На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко петербургский Михайловский театр представил номинированные на «Маску» «Минорные сонаты» Вячеслава Самодурова, присовокупив к ним два балета своего нового худрука — испанского хореографа Начо Дуато. По мнению ТАТЬЯНЫ КУЗНЕЦОВОЙ, это обстоятельство развеяло в прах и без того шаткие шансы номинанта.

Появление в прошлом сезоне «Минорных сонат», которыми живущий в Лондоне экс-премьер Мариинского театра Вячеслав Самодуров дебютировал в качестве балетмейстера, было первым обращением Михайловского театра к более или менее современной хореографии. Попытка автора обогатить родной классический тренаж теми сведениями о современной технике, которые она почерпнула в Лондоне, а также честные старания трех петербургских пар соответствовать требованиям сегодняшнего дня явно растрогали экспертов. На «Маску» они выдвинули и спектакль, и хореографа, и художника по свету Саймона Беннисона, скрасившего игрой геометрических световых фигур получасовую композицию из общего антре, трех дуэтов, двух вариаций и коллективного финала.

Сказать, что «Минорные сонаты» получились занимательными, было бы сильным преувеличением. Что, собственно, и немудрено, если учесть, что замысел балета возник в зале ожидания аэропорта Хитроу, где господин Самодуров, слушая в плеере Скарлатти в исполнении хорвата Ивы Погорелича, проникся, по его собственному признанию, «тоскливостью от повторяемости вещей, событий, людей». Свое исходное состояние хореограф убедительно переадресовал залу посредством повторения весьма скудного набора движений и их комбинаций. Один раз авторскую тоску разделить можно (что обозреватель «Коммерсанта» и совершила — см. «Ъ» от 27 июля 2010 года), но повторный просмотр губителен для этого балета.

Три одинаково одетые пары (женщины — в сексуальных пурпурных корсетах и атласных трусах, мужчины — в инфантильных коротких трико, майках с длинными рукавами и лыжных шапочках) полчаса делают примерно одно и то же, отчего кажется, что хореограф никак не может сдвинуться с мертвой точки развернутого антре. Небогатый арсенал классических па господин Самодуров старается раскрасить юмором и осовременить с помощью прерывистой, деревянно-манекенной пластики. Выглядит это так, будто заика рассказывает длинный и несмешной анекдот. Впечатление усугубляет чрезмерная добросовестность артистов, исполняющих немногие хореографические приколы (типа использования ноги балерины в качестве балетного станка) с такой неизбывной серьезностью, словно они доносят до мира трактат о судьбах балетного театра. Возможно, эта сосредоточенность вызвана нехваткой репетиционного времени, ведь два последних месяца труппа усиленно и ускоренно осваивала непривычную стилистику нового худрука — знаменитого хореографа Начо Дуато.

Показанные в тот же вечер два его балета 1990-х годов — «Without Words» на музыку Шуберта и «Дуэнде» на музыку Дебюсси — составили такой разительный контраст с работой господина Самодурова, что никакой наемный киллер не угробил бы номинанта «Золотой маски» более надежно, чем это сделал представлявший его театр. Хореография Начо Дуато совершенна, красноречива и безостановочна, и хотя тела артистов Михайловского театра пока не могут отразить все богатство оттенков чарующей лексики испанца, труппе все же удалось передать главное — ее всепроникающий гипнотизм.

Похоже, отныне экспертам «Золотой маски» не придется выискивать чахлые ростки балетной современности на огромных просторах России: в ближайшем будущем ее зрелые плоды можно гарантированно сорвать на площади Искусств Северной столицы. Во всяком случае, пока Начо Дуато связан контрактом с Михайловским театром.