«Гадюка». А. Казюханов по повести А. Н. Толстого.
«Один театр» (Краснодар).
Режиссер Дмитрий Мульков.

Повесть о купеческой дочери Ольге Зотовой, жизнь которой оказалась перемолота жерновами истории, была написана Алексеем Толстым почти сто лет назад, но актуальности не теряет. Текст этот, экранизированный в 1965 году, с начала XXI века стал в русском театре одним из отправных пунктов размышлений о революции. Можно вспомнить мюзикл Александра Колкера, поставленный в 2008 году в Новосибирском музыкальном театре и получивший две «Золотые Маски»; драматические спектакли 2016 года — в московской «Сфере» (режиссер Виктория Печерникова) и в петербургском ТЮЗе имени Брянцева (Илья Носоченко); и 2018 года — в петербургском же театре «Остров» (Сергей Исаев). Режиссеры и авторы инсценировок по-разному решали судьбу Зотовой: так, например, в постановке Ильи Носоченко создается впечатление, что героиня прожила хоть и одинокую, но достойную жизнь, и в финале ее образ примиряюще запараллеливается с образом... кавалерист-девицы Надежды Дуровой.

О театральных событиях в Усть-Лабинске

Новый-Новый-Новый год. Который все мечты исполнит и который мы на год запомним. Добрый, семейный, счастливый — с надеждой на... и с верой в...

В день зимнего солнцестояния в кинотеатре «Знамя» Усть-Лабинска будто случилась репетиция Нового года, которая сама по себе стала праздником. По инициативе фонда «Вольное дело» Олега Дерипаски произошло три ивента: театрализованный квест по мотивам романа «Петровы в гриппе и вокруг него», паблик-ток с автором текста Алексеем Сальниковым и спектакль-вербатим, созданный на основе разговоров с устьлабинцами.

«Альфа Центавра».
Независимый проект Александра Плотникова.
Автор, режиссер и создатель спектакля Александр Плотников.

Для спектакля Александра Плотникова нужно помещение, один стул и два или даже один софит. Хотя изначально план был другим: на большой сцене большого московского театра, высотой в 10 метров и шириной в 15, со зрительным залом в тысячу мест планировалось задействовать многоуровневую штанкетную систему, подъемные механизмы, лебедки. И еще бюджет должен был быть — 800 миллионов. И команда — большая, с кучей профессионалов своего дела от хористов до астрономов. Спектакль вышел и состоялся, но совсем в других обстоятельствах. Александр Плотников сыграл свой недавно написанный текст на крошечной сцене ереванского Дома Актера в рамках фестиваля моноспектаклей для полутора десятка зрителей. И даже у этого показа судьба была непростой.

Сегодня 40 дней со смерти Веры Карповой

Дерзну сказать, что в Царствии Божием непременно должен быть уголок для акимовских актеров. «Будьте как дети» — это из одного Евангелия. «Ибо таковых есть Царствие Божие» — из другого. От Веры Александровны Карповой (если не ошибаюсь, из тех актеров, взятых Николаем Павловичем Акимовым в Театр Комедии, с которыми мне посчастливилось быть знакомым, она была приглашена раньше всех) и до Ирины Ивановны Григорьевой, дай ей Бог еще долгих лет и здравия (ей, последней из актеров, взятых Акимовым в эту труппу): все они как дети. Хотя считается, что все актеры и должны быть детьми (а еще они «сукины дети», как известно), но акимовцы — это воистину дети из детей, к своей незабронзовелой старости сохранившие удивительную чистоту, трогательность и наивность. При этом, как все дети, в чем-то они могут быть далеко не ангелами, кто-то кого-то может огреть лопаткой в песочнице... В Вере Санне, например, всегда ощущались хитрость и какое-то лукавство. И все же в ней, несмотря на седые волосы и сгорбленную к старости спину, ощущалась девчонка. Озорная, своенравная, дерзкая, острая на язык. Но — девчонка.

«Спартак». А. И. Хачатурян.
Красноярский театр оперы и балета им. Д. А. Хворостовского.
Хореограф Юрий Григорович, сценограф Симон Вирсаладзе, дирижер Дмитрий Юровский.

