Поставленный Юрием Бутусовым в Театре Ленсовета спектакль «Макбет. Кино» — наиболее яркое и неоднозначное событие этого сезона. Спустя несколько месяцев это видно особенно отчетливо. Рельефное, скрупулезно «вылепленное» действие перенасыщено эмоциями, возведенными в степень бесконечным повторением-переживанием прошедших событий. Герои этих самых событий по-разному их воспринимают и, «прогоняя» в собственной памяти, каждый раз в чем-то по-новому на них реагируют. Спектакль длится пять с половиной часов, но выстроенный по законам рефлексии с нескончаемым перемалыванием минувшего, мог бы идти и значительно дольше.

А мог бы уложится в привычный стандарт: общий посыл шекспировской пьесы прочитывается сразу, далее же подобно уроку (или работе над ошибками?) многократно повторяется, то ли для самых «непонятливых», то ли в стремлении позволить каждому зрителю примерить на себя «одежды» главных героев. Тем, кто любит пошаговую иллюстрацию приходится нелегко. Но для нее в бутусовской концепции места нет изначально: режиссеру значительно важнее выставить на всеобщее обозрение квинтэссенцию личного отклика на происходящее.

Пронизанный шекспировским духом, вскрывающий язвы на теле социума и в человеческой душе, спектакль базируется на ассоциациях, и более того — ассоциациях ассоциаций. Заставляет ли он задуматься? Пожалуй. Хотя существеннее возможность, «забив» на логику, знание текста и основных перипетий сюжета, «с головой» окунуться в подсознание и прожить эти самые перипетии на уровне сугубо чувственном.

Здесь есть все — старое как мир восстание ради собственного блага против божественного миропорядка («Решусь на все, что в силах человека. Кто смеет больше, тот не человек»), зримо очерченный предел человеческой сопротивляемости злу, торжество рока. Пролог — разговор Ленокса и Лорда, выведенных на подмостки в виде менеджеров (Роман Кочержевский и Григорий Чабан). Венчающее беседу убийство — недвусмысленный эпиграф к извечной и никогда не теряющей своей актуальности теме борьбы за власть.

В пространстве обнаженной сцены (сценографа в спектакле нет, как и художника по костюмам, все выдумано самим Бутусовым) — разносортная мебель и кажущиеся случайными детали: большая фотография Алена Делона, надписи «Ю.Б. — дурак» и «школа № 1». Парадокс, но случайны ли они или несут скрытые смыслы — совершенно неважно.

Актеры одеты, как говорится, «на живую нитку», в костюмы из разных спектаклей. Эклектика выглядит символично и только способствует «разглядыванию» происходящего с разных точек зрения, в том числе с позиции разных персонажей, тем более, что они существуют на сцене в нескольких личинах. Так, Макбет (Иван Бровин) на время «превращается» в убитого им Дункана (т.е. Макбетом в буквальном смысле становится играющий Дункана актер Виталий Куликов); ведьма (на сей раз без смены актрисы) — в Леди Макбет (Лаура Пицхелаури); Флинс (Роман Кочержевский) — в сына Макдуфа… Намертво «впаянные» в партитуру спектакля музыка (от Альбинони и Монтеверди до Майкла Джексона и Дидюли) и пластика (балетмейстер — Николай Реутов) неразрывны со словом и смыслом.

Каждый штрих, мизансцена, образ, будь то исступленное движение по кругу на игрушечных лошадках леди Макбет, теряющей рассудок, или кровавые ужины в доме Макбета; вальсирующий (и в дальнейшем насилующий свою партнершу) плюшевый медведь или недвусмысленно нависающий на троном канат, виртуозен и многозначен. Финал ужасен и лаконичен: завораживающая картинка из преисподней, где обряженная в белоснежное платье и алые пуанты Леди Макбет обреченно выделывает незамысловатые па, и с животным ужасом рассматривая свои навек окровавленные руки, заходится в душераздирающем крике… В этом крике — вся библейская «тьма кромешная», от века «плач и скрежет зубов». И материализовавшиеся слова Гекаты: «Людей погибель в похвальбе, в уверенности их в себе».