«Приют комедианта» выпустил очередную премьеру с изюминкой. Молодой режиссер Ксения Митрофанова весьма по-свойски обошлась с провокационной пьесой французского драматурга, писателя и эссеиста Жана Жене «Служанки». При этом старожилам еще помнится культурный шок от постановки Романа Виктюка образца 1988 года в «Сатириконе», где служанками были порочно-томные танцовщики, в броском гриме и в балетных пачках, а сам скандальный спектакль явил отечественному театру той поры образчик новой, экстравагантной театральности.

Заряженная частица

Ксению Митрофанову, ученицу Юрия Красовского, выпускницу Петербургской театральной академии трехлетней давности, в городе уже успели оценить как самодостаточную творческую единицу. Более всего ее творческой активности подходит эпитет «нестандартная». Или «энергичная»: от Митрофановой можно подзаряжаться, как от батарейки. Ею можно восхищаться, как чудо-ребенком, но правильнее — уважать. У хрупкой на вид девушки со смешинками в глазах внутри стальная пружина и взрывной темперамент.

Ее эскиз «Прекрасное далеко» по пьесе Данилы Привалова был признан одним из лучших на прошлогодней молодежной режиссерской лаборатории ON.ТЕАТР, где Митрофанову, к слову, и заприметил директор — художественный руководитель «Приюта комедианта» Виктор Минков, последовательно продвигающий молодых и талантливых в своем театре. Театральный проект «Площадка» в клубе «Эфир» на Петроградской стараниями Митрофановой с весны этого года обрел смелые разножанровые театральные постановки в свободном европейском духе, напрочь лишенном академичной напыщенности. Наконец, энергичная Митрофанова создала театр «ТЧК», который играет в Музее Достоевского — Мекке высококачественных камерных антреприз. И вот — премьера, в которой экстравагантности не меньше, чем у Виктюка, но совершенно иного толка.

По два раза

Театр парадокса, задуманный Жене и возведенный в степень Виктюком, у Митрофановой торжествует и приобретает интеллектуальное решение. Смотришь спектакль и чувствуешь себя студентом, которому для усвоения материала преподаватель талдычит все по два раза, по два раза. Роли сестриц-служанок Клер и Соланж исполняют, чередуясь, две женщины и двое мужчин (Галина Самойлова, Светлана Михайлова, Иван Стрелкин и Максим Диденко), их хозяек — мадам — также двое, обоих полов (Татьяна Морозова и Антон Мошечков), и появляются они также в очередь по ходу пьесы. В итоге каждую сцену играют дважды, в мужской и женской интерпретации, практически не меняя повторяемых реплик. А репетировали «мужскую» и «женскую» части спектакля отдельно, как во времена раздельного обучения в школах для мальчиков и девочек.

Результат хитрая и циничная Митрофанова предпочитает обозначать жанром «би-фарс». А получилось лаконично и смешно. Как шампунь «два в одном».

Красота в головах

Ситуация, когда служанки и госпожа взаимно недовольны друг другом и социумом, усилиями постановочной бригады выглядит максимально условной. Сцена устлана белым косматым паласом, и искусственные волокна липнут к одежде и обуви, марая репутацию персонажей. Синтетика и синтез (искусств, полов, времен, настроений) призваны выделять истины: мир — театр, люди играют в игры, порой заигрываясь до того, что после почти невозможно исправить то, что они однажды в азарте наворотили.

Пластика «Служанок» специфична. Отдельных танцевальных номеров нет. Татьяна Тарабанова, дока современной хореографии, справила спектаклю такое сценическое движение, когда артист может произнести: «Я лягу» — и плавно опрокинуться навзничь; когда один другого играючи подхватывает на руки; когда прыжки цирковой ловкости совершаются, словно в рапиде, и способствуют пресловутой «би-фарсовости» происходящего.

Особый звукоряд спектакля создают миксы немецких и французских песен, на фоне которых проецируются стилизованные черно-белые кадры хроники, мычание и манерное растягивание гласных в отдельных словах, гудеж серебряной посуды.

Служанки разыгрывают сведение счетов со своей госпожой в оккупированной немцами Франции. Отсюда — костюмы, от которых сквозит сдержанностью и шиком одновременно. Режиссура и сценография — лаконичны, пластика и свет — схематичны, артисты во всем этом высокотехничны. Выделяются двое: Татьяна Морозова — Мадам, характерная и смешная, как грустный рыжий клоун, от которого глаз не оторвать, и Максим Диденко, знаменитый и гуттаперчевый «альтернативщик», выходец из театров DEREVO и «АХЕ», играющий служанку Соланж.

Есть еще холодная ирония, демонстративный формализм, умное кокетство. Евгений Ганзбург наколдовал на сцене свет, вызывающий дух Марлен Дитрих. Сергей Илларионов пошил костюмы так, что манто хозяйки, к примеру, запросто может быть кителем, а его обладательница — стройным и манерным Штирлицем. Иногда все эти ребята позволяют себе поиграть с грамматикой, подчеркивая условность происходящего. Так, Соланж в ерническом исполнении Диденко вдруг возьми да и заяви: «Я — хороший… служанка». Не будь у Митрофановой такого особенного мышления, чуждого стереотипам, и подчас нагловатого чувства юмора, не получались бы у нее столь впечатляющие свободомыслием спектакли-события.