В Сибири вновь появился самый мощный балет Юрия Григоровича. Хореограф, которому в начале января должно исполниться 97, не приезжал сам на берега Енисея — он доверил трансляцию своего текста трем звездам, в свое время блиставшим в его спектаклях.

Об открытии Музея-мастерской Давида Боровского

В начале этого года в Москве открывается после реконструкции Музей-мастерская Давида Боровского — первый в России и единственный в мире персональный музей театрального художника.

У кого-то в Лондоне тоска,
У кого-то во Вьетнаме лихорадка.
Где-то Питер, елка и Москва...
Мы вот в Питере. Под елкой. И не сладко.

Разметало, разорило, разнесло,
Мы не вместе, даже если вместе.
Всех ударило огромное кайло —
И нет разницы, в каком сейчас ты месте.

Все со всеми обо всем везде молчим,
Все слова утратили значенье.
У молчанья нынче — тысячи причин:
Страх, усталость, бесполезность заключений.

Мы не знаем часто, кто и где:
Тихо-тихо все рассеялись по миру.
Только знаем о расплывшейся беде
От классической до Северной Пальмиры.

«Коридор Барто». По мотивам детских стихотворений Агнии Барто.
Независимый театральный проект «Дочери СОСО».
Режиссер, хореограф Анна Закусова, композитор Ольга Шайдуллина.

Перед пресс-показом «Коридора Барто» казалось: случится новогоднее чудо. Прямо здесь и с нами — в Столярном переулке, где «Дочери Сосо» показывают свой новый спектакль через полтора месяца после того, как Женя Беркович, основатель театра, письмом из СИЗО объявила о закрытии всех своих спектаклей. И через день после того, как военным судом во Власихе ей и Светлане Петрийчук был оглашен окончательный приговор.

«Одиссей. Пенелопа. Возвращение». А. Куралех.
Театр драмы Республики Карелия «Творческая мастерская»(Петрозаводск).
Режиссер Искандер Сакаев, художник Наталья Кузнецова.

Театр драмы РК умеет находить драматургический материал для спектаклей. «Космос» Алексея Житковского — хорошая пьеса, а «Сны Пенелопы» Алексея Куралеха — очень хорошая. Но чем лучше пьеса, тем сложнее режиссёру, тем больше вызовов поставить спектакль так, чтобы на сцене появилось приращение смысла, а не его усекновение. И особенно сложно, когда история закручивается вокруг таких богатых интерпретациями архетипов, как Одиссей и Пенелопа.

«Калина красная». В. Шукшин.
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссер Сергей Потапов, сценограф Фемистокл Атмадзас.

Театральный ремейк общенародно любимого отечественного фильма 50-летней давности — интересная проблема.

Переписка Алены Ходыковой и Арины Хек

«История старой квартиры». По мотивам графического романа А. Литвиной и А. Десницкой.
Санкт-Петербургский Городской театр.
Режиссер Наталия Лапина, художник Александр Якунин.

Начать разговор хочу с главного ощущения от спектакля: в последних сценах у меня в голове крутились кем-то когда-то сказанные слова: «Люблю Россию до слез». Это простое и кристальное чувство в финале складывается из множества контрастных эмоций, их полутонов и оттенков, испытываемых на протяжении трехчасового действия. «Люблю Россию до слез» — со всеми ее горестями и радостями, с ее противоречивой и трагической историей, здесь — историей XX века. Спектакль Наталии Лапиной по графическому роману Александры Литвиновой и Анны Десницкой прост и лаконичен в устройстве, строен в композиции: перед нами плавно и резко течет время — с 1902 по 2002 год, последовательно возникают сцены разных «эпох» и «вех», сменяют друг друга страны, правители, события на фоне истории одной семьи (и одной квартиры). Несмотря на скетчевую форму спектакля, режиссер вместе с артистами работает тонко и подробно.

«Пир во время чумы».
Театр современного танца «всем телом».
Режиссер-хореограф Александр Шуйский, художник по костюмам и видео Вера Ахмеджанова, автор кулинарного шоу Екатерина Петрова.

«всем телом» (так официально пишется название) существует с 2021 года — весьма молодое предприятие для российского современного танца. Коллектив, который собрался вокруг Александра и Светланы Шуйских, в прошедшие три года искал лицо и, если судить по последним сезонам, нащупал его.

