Премьера ТЮЗа под названием «Злая девушка» — демонстрация поколенческой депрессии обитателей безумного мира, пример профессионального и житейского нигилизма. Именно так, в декларативной скуке и упрямом отрицании традиций, видит сегодня правильный спектакль и свою первую взрослую работу в репертуарном театре молодой режиссер Дмитрий Волкострелов.

Перед нами бытовой срез поколения 25—30-летних. Преувеличенно скучающие существа не смотрят телевизор, но и книжек не читают, ограничиваясь «жизнью» в интернете и просмотром «киношки» в ноутбуке (но тут хитрость: смотрят они, между прочим, «Мужское — женское» Годара, протестный артхаус 60-х, и не с попкорном, а под чипсы с пивом).

Герои своей узнаваемостью, внешней и внутренней простотой чем-то напоминают «своих, родных» персонажей Евгения Гришковца. Их волнует, что наклейки на клавишах компьютера быстро стираются, их занимают прочие дела житейские, но изменить мир они и не мечтают. Они ходят на работу, которая не слишком их вдохновляет, питаются в демократичных забегаловках, устраивают незамысловатые вечеринки, с неохотой принимают в свои пресные, не отягощенные интеллектом компании чужаков — например, новых девушек своих друзей.

В рассказанной истории им не глянулась конкретная Оля (Алиса Золоткова). Она виновата лишь тем, что не разделяет общего вялотекущего пофигизма и пытается как-то проявлять характер (впрочем, без особого азарта) и не скрывать своих эмоций (не слишком ярко выраженных). Ее клеймят и не принимают в тусовку за отличие от общей массы. Она говорит загадками, да еще и одевается со вкусом — по контрасту с остальными, косящими под беспечных подростков. И, наконец, Оля терзает всех психологическими тестами, по результатам которых вдруг выходит, что все вокруг — ах, злые люди, а девушка-то как раз добрая.

Дмитрий Волкострелов, ученик Льва Додина, отметает в спектакле «за ненадобностью» и традиционный свет, звук и грим. Оставляет скупые средства и детальные конструкции сегодняшнего дня, сложенные из мелочей и подробностей. На сцене ТЮЗа пьеса успешно прикидывается киносценарием. Эпизод следует за эпизодом (встал-сел, ушел-пришел, заснул-проснулся). В отсутствие внутренних переживаний и кульбитов в кино спасает монтаж, в театре же это выглядит как жестокие опыты над людьми. Актеры бесстрастно произносят авторские ремарки с той же интонацией, что и реплики, почти не сопровождая глаголы реальным действием, или иллюстрируя не все и часто невпопад. 80 минут спектакля тянутся, как сироп. При этом где-то на середине «пути» кажется, что прошла вечность: за время действия персонажи успевают «прожить» целую неделю, увязая в ежедневной бытовухе, как мухи в варенье. Кстати, «Злую девушку» не рекомендуется смотреть на голодный желудок: зрители сидят фактически в пространстве спектакля, актеры в двух шагах от них непрестанно и с аппетитом жуют.

Премьеру Волкострелова можно расценить как злую шутку, плевок в общество потребления: спектакль «одет» в набившие оскомину предметы и мебель из «Икеи», а «населяющие» его люди — в сетевой молодежный ширпотреб. Иногда передают привет символизму, театру условностей: если речь идет, например, о бассейне, актеры появляются в сухих купальных костюмах и стоят рядком, улыбаясь и приговаривая: «Мне нравится плавать».

В итоге эффект получается анекдотичный: типа «смотрел „Злую девушку“, много думал». Словно прочел первый стихотворный опус девушки юной: смысла нет, а в напряге держит. Но странное зрелище, оставляя в недоумении, никак не отпускает, цепляет, царапает, что редкость и диковина в наше время. Для Волкострелова, впрочем, это не бравада и не поза — скорее, нащупывание позиции, поиск своего персонального места в театральном пространстве. Остается ждать, выльется ли опыт с «Девушкой» в зрелый авторский почерк.