«Танцсцены». На музыку И. Стравинского.
Мариинский театр.
Хореограф Вячеслав Самодуров, дирижер Арсений Шупляков, художник Алексей Кондратьев.

Премьера, с которой Вячеслав Самодуров вернулся в Мариинский театр после отсутствия длиной в четверть века (уходил премьером — пожаловал ведущим хореографом страны), выходила при обстоятельствах чрезвычайных. В последние годы Мариинка привычно хранит в секрете названия и даты своих будущих премьер — никаких там точных дат на год вперед, как принято в презренной загранице, если за три недели опубликуют афиши и начнут продавать билеты — уже большое счастье. С объявлением даты этого вечера тоже не спешили, но все-таки премьера была назначена.

«Соня-9». По комиксам А. Олейникова и Т. Яржомбека «Соня из 7 „Буээ“» и «Соня-9».
МХТ им. А. П. Чехова.
Режиссер Саша Золотовицкий, художник Натали-Кейт Пангилинан.

МХТ им. А. П. Чехова привез на гастроли в Санкт-Петербург спектакль-концерт Саши Золотовицкого «Соня-9». Эскиз спектакля был создан на третьей лаборатории экспериментального проекта «АРТХАБ», посвященной театру для детей и подростков. (Кстати, о театре для подростков можете почитать в специальном разделе 114 номера «ПТЖ»).

«Тартюф». Ж.-Б. Мольер.
Театр Защитника Отечества (Краснодар).
Режиссер Даниил Безносов, художник Настя Васильева.

«Высокая комедия». Когда Мольер утверждал этот жанр, он спорил разом с теорией и практикой классицизма: высокая комедия — это оксюморон. Что такое вообще высокий смех? Над чем смеетесь?..

Мольеровский «Тартюф», по большому счету, задает режиссеру и публике один главный вопрос: как случилось, что сильный и неглупый Оргон так очарован лжецом?

«Горький аэропорт». П. Пряжко.
Малый драматический театр — Театр Европы.
Режиссер Дмитрий Волкострелов.

Помните, как играют в каком-нибудь Народном театре Островского? Как старательно приноравливаются к его тексту любители, пытаясь освоить непривычный язык? А интонация остается неестественной, картонной, напряженной, зажатой.

Вот так же играют, именно играют «Горький аэропорт» Павла Пряжко / Дмитрия Волкострелова актрисы Малого драматического на Камерной сцене театра. Но попасть в достоверную, трешевую, обыденную, бездейственную речевую струю им не удается. Выходит — как с непривычным, экзотическим Островским у старательных любителей.

«Тоска». Дж. Пуччини.
Театр «Зазеркалье».
Режиссер Александр Петров, дирижер Павел Бубельников, художник Александр Храмцов.

Через высокую стену церковного двора быстро и ловко перелезает мужчина в весьма потрепанной одежде. Явно ищет, где спрятаться. Но он не преступник. Впрочем, тут могут быть разные точки зрения: для шефа римской полиции Скарпиа, что вскоре появится на сцене, беглец-политзаключенный точно нарушил закон — и подлежит поимке. В оригинальном либретто Луиджи Иллики и Джузеппе Джакозы дело происходило в 1800 году, когда Наполеон во второй раз приближался к Риму, и беглец Чезаре Анджелотти был бывшим консулом Римской республики, установленной властью Наполеона на захваченных им итальянских землях. (В период меж первым и вторым визитом будущего французского императора Римом правил неаполитанский король — и профранцузские консулы были объявлены врагами государства.) Худрук театра «Зазеркалье» Александр Петров перенес действие на полтора столетия вперед, в середину ХХ века. Так что Скарпиа остался шефом полиции, а вот Анджелотти стал просто «политическим узником», неизвестно за какие грехи отправленным в тюрьму.

«Елка у Ивановых». А. Введенский.
Театр на Садовой.
Режиссер Роман Муромцев, сценография и костюмы Екатерины Гофман.

