В Мариинском театре прошла премьера оперы Гаэтано Доницетти «Любовный напиток». В партии Адины блистала Анна Нетребко, а ее супруг уругвайский бас-баритон Эрвин Шротт профессионально забавлял публику в партии Дулькамары. Дирижировал премьерой итальянец Лучано ди Мартино.

Эта привлекательная опера с кассовым названием на протяжении всего ХХ века не шла на здешней сцене. И неизвестно, сколько бы еще лет это название протомилось в длинном листе ожидания Мариинки, если бы не решительное согласие Анны Нетребко спеть в этой опере на родной сцене.

Певица помогла определиться с выбором режиссера и спектакля, указав на француза Лорана Пелли, который несколько лет назад создал совместную постановку для «Ковент-Гарден» в Лондоне и Парижской национальной оперы. Анна Нетребко отрекомендовала эту работу как наиболее интересную из ей известных, поскольку певица выступала в этой постановке на сцене парижской «Опера Бастий». Сам Лоран Пелли не приезжал для переноса спектакля на петербургскую сцену, доверив дело Кристиану Рэту.

В Мариинском театре постановка предстала в несколько «подрезанной» копии: декорации пришлось подгонять под масштаб сцены, уступающей в размерах лондонской и парижской. Надолго ли задержится у нас эта опера Доницетти в данной режиссерской версии, неизвестно. Но как минимум до конца текущего сезона ее покажут еще не раз.

…Застенчивый крестьянин Неморино, безответно влюбленный в дочь богатого фермера Адину, неумело добивается ее руки. «Любовным напитком», который помогает Неморино преодолеть комплексы и завоевать сердце неприступной девушки, оказывается обыкновенное домашнее вино. Шарлатанствующий доктор Дулькамара выдает его за чудодейственный эликсир.

Лоран Пелли не только срежиссировал спектакль, но и создал к нему костюмы. Героев Доницетти он перебросил в итальянское село 1960-х годов. От начала и до конца сцена представляет собой поле после жатвы, а действие происходит вокруг горы из брикетов сена, по которой героям то и дело приходится бегать вверх и вниз. Реализм картинки (дизайнер декораций Шанталь Тома, художник по свету Жоэль Адам) с близкими и далекими планами придает зеркалу сцены эффект киноэкрана. У зрителя могут возникнуть ассоциации с лирической комедией. И декорации, и мизансцены в этой постановке таковы, что словно стесняются быть похожими на шедевр. Тем ярче и рельефнее должны быть поданы здесь образы главных героев.

Трудно гадать, каким получился бы спектакль, если бы ставить его приехал лично Лоран Пелли. Бесспорно, Кристиан Рэт как полномочный представитель режиссера был обязан сохранить при переносе на сцену русского театра «дух и букву» оригинальной постановки. Но на премьере казалось, что режиссеру и его подчиненным, как, впрочем, и дирижеру, не хватило времени на то, чтобы довести спектакль до блеска. Ощущение, будто мы присутствуем на генеральной репетиции, не покидало от начала до конца.

Знание авторского текста лучше всех продемонстрировала, разумеется, Анна Нетребко в партии Адины на пару с Эрвином Шроттом в облике Дулькамары. Два их партнера по сцене — баритон Владимир Мороз в партии сержанта Белькоре и тенор Сергей Скороходов в партии Неморино — с разной степенью убедительности показали лишь более-менее заученный рисунок роли.

Разочарование поджидало тех, кто пришел послушать не только Нетребко и Шротта, но еще и лирического тенора, для которого Доницетти написал в этой опере «хитовый» романс. Сергей Скороходов, на которого в день премьеры возлагалась эта ответственная миссия, вышел на сцену больным. Он хоть и старался, но не сумел скрыть ни утомления, ни проблемы со звукоизвлечением. Казалось, что его вынудили во что бы то ни стало выступить в этот день. Вообще-то эту партию разучивали и другие солисты, они, казалось бы, могли заменить больного коллегу. Подобный казус едва ли возможен в Европе, где певца попросту бы «забукали», но прежде всего этой ситуации не допустили бы руководители. Однако слушатели премьеры в Мариинском были в таком настроении, что даже поддерживали Сергея аплодисментами.

Хотя львиная доля оваций доставалась Анне Нетребко, которая стильно, тонко и легко исполнила одну из своих любимых партий, создав образ девчонки «боевой и смелой», с перчиком. Не скупились отбивать ладоши и поклонницы Эрвина Шротта, который, словно совсем не прилагая усилий, сыграл и спел мошенника Дулькамару, карикатурного, с накладным животом и оттопыренными ушами.

Кто-кто, а эти двое в своих ансамблях не скрывали, что когда-то испытали на себе благотворное влияние прекрасного «любовного напитка».