В Мариинском театре показали первую оперную премьеру сезона — «Дон Карлос» Верди. Как уже знают наши читатели, итальянский режиссер Джорджо Барберио Корсетти поставил пятиактную версию оперы, попытавшись соединить исторические реалии XVI века с техническими возможностями века XXI.

Казалось бы, четыре часа, проведенных в театре за прослушиванием и просмотром одной из самых масштабных по замыслу опер Верди, не могли и не должны были пройти бесследно. Но наутро после вечерней премьеры вспомнить по большому счету было нечего. Причиной этого стала бедность, если не сказать — пустота, постановочной концепции. Режиссер Корсетти перед премьерой рассказывал, какие линии переплетаются в этой мрачной опере, как резонирует она с сегодняшним временем. Его упоминание о том, что в сценографии будет активно использован видеоарт, почему-то насторожило. Как оказалось, не случайно.

Видеоарт (Джорджо Барберио Корсетти и Кристиан Тараборрелли) сделал из этой постановки настоящий обман зрения. Листики на деревьях, травка, силуэты сражающихся воинов плюс пару раз — замедленная съемка солистов Мариинского театра в костюмах своих героев с выпученными, как правило, глазами и какой-нибудь утрированной эмоцией, чаще всего — отчаянием. Самый изобретательным «мультиком» стали, пожалуй, взмывающие ввысь души умирающих во время аутодафе. Вот почти весь нехитрый набор «передовой технологии».

Кроме примитивных видеопроекций сценография включала панель, изображающую стенку с окнами, поверхности которых периодически пугали зрителей светящимися крестами, как бы репрезентирующими идею жизни, в любой миг готовой обернуться смертью. Правда, глаз должны были радовать одеяния героев, воссоздававшие моду своего времени во всех подробностях. Сегодня, когда королей и королев обычно одевают в скучные одежды боссов, это и в самом деле выглядит новостью.

Одной из главных идей режиссера было поместить героев оперы Верди, словно сошедших с полотен старых мастеров, в некое безвременье. Идея не новая, но с ней вполне можно было бы работать на радость меломанам и театралам, истосковавшимся по одной из самых драматически насыщенных опер великого итальянца. Да еще и в полной пятиактной версии.

До последнего момента в Мариинском «Дон Карлос» шел в постановке Юрия Александрова без очень важного первого акта со сценами в лесу Фонтенбло. Там мы видим знакомство юных Карлоса и Елизаветы, которым впоследствии судьба устраивает жестокие испытания. Однако вся новая режиссура заключалась в создании тривиальнейших мизансцен, не только не добавляющих ничего к уже известному, но, пожалуй, лишь убавляющих из-за разящей наповал топорности, девальвирующей содержание. Оправданием тривиальности может быть лишь то, что постановки в последнее время нередко делаются попроще, чтобы в них могли если не за пару часов, то за день-два ввестись приглашенные солисты. А маэстро Гергиев даже пообещал на телекамеру возможные появления в этой опере Анны Нетребко и Ольги Бородиной.

И тут возникает обычный для таких ситуаций вопрос: зачем пригласили режиссера, который не сумел ни создать с певцами мало-мальски интересные образы, ни предложить интересного прочтения великой оперы, которая не случайно не исполнялась в сталинское время из-за сильной тираноборческой темы. Если только для того, чтобы он со своей командой с помощью новых технологий слегка освежил дизайн хрестоматийной оперы, то можно было найти и кого-нибудь поинтереснее. Постановочная команда постаралась настолько облегчить тяжесть содержания, что публика уходила со спектакля во время антрактов. Положение не спасала бессмысленная красота исторических костюмов, было ужасающе скучно — думать оказалось не о чем.

Не спасали и голоса солистов Мариинского театра. Принято считать, что любую неказистую постановку может компенсировать могучая харизма певцов, но в данном случае сложилось впечатление, что скучали и они. Разумеется, не все, но большинство.

В первый вечер премьеры показался удивительным выбор солиста на партию маркиза ди Поза, главного борца за всяческую свободу, которую пришлось петь Александру Гергалову. Представителя средне-старшего поколения труппы давненько не выставляли в премьерных спектаклях, несмотря на его красивый тембр и в целом неплохую вокальную форму. Но в этот раз, видимо, был совсем не его день, судя по зашкаливающему уровню треска в голосе и многочисленной интонационной фальши. Во второй вечер положение во многом исправил молодой Виктор Коротич, но все же вспоминались Василий Герелло или Алексей Марков, которые могли бы с блеском исполнить эту партию. А опера «Дон Карлос» известна сложностью вокальных партий, каждую из которых Верди создавал как вокально-драматический шедевр.

Слабая вокальная форма певцов не могла не расстроить слушателей в канун 200-летия со дня рождения Верди. Голоса Виктории Ястребовой в партии королевы Елизаветы не хватило, чтобы соответствовать масштабу переживаний героини, да и требованиям стиля. Ее очень хотелось бы услышать в какой-нибудь опере Беллини. Злата Булычева спела ревнивую принцессу Эболи на пределе возможностей. Самым убедительным показался Евгений Никитин в роли короля Филиппа II. Поражала его напряженная, леденящая строгость, готовая вот-вот взорваться вспышкой гнева. Жестко сфокусированный звук певца проникал в сознание, как каленое железо. Фирменно исполнил роль Инквизитора маститый Сергей Алексашкин.

Валерий Гергиев, дирижировавший в первый вечер, предложил неожиданно негромкую, в чем-то даже декадентскую интерпретацию, словно пытаясь задать новый тренд, не только сближающий эту оперу с драмой, но и дающий певцам с небольшими голосами возможность высказываться в полную силу. Павел Смелков во второй вечер был более традиционен, более динамичен и энергичен, благодаря чему Верди обрел привычные «мускулы» и зазвучал своим голосом.