Несколько десятилетий назад на сцене «Приюта комедианта» режиссер Юрий Томошевский уже ставил одну из самых загадочных пьес XX века — «Елку у Ивановых» Александра Введенского — под названием «Легкий шок для изысканной публики». С тех пор театр поменял название, но публика у него и сегодня изысканная. Новый спектакль Муромцева кажется на этом фоне нелегким шоком и удивляет смелостью и постановочной, и организационной. В интерьерах Театра на Садовой увидеть типичное муромцевское «безобразие» как минимум неожиданно.

«Дама с собачкой». А. Житковский (по мотивам произведений А. П. Чехова).
Ростовский молодежный театр.
Режиссер Денис Хуснияров, художник Семен Пастух.

Истории, которые происходят у моря, имеют особый романтический привкус: знакомства во время прогулок по набережной; часок на пристани, где много гуляющих; разговоры о том, как душно после жаркого дня... Все так и начинается у Анны Сергеевны Дидериц и Дмитрия Дмитриевича Гурова, которые встречаются в Ялте. Спектакль Ростовского молодежного театра уводит нас в Кисловодск, в такое странное место, куда, вероятно, со всех парков города снесли гипсовые фигуры спортсменов. Между ними вкатят две кровати, и это будет плохонький номер, где селятся два москвича: Гуров (Иван Травин) со своим начальником Сергеем Васильевичем (Дмитрий Зуев).

«Мышкин. Другая история». По мотивам романа Ф. М. Достоевского.
Программа «Новые имена» на сцене Городского театра.
Мастерская Ю. М. Красовского (РГИСИ).
Художественный руководитель постановки Анджей Бубень, режиссерская группа: Евгения Константинова, Кама Куцик, Евгения Горшунова, Александра Певзнер, Анели Филиппова, Мария Мисник, художник Полина Белова.

Марина Дмитревская — Евгении Тропп

Женя, доброй ночи!

Пришла со спектакля «Мышкин. Другая история», где мы были сегодня с вами вместе, — и вот думаю: а что подвигло меня две недели назад после первого просмотра агитировать Вас пойти пересмотреть спектакль и в форме переписки отразить его?.. Вспомнить не могу, но, подозреваю, — испытанная неожиданность, что для театра так ценно. Потому что сперва «Мышкин» страшно раздражал меня манерной и достаточно архаичной стилистикой в духе условного европейского театра 90-х, а потом втянул и заинтересовал.

«Курьер». К. Шахназаров.
ЦДР, Сцена на Соколе (Москва).
Режиссер Владимир Панков, художник-постановщик Максим Обрезков.

Не понаслышке знаю случай, когда на одном из недавних шефских концертов в духе «старых песен о главном» из песни «Солнечный круг» организаторы убрали от греха подальше средний куплет: «Против беды, против войны встанем за наших мальчишек...» — как бы чего не вышло. Так что строчка из другой песни, вынесенная в заголовок и звучащая в финале спектакля Владимира Панкова, тоже кому-то может показаться крамольной, несмотря на ее железобетонную правоту.

О фестивале-лаборатории в Альметьевске

В Татарстане появился новый театральный проект — «Аркадаш», который начал работу в октябре 2024 года. В основе проекта — «исследование самоидентичности в Татарстане и поиск нового художественного языка», как написано в его программе. Он состоит из двух частей. Первая часть только что прошла в нефтяной столице республики, Альметьевске. И она представляла собой фестиваль-лабораторию под названием «Караш», что переводится как «взгляд». Это итоги работы пяти молодых татарских режиссеров, студентов РАТИ-ГИТИСа, которые совместно с молодыми татарскими драматургами исследовали разные районы республики по самым разным темам, создали новые пьесы и спектакли и показали их в течение трех дней на фестивале в Альметьевске.

«Работа горя».
Театр.doc (Москва).
Режиссер Дарья Мазур.