Вообще, вам не кажется чудом то, что мы завершаем 32-й год нашей истории? И все выходим и выходим... Нам кажется. Со всех ракурсов. И совершенно в жанре новогоднего тоста хотелось бы поблагодарить всех читателей и коллег за финансовую помощь в виде донатов, капающих нам из-под кнопки «Помощь» на сайте каждый месяц. А театрам — за предоставленную рекламу. Это то, что иногда кажется чудом, иногда результатом непосильного труда: мы выходим.

Центром номера, конечно, является «Память»: старое (но неопубликованное) интервью с Риммой Павловной Кречетовой о ее репрессированном роде и переписка Инны Натановны Соловьевой с Анатолием Мироновичем Смелянским (она, надеюсь, скоро станет выдающейся книгой). Кречетова и Соловьева — старейшие, сильно за девяносто, очень разные — ушли в этом году, этими публикациями мы их провожаем.

А еще мы обратились к зрителям «уходящей натуры» (возрастной ценз 50–75) с просьбой зафиксировать главные театральные мгновения своей жизни в биографических заметках. А еще — процесс... Театр растет вопреки катку — как трава через асфальт. Честные, частные, зависимые и независимые — их много. В основном, конечно, мы рецензируем премьеры в блоге, лишь кое-какие темы повторяя на бумаге, так что в блог вы ходите, ходите. Хотя бы для сравнения авторских позиций.

Словом, театр жив и нам того же желает. А мы вам, дорогие читатели и коллеги.

Содержание номера
Марина Дмитревская. К читателям и коллегам

«Мроіва».
Белорусский государственный театр кукол.
Режиссер Евгений Корняг, художник Татьяна Нерсисян.

В Белорусском государственном театре кукол случилась «Мроіва» -попытка изучить свои корни через быт и традиции белорусских деревень. Сценическое высказывание было создано известным трио: Евгений Корняг (режиссура) — Татьяна Нерсисян (сценография) — Екатерина Аверкова (музыка). С момента первых анонсов будущая постановка интриговала и провоцировала на постоянные размышления и догадки: что это будет и как это будет? Каждая работа этой постановочной группы является частью одной многоплановой художественной системы, однако в то же время оказывается уникальной для творческой биографии самих авторов. И здесь ситуация не меняется: постановка оказывается одновременно новаторской и стилистически характерной для Евгения Корняга и его соавторов.

«Тартюф». Ж.-Б. Мольер.
Театр Наций.
Режиссер Евгений Писарев, художник-сценограф Зиновий Марголин.

В двухъярусном интерьере дома Оргона все очень сдержанно, респектабельно, дорого. Оливковое пространство бесшумно стерилизует от явно несуществующей пыли и нарядно накрывает большой стол внизу, в центре столовой почти бестелесная обслуга, которая потом рассеивается. Ею безмолвно управляет очкастая, со стянутыми в пучок волосами, закованная в черный брючный костюм, как в латы, и вместо щита вооруженная MacBook’ом Дорина Анастасии Лебедевой, повышенная режиссером в должности до менеджера по дому, но пониженная в бойцовских качествах и умении плести интригу. Журчит французской речью и музыкой плазменный экран слева на стене, живет собственной жизнью. И вот после того, как публика полной грудью вдохнула разлившийся по сцене аромат больших французских денег, сверху из своих комнат поочередно, словно в дефиле, спустились к завтраку члены семейства.

«Мой бедный Марат». А. Арбузов.
Театр «Мастерская».
Режиссер Александр Баргман, художник Георгий Пашин.

Отчего бы не начать с песни, не назвать песенной строкой заметку, если задача — написать о спектакле, в котором заняты трое и каждому назначен особый номер, именно с песней. Слова, мелодии бьют без промаха — под ложечку, в точном расчете на аффективную память. Окуджава, Городницкий, Клячкин — это и монтажная склейка, и еще то, что к пьесе Арбузова «Мой бедный Марат» приплюсовано, добавлено «от себя».

«Три». С. Саксеев.
Камерный театр Малыщицкого.
Режиссер Петр Шерешевский, художник Надежда Лопардина.

