вопросами.

«Стругацкие. М.А.Л.Ы.Ш». По мотивам повести А. и Б. Стругацких.
Архангельский театр кукол.
Режиссер Алена Волкова, художник Алиса Бакун-Феоктистова.

Фантастику, в частности книги братьев Стругацких, в российских театрах ставят нечасто. Ситуация заметно изменилась за последние пару лет — премьеры по Стругацким выходят в ведущих театрах Москвы, в «Таком театре» в Петербурге их текстам недавно посвятили целую лабораторию. Да и в Архангельске пару лет назад Максим Соколов выпустил «Пикник на обочине» в Театре Панова, в тот же год в местном Театре драмы стартовал «Ломоносов Фест», посвященный науке и технологиям. Людям хочется в космос, когда на Земле они не чувствуют себя безопасно.

«Великий Синемой». М. Кадацкая.
Проект «Прошлое в границах настоящего. КиноSound» (Вологда).
Режиссер Ася Литвинова, медиахудожник Александра Магелатова.

Вологда — город неочевидной истории, сплетенной из деревянного кружева и геометричного орнамента советской типовой застройки. Здесь, среди по-северному приземистых пряничных домиков XIX столетия затерялось здание электротеатра «Рекорд», открытого в 1910 году и сохранявшего статус кинотеатра под разными именами («Стелла Норд» — «Искра» — «Салют») вплоть до 2020 года. Сейчас тут открыли молодежный центр — имя сохранилось (на входе в модную кофейню красуется надпись «Салют, молодежь!»), а вот от самого кинотеатра со столетней историей не осталось ничего, даже экран заменили.