На колючей лестнице — глухая пустота, в которой слова тонут, стираются человек и его история. Поэтому хотя бы разговора б, в котором есть контакт с другим... Там, где слова лишаются смысла и голоса, любой искренний, открытый разговор — на кухне, в театре или где-то случайно — становится подтверждением жизни. Кажется, будто из этого сегодня отчетливее проявляется другая форма «бедного театра» — театр проговаривания. Из последнего сразу вспоминаются хотя бы проект «Разговоры» Бориса Павловича, «Хиросима» Александра Плотникова и «Дочери СОСО», «Разговоры» Алексея Левинского по «Братьям Карамазовым», «Закат» Дмитрия Волкострелова. Вместо взаимо-действия актера и зрителя — со-бытие в диалоге, а звучание слова — уже действие.

«Тихий час». Коллективное сочинение лаборатории «ГАП».
Театр на Литейном.
Режиссеры Екатерина Мигицко и Борис Павлович, художник Ольга Павлович.

Сны объединяют всех людей, стирают рамки и границы, дают возможность прикоснуться к забытому или недосягаемому, не требуют логики или рациональности. Иногда важно позволить себе такое бегство от реальности. Актеры спектакля «Тихий час» предлагают зрителям действительно тихий час: отдохнуть в тишине зрительного зала, устроиться поудобнее, закрыть глаза под нежную мелодию из музыкальной шкатулки...

«La Fabuleuse histoire de BasarKus».
Компания Lamento.
Хореограф Сильвер Ламотт.

У многих людей цирк по-прежнему ассоциируется с детством, спектакли же нового цирка воспринимаются скорее как «взрослые» или — в крайнем случае — созданные для семейного просмотра. Между тем, границы нового цирка постоянно расширяются. И сегодня его представители готовы работать даже с самыми маленькими зрителями. О том, как артисты открывают для малышей волшебный мир нового цирка и как те реагируют на предложенную им игру, мы хотим поразмышлять на примере спектакля «Сказка о Басаркусе» Академии Фрателлини и компании Lamento.

«Дядя Ваня». А. Чехов.
Новокузнецкий драматический театр.
Режиссер Сойжин Жамбалова, художник Натали-Кейт Пангилинан, хореограф Мария Сиукаева, композитор Дахалэ Жамбалов.

Если в начале «Дяди Вани» на сцену выходят Три сестры — жди персонажей и из других пьес Чехова. Действительно, в спектакле Сойжин Жамбаловой кроме Войницкого, Серебрякова и других героев «Дяди Вани» появляются Прозоровы, Треплев, Иванов, Фирс. Режиссер создает метатекст, через который показывает, что чеховские люди проживают одно и то же: нелюбовь матерей, супружеские измены, одиночество в кругу семьи. Счастливых среди них нет, всех обуревает тоска, кто-то уже отчаялся, а кто-то еще верит в светлое будущее. И вот весь чеховский мир приходит в движение, забирается на телегу, запряженную Тремя сестрами, и пытается куда-то уйти: то ли в Москву, то ли в параллельную Вселенную, лишь бы подальше от этого общего для всех дома, — только мы-то знаем, что у них опять ничего не получится.

«Oraison», «Houvrari».
Компания Rasposo.
Режиссер Мари Мольян.

Компания Rasposo — из динозавров циркового мира. Почти 40 лет ее непрекращающейся активности — сперва усилиями Фанни и Жозефа Мольян, а с 2012 года благодаря творческому горению их дочери Мари — представляют собой редкий случай династийной преемственности в области цирка нуво и удивительной успешности. В послужном списке компании уже почти два десятка спектаклей, множество премий и признание публики — все билеты раскупаются мгновенно, а на показах маленькие шапито забиты до последнего места.

«Зеркало».
Пространство «Внутри».
Режиссер и драматург Савва Савельев.

«Nein!» написано на куске картона, который парень в синей рубашке, опасливо оглядываясь, поспешно прячет за шкаф в своей скромной съемной квартирке. Этот шкаф — деревянная, плоская, видавшие виды коробка — не только место для хранения скелетов, секретов и прочих тайн. Это еще и исповедальня, пространство, где человек, оставшись один на один с собой, сталкивается со всеми своими бесами — они рвутся и лезут наружу, заставляя корчиться, кривиться, кричать. Настоящий экзорцизм.

