10 и 11 ноября на Малой сцене театра им. В. Ф. Комиссаржевской состоялись премьерные показы нового спектакля Авторского театра Олега Дмитриева по одноименной повести Михаила Кураева «Ночной дозор».

Сцены как таковой нет, лишь ширма посреди комнаты да кухонный стол с дверью вместо столешницы и табуретками вместо ножек. На столе капуста, морковь, свекла — немудреный суповой набор. В кастрюле на электроплитке закипает вода. В этой комнате кто-то живет — кто не привык к бытовым изыскам и дизайнерским излишествам.

В интерьер плохо вписываются лишь старинное кресло, клетка под потолком и колонна. Но те, кто побывал уже в Авторском театре Олега Дмитриева, без труда вспомнят эти вещи, задействованные в первом спектакле — «Мандельштама нет». И причина этого не в шатком финансовом положении театра, хотя коллектив не скрывает, что оно незавидно. Для режиссера важнее была тесная связь двух спектаклей. Оба они входят в триптих, озаглавленный строками Осипа Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны…». А значит, цель спектаклей — рассказать зрителю о событиях, всем слишком известных, чтобы осознать их подлинное значение. Заключительным спектаклем триптиха станет постановка «Зачарованные смертью» по книге Светланы Алексиевич «Время second hand: конец красного человека». Но о премьере говорить еще рано, книга будет закончена к концу года.

Ориентированный на камерную обстановку театр Олега Дмитриева выбирает небольшие залы и малые формы. Вот и на этот раз зрителю предстоит вместе с товарищем Полуболотовым (Сергей Козырев) от начала и до конца прожить его длинную, по-своему насыщенную, но сейчас никому не нужную жизнь. Бывший вохровец, ныне он работает ночным сторожем и нянькой при внуке-аутисте Андрюше (Станислав Никольский). Главный герой «Ночного дозора» каждую ночь перемалывает в памяти годы службы в НКВД, а заодно судьбы тех, кого он допрашивал, арестовывал, сажал. Свою исповедь он обращает к внуку, но тот живет в своем особом мире, в котором нет места для метаний дедовой души.

Согласно первоисточнику, действие разворачивается в ночном Петербурге в июле. Прекрасной белой ночью даже Полуболотова тянет на лирику, правда специфическую. «Хорошо в такую ночь на обыск идти или на изъятие», — с тоской размышляет герой. Он вспоминает годы своей службы, когда был занят, как ему казалось, серьезным и важным делом. И на грани между лирикой и жестокостью, между раскаянием и прославлением сталинского уклада держится все действие спектакля. Так что, даже выходя из зала, до конца не понимаешь: стыдно ли товарищу Полуболотову за свое прошлое или он по-своему гордится, что усердно выполнял профессиональный долг.