АНТРАКТ

ПОДСЛУШАННЫЕ БЫЛИ И НЕБЫЛИЦЫ

Знаменитая актриса Театра комедии Елизавета Уварова уезжала из Москвы.

Ее приятельница Фаина Раневская удерживала ее. «Не могу, у меня завтра сбор труппы — объясняла Уварова. «Как, и ты поедешь на этот Иудин день?!» — изумленно воскликнула Раневская.

* * *

Печально известный критик Ю. Зубков, загубивший не одну режиссерскую судьбу, опубликовал как-то в «Театральной жизни» статью «В овраге», из которой следовало, что режиссерам М. Захарову и А. Сагальчику не место в советском театре.

Сагальчик уехал в Таллин ставить в Русском театре «Тот, кто получает пощечины» Л.Андреева. И вот однажды, на премьерном спектакле, к нему прибегает радостный директор театра: «Вы знаете, кто приехал нас смотреть?! Сам Зубков!»

Сагальчик понял, что — конец, и туг же, найдя актера А. Солоницына, исполнителя главной роли, сказал ему: «Толя, быстро — что угодно, только не играть при нем!» Солоницын лег в гримерке и… у него начался сердечный приступ. Объявили в зале: «Спектакль задерживается», вызвали «скорую», та сделала кардиограмму: действительно, сердечный приступ. Солоницыну предложили ехать в больницу, он отказался: полежу еще здесь, если не полегчает — поеду… Объявили в зале: «Спектакль отменяется в связи…»

Когда опасность миновала, Солоницын встал, и они с Сагальчиком… пошли в гостиницу отметить свой успех. Отметили сильно.

* * *

Из подслушанного монолога директора Александринского театра А. Г. Сащенко: «Я ничего для своих режиссеров не жалею. Мое дело — обеспечить им условия. Вот Праудин попросил для „Горе от ума“ шесть человек в цыганский хор, так я ему семнадцать дал! Пусть будет!»

* * *

Из рассказа Валерия Алексеева, заслуженного артиста России, актера Омского театра драмы: «Один польский актер повесился, оставив предсмертную записку: „Надоело одеваться — раздеваться“. Все. И я подумал: ведь правда! Встал утром — оделся. Пришел в театр на репетицию — разделся, оделся. После репетиции — разделся, оделся. Пришел домой — разделся. Вечером оделся, пришел в театр — разделся, оделся. Потом — все переодевания по ходу спектакля (у меня как-то было двенадцать…) Разделся, оделся, пришел домой — разделся… И так всю жизнь. Можно ли не сойти с ума и не повеситься?!..»

В 70-е годы у театров были жесткие планы, и директор Свердловского ТЮЗа Ирина Глебовна Петрова как-то назначила спектакль на 10.30 утра 1 января. Артисты приходят 1 января в 10.30 утра после ночных… репетиций дома, озабоченные совершенно другими проблемами, и артист Володя Дворман, еще не совсем протрезвевший, спрашивает помрежа: «И что, детей в зале много?» Та отвечает: «Володя, да полный зал детей!» Володя смотрит в зеркало на свое лицо и медленно говорит: «Ну пусть эти дети пеняют на себя…»

Самая любимая театральная история знаменитого завлита и театрального деятеля Олега Лоевского.

«Я работал в Кемеровском театре, эту историю мне рассказывали про Новокузнецкий, но, может быть, это не совсем так… Идет спектакль „Ревизор“. Открывается занавес, сидит Городничий и говорит классическую фразу: „Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. К нам едет Хлестаков“. Пауза. Кто-то говорит: „Как Хлестаков?“ Пауза. Занавес закрывается. Дальше говорить нечего».

Стихи Анатолия Солоницына, сочиненные им в период работы в таллиннском Русском театре:

Мы не будем больше пить,
Будем денежки копить.
Вот накопим рублей пять —
И опять…
Мы не будем больше пить,
Будем денежки копить…