Сезон Большого драматического театра имени Товстоногова стартовал на новой сцене.

БДТ представил комедию Карло Гольдони «Трактирщица» на подмостках открытого после реконструкции Каменноостровского театра. Очень современную, надо сказать, «Трактирщицу» и весьма своевременную, с предельно эмансипированной и неоднозначной главной героиней в исполнении Ксении Раппопорт. Режиссер-постановщик Андрей Прикотенко аккуратно «освободил» сочиненный более двух столетий назад сюжет от времени и «нафталина» и рассказал его, используя язык, максимально доступный для восприятия.

Находящаяся в центре внимания всех без исключения своих постояльцев хозяйка гостиницы Мирандолина положила глаз на кавалера Рипафратту — упертого женоненавистника, чьим манифестом является «Мир без баб». Ее интерес завоевательницы поначалу чисто спортивный, упавшие к ее ногам «бастионы» рушатся под напором не только женской прелести, но и женского ума и изобретательности…

Ксения Раппопорт хороша красотой естественной и чувственной. Ее пластика аффектирована и грациозна, палитра интонаций — от грубого гротеска до инфернальной сладости. Не влюбиться в такую действительно сложно. Игорь Ботвин (Рипафратта) с напряженной гримасой недовольства медленно «вытягивает» героя из закоснелой зашоренности, выставляя на всеобщее обозрение его многочисленные комплексы. По ходу действия Рипафратта существенно преображается и «очеловечивается»: скованный «болванчик» из первого акта к финалу оборачивается брутальным мачо с недюжинной отвагой.

История «обольщения» разыгрывается сразу в нескольких эпохах (век XVIII, модерн, период правления дуче, неореализм), сквозь которые, походя, меняя одежды и манеры, герои проскальзывают к не вполне ожидаемой развязке. «Женское» и «мужское» со сменой антуража (юбки с кринолином — на брюки; камзола — на майку) существенно не меняется, любовные уловки не становятся изощреннее, лишь крепнет незримая связующая нить.

Грубоватая эстетика, утрированная артикуляция, обильно рассыпанные «гэги», оказавшись в пространстве старинного и по сути своей камерного (на 400 мест) театрика, приобретают неожиданное звучание. Актеры словно пытаются всеми мыслимыми и немыслимыми способами достучаться до заходящегося от хохота зала, ретранслируя, в конечном счете, внутреннее смятение своих героев, влюбившихся нежданно, но страстно и безоглядно. Влечение не приводит к пониманию и диалогу. Рискованные игры выливаются в драму, в которой извергающий проклятия поверженный Рипафратта не более несчастен, чем оставшаяся в компании мобильника и ноутбука победительница Мирандолина.