«Ромео и Жанетта» Жана Ануя нечастый гость на российских подмостках. Написанная в послевоенном 1945 году, пьеса отличается особой аполитичностью, а своим названием перекликается, конечно, с легендарной пьесой Шекспира. В центре внимания драматурга, действительно, шекспировская страсть, точнее — непредсказуемая любовная стихия, природу которой понять невозможно.

В самом деле, как это вышло, что два совершенно противоположных человека (начинающий юрист Фредерик и непутевая дикарка Жанетта), из разных социальных слоев, со своими пристрастиями, вкусами, нормой поведения и ни в чем не пересекающемся мировоззрением, вдруг в одночасье становятся любовниками? Причем не просто любовниками, но и в каком-то смысле преступниками, ведь дело происходит во время помолвки Фредерика: он приехал на один только вечер в дом своей невесты — благородной красавицы Юлии, но… влюбился в ее непутевую, вечно расхлябанную, хамоватую сестру.

И эти внезапно нахлынувшие чувства, которые невозможно ни заглушить, ни оспорить, становятся роковым поворотом для всех участников истории: и для внезапно «отставленной» невесты (ее обаятельно-тонко играет студентка IV курса РГИСИ Василина Кириллова), и для ее отца (Константин Воробьев), и для родного брата (Сергей Яценюк), и для матери жениха (Алла Одинг), и, конечно, для самого жениха (Константин Дунаевский). Все — в руках внезапно грянувшей беды.

Ануй с его витальным стилем и тонким психологическим чутьем, несомненно, мастер любовной интриги. На сцене — никаких примет времени. Мысль ясна: история могла произойти и в наши дни, и сто лет назад. В этом едва ли не главное условие пьесы — человек с его страстями и чувствами перед лицом Вечности.

Вечность в спектакле, названном режиссером Семеном Спиваком «Нас обвенчает прилив…», олицетворяется морем. Его видно из всех огромнейших окон просторного прибрежного домика; оно живет своей жизнью, но уже в самом начале спектакля вполне очевидно, что по мере накала страстей, будет менять свой характер — от полного штиля до безудержного шторма (художник Александр Орлов сделал на редкость «живую», правдоподобную инсталляцию).

Море создает условия жизни для этой местности. Оно может радовать в хорошую погоду и причинять зло в ненастье. Не даром в начале пьесы один из персонажей произнесет дежурную, казалось бы, фразу: «Во время отлива здесь ходят по песку через бухту». А в конце трагедия уже будет читаться едва ли не в каждой фразе: «В море — тысячи трупов, оно нечисто. Смерть также не чиста. Море ничего не решает. Оно скрывает, промахиваясь, оставляя грубую карикатуру, которая, искажаясь, протухает… остаётся стыдная вещь, которую не знают, где спрятать. Только дети, которые никогда не сидели над трупами, могут украшать их цветами и верить, что мы должны умереть с первой морщиной или с первой бедой. Мы должны стареть. Мы должны однажды выйти из детского мира и понять, что не всё так красиво, как было в детстве».

В спектакле Молодежного театра на Фонтанке многое значит именно эта едва уловимая грань, когда легкое увлечение, шалость оборачиваются поистине роковыми последствиями для всех участников истории. Когда чувства затмевают разум. Когда ощущается боль на фоне неотвратимости судьбы (в эти моменты в судьбу почему-то веришь особо).

Но не столько бытовая сторона пьесы привлекла Семена Спивака. Свободное для бесчисленных вариаций произведение он решил в жанре буффонного нуара, где у каждого персонажа — своя тема (и внутренняя боль). Он всем из них выстроит «удобные сцены», даст высказаться, но более всего — Жанетте (Эмилия Спивак), той самой хамоватой, гулящей дикарке, эпатирующей всё побережье.

Она грубиянка, не стесняющаяся трепаться о своих былых похождениях, но вдруг понимаешь, что эта бравада, во-первых, во многом надумана, а во-вторых, за ней стоит самый обыкновенный протест: дескать, вот вам, всем влюбленным и романтикам! Жанетта однажды познала горечь любви и ее поведение не что иное, как реакция протеста. Маска, давно и прочно прилипшая к наивной и, похоже, неунывающей девушке.

Вообще в изложении Семена Спивака здесь каждый прикрывается маской (отсюда — многоликость, многофигурность, объем ануевского сюжета). Не даром полный антипод Жанетты — тот самый положительный во всех смыслах юрист Фредерик — разглядит в ней цельную личность, поймет, мотивы и разгадает правду. И этот поворот (желание смело смотреть правде в глаза) вдруг отрезвит остальных персонажей. Боль, вызванная искренним чувством, вызывает, увы, не самые добрые эмоции, но дает, несомненно, бесценный опыт. «Не врите себе!» — это, пожалуй, главное, о чем (и как!) играют актеры Молодежного театра на Фонтанке.

Спектакль «Нас обвенчает прилив…» своего рода эксперимент, работа «на сопротивление», поскольку, по замыслу постановщиков (Семен Спивак взял себе в помощницы режиссера Марию Мирош), каждый персонаж существует в своем жанре, на своей волне. Они слишком разные, но в этом сочетании несочетаемого и заключается стилистическая основа постановки. Например, отца невесты (он же хозяин дома) Константин Воробьев играет этаким неунывающим весельчаком, почти шутом. Бравирует, ёрничает, бесконечно обшучивает любую, даже самую трагическую ситуацию. С ним невозможно поговорить по душам, он вечно в образе, вечно пафосный, но вдруг за шутовством промелькнет печальная судьба: станет ясно, что и в его душе есть тупая, непрекращающаяся боль, которую иначе как бравадой не заглушить.

И если отец выглядит типичным пересмешником, то его сын Люсьен (та еще семейка!) — напротив, жалким, унылым парнем, боль которого, доставленная бросившей его девушкой, читается едва ли не в каждой реплике. Сергей Яценюк наделил своего персонажа холодным обаянием — обаянием, полным сарказма, презрением к земным чувствам и… любви. Однако и здесь проступит второе дно, некий фон, говорящий о том, что не все так просто: за сарказмом последует остроумие, а вместе с ним и мудрость.