Мне хочется каяться, милые сестры... Как нетерпима я была еще четверть века назад, когда сравнивала переложения классических пьес на язык родных осин — с приноровлениями XVIII века. Ну помните беднягу Лукина, который старался сделать европейскую драматургию понятней для русских Митрофанов и называл Жана Ваней, Луизу Лизаветой, переселял их из французской деревни на русский сеновал... Конечно, помните, не сомневаюсь.

Теперь не то, не то, теперь перекладывают тотально, перекладывают с упоением, с восторгом, играют вдохновенно, не просто переодеваясь в современное платье. Нет, нынешняя театральная игра «Что? Где? Когда?» имеет сверхзадачу — «найди новые предлагаемые». Искать новые предлагаемые — занимательнейший, увлекательнейший, кстати, квест. Что такое «Воскресение» сегодня, и кто нынче Нехлюдов? Где могли бы развернуться «Дачники» или «Дядя Ваня»? Когда происходит действие «Мадам Бовари» или вот спектакля «Три» по следам «Трех сестер»?

«Гранатовый браслет». А. Куприн.
Театр современного искусства (Краснодар).
Художественный руководитель Анна Агеева, художник-постановщик Стефания Филатова, хореограф-постановщик Лёша Кот.

Фойе провинциального театра украшено к Новому году: гирлянда, бумажные буквы, ярко, блестяще...

Черный провал сцены разделен на три части: тьма в центре, белыми буквами «Гранатовый браслет» слева, справа — белыми же буквами «Бессонные ночи на северном побережье Черного моря».

Одновременно со зрителями, медленно и незаметно, словно тени, на стулья садятся актеры. На противоположную часть сцены горничные выносят кресло, подушку, накидывают сверху белую простынь. В это кресло так же замедленно садится Глеб Алкидов — Василий Шеин. Глубина сцены окрашивается в серо-туманную проекцию Черного моря под низкими зловещими облаками. Так в Театре современного искусства начинается спектакль «Гранатовый браслет» по мотивам одноименной повести А. И. Куприна, премьерные показы которого прошли 13 и 14 декабря.

«Е-ЕЕ-ЕЕ! / Бременские музыканты». По мотивам произведения В. Ливанова, Ю. Энтина и Г. Гладкова «Бременские музыканты».
Новосибирский театр «Старый дом».
Режиссер и художник Антон Федоров.

Я уверен, что на голубом глазу ставить сейчас произведение «Бременские музыканты» как ни в чем не бывало — значит расписываться в своем творческом бессилии. Хотя бы потому, что советская мультипликационная дилогия скрывала в себе много подтекстов и была ни больше ни меньше, а нечаянной предтечей знаменитого Вудстока. (Стоит только взглянуть на образы бродячих музыкантов, срисованных с культовых героев эпохи рок-н-ролла — Джимми Пейджа, Яна Пейса, Билла Уаймена, Пола Маккартни, Мика Джаггера и конечно же Элвиса Пресли.) Однако ставят. Чаще всего как невыразительную, лишенную какого бы то ни было смысла сказку, делая упор в основном на всем известные песни. Так было, к примеру, и с недавним фильмом Алексея Нужного, решившего, как кажется, доказать братьям Фаррелли, снявшим фильм «Тупой, еще тупее», что герои все-таки могут быть совсем невменяемыми в художественном смысле этого слова. И это очень обидно. Потому что в этой истории изначально заложен большой потенциал для большого художника.

«Мнимый больной». Ж.-Б. Мольер.
Небольшой драматический театр.
Режиссер Кирилл Сёмин, художник Алена Ромашкина.

Есть случаи в театральной жизни, которые совершенно обезоруживают, и лучше таких случаев, кажется, ничего нет.

Отказывают ключи, которые всегда страшно потерять, но еще невероятнее, если они вдруг не подходят. Или дети задают вопрос о том, что вроде давно известно, но ответить невозможно. В общем, дверь открыта, а вы ковыряетесь в замке — ответы есть, но они ничего не объясняют. Что-то такое случится с вами, если вы побываете на спектакле НДТ «Мнимый больной»: подумаете, давно я так не смеялся в театре, а потом на вас нахлынет почему-то даже пугающее чувство, мол, а что это было?