«Горе от ума». А. Грибоедов.
Екатеринбургский ТЮЗ.
Режиссер Анатолий Праудин, художник Анатолий Шубин.

Пока мы, мастера дешевых трюков и бессмысленных действий, носимся с бешеной скоростью, чтобы все успеть, чтобы потом успеть все остальное, режиссер Анатолий Праудин может себе позволить не спеша остановиться в определенной точке пути и начать подробно рассматривать интересующий его предмет. Известная пьеса Грибоедова, кажется, стала для него тем инструментом, с помощью которого он фиксирует прежде всего изменения, происходящие в нем самом.

«Лючия ди Ламмермур». Г. Доницетти.
Музыкальный театр Республики Карелия (Петрозаводск).
Дирижер Михаил Синькевич, режиссер Юрий Муравицкий, художник Петр Окунев.

Спектакль Музыкального театра Карелии «Лючия ди Ламмермур» по опере Г. Доницетти обладает какими-то специфическими свойствами притяжения. Смотрю в третий раз с удовольствием, неослабевающими эмоциями внимания и сопереживания. Ну с чего бы это? Да, Музыкальный театр в Петрозаводске — заметный, все делает с любовью, стремится соответствовать современным представлениям о качестве художественного произведения под названием «спектакль». При этом не обольщается насчет мирового уровня звездности своих составов, хотя и тут есть чему позавидовать. Но шума, фанфар, пиар-эффектов театр вокруг себя не производит. Работает в глубину, а не вовне и напоказ. Наверное, понимает, что, например, опера, точнее оперный спектакль может быть самоуглубленным, требующим индивидуальной сосредоточенности, погружения в какие-то очень личные эмоции. Вот и «Лючия» такая.

«На дне». М. Горький.
Александринский театр.
Режиссер Никита Кобелев, сценография и костюмы Наны Абдрашитовой.

Вот дворец, вывернутый наизнанку: фасадом внутрь, с решетками на окнах — то есть, скорее тюрьма, чем дворец. А может, двор-колодец со свалкой мебели прямо посередине, куда пухто свозят румынские столы и югославские кресла, — островок в стиле mid-century modern, производящий очень опрятное впечатление. Аккуратно по стопкам разложены высокие матрасы, ровненько расставлены стулья, и все накрыто светлым полиэтиленом — от влаги и пыли. Небрежность и бедность обозначены условно: горой картонных коробок справа.

«Золотой петушок». Н. А. Римский-Корсаков.
Нижегородский театр оперы и балета им. А. С. Пушкина.
Режиссер Ангелина Никонова, художник Варвара Тимофеева, дирижер Дмитрий Синьковский.

Появление русского названия в репертуаре Нижегородской оперы встречаешь с опаской: музыкальный руководитель театра Дмитрий Синьковский — спец прежде всего по европейской барочной музыке, кружева и шелк. Отечественные страсти, кровавые рассветы над реками, оглушительная власть опричников, отсутствующие по воле цензуры на сцене, но придавливающие всю страну болезным телом цари — не его «чашка чаю». Но «Золотой петушок» (как и некоторые другие сочинения Римского-Корсакова) в этом смысле «пограничная» опера. Да, родная жуть стучится в двери, иногда мороз пробирает по коже (особенно когда свита Шемаханской царицы входит в город — но об этом позже), но общая рамка — сказка. Сказка ехидная (писалась под впечатлением от мудрых решений государя императора и его министров во время Русско-японской войны), сказка довольно жесткая, но все-таки сказка. И в Нижнем Новгороде спектакль получился точно «пограничный»: Синьковский со своим виртуозным оркестром вышивал вензеля, плел фантастические ожерелья, творил внезапно разреженную эффектнейшую мережку — одевал оперу в сказку. Режиссер Ангелина Никонова эту интонацию поддерживала — но в ключевых сценах позволяла прорваться той пугающей силе, что была композитором за сказкой спрятана.