Работать над «Анной Карениной» Ратманский начал еще тогда, когда жил в Копенгагене и танцевал в Датском королевском балете. Как и другие его балеты, поставленные за пределами России, «Анна Каренина» выглядит абсолютной эстетической ценностью: драматургия крепка и рациональна, сценография и костюмы спаяны с хореографией, которая отзывается на каждый музыкальный импульс. Никакого сумбура, лихорадочности и метаний, которые могли бы сломать совершенство композиции, — только вечное сияние чистого разума.

Премьера вышла в Копенгагене уже после того, как Ратманский возглавил балет Большого театра и переехал в Москву. А спектакль документально зафиксировал размышления хореографа над тем, что такое отечественный балет, его любовь к великим темам и большой форме, в чем их обаяние для остального хореографического мира. «Анна Каренина» — идеальный полигон, чтобы восполнить пробел и, соединив «Ромео и Джульетту» Лавровского с открытиями «Манон» Макмиллана, модернизировать умирающую традицию. Создавая постановку для западного театра, Ратманский выбрал роман культового Льва Толстого, героиню, давно вошедшую в пантеон архетипов мировой культуры, и партитуру вполне современного, но не пугающего авангардизмом Родиона Щедрина, написанную еще в начале 1970-х для Майи Плисецкой.

С помощью драматурга Мартина Тюлиниуса сюжет увесистого двухтомника уложен в полтора часа. Упоительные толстовские противопоставления московского барства и петербургской аристократии здесь никого не волнуют — потому у дотошного Ратманского элемент декора Зимнего дворца совершенно безболезненно ощущает себя во время московской встречи Анны и Вронского (художник Микаэль Мельбю и видеографик Уэндэл Харрингтон создали лаконичный и прекрасный образ России Александра II). В программке — Аннушка, Капитоныч, Тушкевич, Егорушка Корсунский, Левин, Кити, Бетси Тверская. На сцене же Стива и Долли, вопреки Толстому, счастливы так же, как князь и княгиня Щербацкие. Ибо все они, включая Вронского и Каренина, — лишь фон для истории Анны. Но рассказывает ее хореограф — в десятке монологов, дуэтов и трио — с не свойственной отечественному человеку деликатностью, даже отстраненностью.

Успех Дианы Вишневой был предсказуем — ее страстная и пылкая натура создана для роли гибнущей от любви героини. Но событием премьеры оказалась Анна Ульяны Лопаткиной — бескомпромиссная, для которой изменой оказалось упустить долгожданную любовь. В балерине были ее обычные сдержанность, простая изысканность, самоуглубленность, но порождали они не монотонность, а многомерность — в лишенной бытовизма хореографии балерина вычерпала аллюзии на историю героини «Чистого понедельника», тургеневской Лизы Калитиной и пушкинской Татьяны Лариной. Спектакль Ратманского обнаруживает воздух для балеринского самовыражения, а это означает, что он окажется желанным не только для двух гранд-дам русского балета.