Герой одного из рассказов Рабиндраната Тагора, услышав, что кто-то хочет прочитать историю любви героев «Рамаяны», отстраняет чтеца: «я вам спою их любовь». Андрей Могучий, наверное, мог бы повторить эти слова. История любви и гибели Катерины Кабановой в БДТ именно спета,точно следуя замечанию Пушкина «одной любви музЫка уступает, но и любовь — мелодия».

Андрей Могучий открыл мир своей «Грозы» через Александра Островского — автора «Снегурочки». На сцене БДТ Калинов — заповедное берендеево царств, давно и безвозвратно покинутое солнечным светом, — темное царство.

По просьбе постановщика композитор Александр Маноцков положил текст Островского на ритмы прибауток и колыбельных, раешных присказок, речитативов и арий. Текст «Грозы» поется персонажами и переживается слушателями, кивающими в такт музыке и прислушивающимися к небывалому местному говору с протяжным «а» и подчеркнутыми смягченными глагольными окончаниями.

Черноту сцены пронизывают сполохи молний, высвечивающие какие-то зловещие силуэты на заднем фоне — то подвешенные конские туши, то колышущиеся одежды каких-то великанов (художница Вера Панфилова).

Занавесы, представляющие сказочный город, расписаны палехской художницей Светланой Короленко и меняются перед каждым действием. На них изображены летящие люди («отчего люди не летают»), купола церквей, кот на облаке, птицы-тройки, женские фигуры с зонтиками, небывалые деревья и райские птицы…

Персонажи выплывают из темноты, вывозимые на небольших фурах слугами сцены в черных масках и капюшонах. Они застывают на авансцене и обращают свои реплике отнюдь не партнеру, а к нам, слушателям. История гибели купеческой жены рассказывается как житие или былина, из тех, что передаются из уст в уста, превращаясь в песни или былины, вроде тех, что странница Феклуша — Мария Лаврова рассказывает, не выпуская изо рта сигареты, нанизывая одно за другим свидетельства последних времен: человек с черным лицом смущает народ православный, огненный змей впряжен в вагоны, старших не почитают как должно…

Как положено мифу — действие разворачивается здесь и всегда. Приметы времени сбиты. Дикой — Дмитрий Воробьев щеголяет в русской поддевке с серебряной бородой по пояс. Кудряш — Василий Реутов носит цилиндр и остроконечную бородку Мефистофеля. Кулигин — Анатолий Петров, главный гид по диковинным обычаям волжского города, — рассекает пространство на самокате. Марфа Кабанова — Марина Игнатова носит длинную шинель (баба-атаман) и черный высокий кокошник.

Строгий режиссерский рисунок ролей обжит прекрасными актерами труппы с какой-то щеголеватой элегантностью. В каждого хочется вглядеться, каждого — разгадать.

На роль возмутителя женского спокойствия — благородного племянника Дикого — Бориса Григорьевича Андрей Могучий пригласил солиста Михайловского театра Александра Кузнецова. Его оперные арии-речитативы выделяются среди раешных интонаций городской толпы своим нездешним звуком. Настоящий «призрак оперы», воплощение девичьих грез, — благородный, изысканный, ни к чему не способный: ни заслонить, ни спасти, ни вывести из дома-тюрьмы.

Спускаясь к нему в овраг на первое свидание Катерина уже знает, чем заплатит за короткое счастье летней ночи. Грешная страсть и порыв к идеальному тут сливаются в песенных интонациях чистого голоса, выводящего: «Не жа-алей, — губи!».

Катерина и Борис стоят, не касаясь друг друга, поют о своем чувстве. А вокруг дрожит раскаленный грозовой воздух, нависают тучи, близится гроза…

Гибельную силу хмельного любовного томления героини «Грозы» почему-то острее чувствовали первые критики драмы, чем ее апологеты. Не принявший «Грозу» великий актер Михаил Щепкин куда тоньше осознавал чувственную стихию пьесы, чем ее восторженный критик Добролюбов. «Луч света», cпускающийся в хмельном угаре страсти в овраг — ну-ну…

Сумасшедшая барыня — Ируте Венгалите подойдет к Катерине, бормоча о том, что красота вводит в грех. Расплетет ее строгие косы, светлые волосы лягут по плечам Катерины. Ее красное платье светится особым светом на фоне черных одежд окружающих — такой не спрятаться. Да она и не хочет.

Счастливым голосом решимости, когда уже нечего и не жаль терять, — Катерина обратится к добрым людям с покаянием, что женой была неверной и каждую ночь в мужнино отсутствие бегала из дому на свидания. «К кому?» — каменным голосом поинтересуется свекровь. И подняв глаза к небу Катерина пропоет, лаская голосом каждый звук любимого имени: «к Бо-о-рису Григо-о-о-рьевичу».

Момент покаяния — кульминация любви Катерины Кабановой. Но и кульминация жизни города Калинова. В Угличе время остановилось, когда убили маленького царевича Дмитрия. В придуманном Островским Калинове — когда Катерина принародно покаялась в своей любви.

История и мифология места для Андрея Могучего часто интересней история действующих лиц. Было ли что-то еще в летописи Калинове? Не было. Пили, ели, дрались, ругались… А тут грозовым всполохом любви вдруг осветилось все вокруг — волжские берега, церковная площадь, городской овраг и замерло, обретшее цель и смысл,ставшее площадкой трагедии.

— Делайте с телом, что хотите, а душа ее перед судьей помилосердней вас! — выдохнет Кулигин перед телом самоубийцы. И замрет толпа, вглядываясь в те дали куда улетела женская душа, давно тосковавшая о полете.