Премьеру балета Родиона Щедрина «Анна Каренина» приурочили в Мариинском театре к трем событиям сразу: к именному абонементу Щедрина в Мариинке, программе Пасхального фестиваля и открытию Х Фестиваля балета «Мариинский», в рамках которого состоятся еще четыре балетные премьеры.

Но и это не все: премьеру «Анны Карениной» в Мариинском предварило событие под грифом «впервые в мире». В Концертном зале «Мариинский» состоялся гала-концерт звезд Мариинского балета, который смотрели не только в зрительном зале, но и в соседнем помещении, и в здании российского посольства в Париже, где группа приглашенных, надев стереоскопические очки, наблюдала на экранах гала в объемном изображении, — осуществлялась первая в истории прямая 3D-трансляция.

Спустя два часа уже в историческом здании театра состоялась премьера «Анны Карениной» в постановке Алексея Ратманского. Этот спектакль хореограф впервые поставил в 2004 году для Датского королевского балета в Копенгагене, затем повторил в Хельсинки, Вильнюсе и Варшаве. Петербург стал пятым пунктом перемещения спектакля по европейским сценам.

Впечатляющий образ спектакля — железнодорожный вагон, стремительно несущийся и словно затерянный в снежном мареве

Выбор партитуры для хореографа был не случайным, свой респект искусству великой балерины и самой первой исполнительницы Анны — Майе Плисецкой, Ратманский выказывал всегда. Год назад на сцене Мариинки он осуществил свою версию раннего балета Щедрина «Конек-горбунок», представ лукавым пересмешником, играющим в сказку с помощью соцартовских приемов. Премьера «Анны Карениной» также обещала стать громким событием. На главные партии были назначены Диана Вишнева и Ульяна Лопаткина. Увидеть спектакль в Петербург прибыли Майя Плисецкая и Родион Щедрин.

Действие балета начинается с конца: на столе — вытянутое в струнку застывшее тело, рядом спиной к зрителям стоит офицер. Как бы глазами Вронского мы видим проецирующееся на огромный экран прелестное женское лицо. Это Анна, которой уже нет. Вокруг суетящиеся люди, но он ничего не видит. А затем — стремительное возвращение к началу: вокзал, первое знакомство, гибель человека под колесами поезда…

Ратманский поставил абсолютно европейское, несколько дистиллированное зрелище. Трехактная партитура Щедрина сжимается до двух. События толстовского романа здесь спрессованы в дайджест, на рефлексию, эмоциональную оценку времени остается совсем чуть-чуть. Действие движется кинематографической сменой картин, без пауз, благодаря несменяемой сценографической конструкции Микаэля Мельбю. Задник и боковые кулисы становятся единым экраном для проекций (художник-видеографик Уэнделл Харрингтон), обозначая место действия: вокзал, дом Карениных, жилище Вронского, ипподром, итальянское путешествие. Впрочем, без особой достоверности, предполагая скорее обобщенный образ. Тут возникает некоторый перебор по части «типично русского»: если Большой театр, то непременно квадрига Аполлона, если скачки на лошадях — то лес с березками, любовная сцена — буйно цветущий сад, а сгущающиеся тучи, естественно, ведут к трагическому исходу.

Все герои изъясняются по-старинке пантомимой, а главные герои — Анна, Вронский и Каренин — индивидуально «прописаны» танцем. Хореография от Ратманского, как всегда, изобретательна, есть изысканные мизансцены, позировки главной героини заставят вспомнить незабываемую Анну-Плисецкую…

Одна из главных сцен и впечатляющий образ спектакля — железнодорожный вагон, стремительно несущийся и словно затерянный в снежном мареве. На перроне в Бологом происходит объяснение Вронского с Анной, и поезд катится дальше. Вагон (в натуральную величину!) действительно быстро перемещается по сцене, поворачиваясь к зрителям то заиндевевшими от мороза окнами, то «внутренностями»: картинкой сидящих в уютном тепле пассажиров. На премьере с ним случилась техническая заминка, страшный скрежет возвестил о незапланированной аварии, и балет пришлось провести с двумя антрактами…

В принципах интерпретации, в том числе и большой литературы, современный театр как норму принимает любое приращение смысла, свой взгляд. Так было при первом рождении балета «Анна Каренина»: у Щедрина и Плисецкой тема рока, трагических снов и предвидений становилась важнейшей, прослаивая реальную фабулу. При этом тонко рифмовалась с цитируемой музыкой Чайковского. Ратманский словно специально отходит в сторону: никого не обличает и не оправдывает, пороки не бичует. Хореограф-интеллектуал, автор великолепных «Лунного Пьеро» и «Русских сезонов», обнаженных эмоций избегает. Любой пафос его напрягает, он просто рассказывает историю, без подтекстов и аллюзий.