«Приют комедианта» представил «Иллюзии» Ивана Вырыпаева. Пьесу, в которой под устойчивыми выражениями из серии «настоящая любовь может быть только взаимной» спрятаны подводные смыслы. Или (вполне может быть) — не спрятаны, что лишает историю нравоучительности и переводит в ранг милой безделицы, позволяющей актерам вдоволь постебаться и поупражняться в ремесле лицедейства, исподволь, наблюдая за реакцией зала. Зал реагирует по-разному: от понимающих смешков до враждебного неприятия. Предсмертные монологи, любовь, супружескую верность и прочие «вечные» ценности обсуждать на грани фола готовы не все.

Вырыпаев готов. Берется и Александр Баргман — режиссер-постановщик спектакля-«декламации» в «Приюте комедианта». Актеры «читают» сюжет, выходя к микрофонам, со смаком объявляют паузы, не забывают промочить горло глотком воды (на сцене присутствует кулер). Структура пьесы, впрочем, и не предполагает разыгрывания сцен, разве что иллюстрирование текста, пританцовывая в такт или, например, покачиваясь на качелях (так же, присутствующих).

Первой на площадке появляется Сандра (Наталья Индейкина) — женщина экспрессивная и нервно-эмоциональная. И, старательно артикулируя и жестикулируя, рассказывает о кончине своего супруга Денни. Почившего, между прочим, в бозе в возрасте восьмидесяти двух лет. В пьесе она обозначена как «первая женщина» и вполне могла бы «сойти» за стороннюю рассказчицу, но накал чересчур велик и слишком много личной эмоции, что заставляет публику идентифицировать повествовательницу с персонажем.

Друг за другом на подмостках возникают иные действующие лица: друг Денни Альберт (Александр Лушин), его жена Маргарит (Оксана Базилевич) и собственно Денни (Александр Кудренко). Возникают, чтобы сконструировать головоломку о двух супружеских парах, живших долго и вроде бы счастливо, но в один день не умерших, что и позволило им перед уходом в небытие, мягко говоря, накуролесить. По крайней мере, словесно.

Предсмертное признание Денни (в любви к собственной жене) запустило ирреальную цепочку событий: опровергая попутно собственный тезис о взаимности настоящей любви, умирающая Сандра признается в любви к… Альберту. Ошалевший от ее откровений Альберт объявляет о проступивших задним числом чувствах к жене друга собственной супруге. Маргарет же, как и полагается «женщине с хорошим чувством юмора», сочиняет историю о многолетнем любовном романе с лучшим другом супруга, после чего вешается, испещрив целый лист бумаги фразой: «Ведь должно же быть хоть какое-то постоянство, в этом переменчивом космосе, Альберт…?»

О переменчивости космоса каждый волен поразмышлять самостоятельно, как и о превратностях взаимной — не взаимной, настоящей — не настоящей любви. Куда интересней иллюзорность наших представлений о чужих и своих чувствах, искренности и подлинности слов и поступков. То есть, хронически искаженное восприятие действительности, в геометрической прогрессии подогреваемое автором. Особенно, если обратить внимание на то, что в 1974 году героям было по 35 лет. Умирали—то, согласно пьесе, они на девятом десятке. Или еще умрут?