Премьерный спектакль «Нас обвенчает прилив…» по пьесе драматурга Жана Ануя «Ромео и Жанетта» главный режиссер Молодежного театра Семен Спивак выпустил совместно с Марией Мирош и, по его собственному признанию, хотел озаглавить просто «Прилив». Слишком уж сентиментально звучит здесь про венчание, чересчур таинственным выглядит в названии многоточие: заранее мнится романтическая история, и только.

Поначалу происходящее на Малой сцене театра действительно представляется лишь любовной лирикой чуть ли не антрепризного толка. Некий симпатичный молодой человек Фредерик (приглашенный артист Театра «На Васильевском» Никита Чеканов), его энергичная матушка — дама приятная во всех отношениях (Алла Одинг) и насквозь положительная невеста Юлия (Василина Кириллова, студентка мастерской Спивака в РГИСИ) прибывают в дом с видом на море с целью познакомиться с родственниками. Фредерик и Юлия собираются пожениться. Они — «мимимишная» идеальная пара.

Но судьба вмешивается и сбивает всех с толку.

Рыжая клоунесса Жанетта (Эмилия Спивак) оказывается полной противоположностью своей сестры Юлии. Ее эксцентричность привлекает Фредерика. Забавляет его и семейка будущей родни с повадками диких зверьков. Первое же появление на сцене Жанетты — Спивак представлено как выход модели на подиум: креативно разорванная маечка в обтяжку, пышная тюлевая юбчонка, кричаще-алые колготки, небрежно наброшенное на плечи черное пальто, охапка ярко-желтых подсолнухов, растрепанное каре и псевдотомная походка неуклюжего подростка.

Далее оказывается, что авторов живо интересует природа таинственного и неизведанного в молодых организмах, преисполненных цинизма и вседозволенности. А именно — неодолимая страсть, сметающая на своем пути всех и вся. Возникает она внезапно, хотя пламя должно разгореться из какой-то искры. Интрижка, кажущаяся кокетливой игрой, превращается в прозрачное, как тонкая кожа, болезненное чувство. Набежавшей волной оно накрывает обоих с головой, оставляет наедине со всеми, а затем поглощает — с бесстрастностью пресловутого прилива. Так что к финалу многоточие в названии можно оправдать равнодушием мироздания: не ставить же рядом со смертью влюбленных банальную точку.

От печальной повести о Ромео и Джульетте здесь лишь канва: дескать, намек понят, но некоторое сходство сюжетов не самоцель. Вместо слепо враждующих кланов мы видим разницу даже не социальную — ментальную. В отличие от шекспировских героев персонажи Ануя ранимы, самолюбивы, остры на язык и конкретны. А Спивак, увлекшись психоделикой, предлагает конкретику с избытком: артистам, в основном существующим в эстрадно-буффонной манере, хоть таблички с амплуа на шею вешай.

Добропорядочность Юлии чрезмерна, как и ее опрятный вид и кроткий нрав: хлопочет, замуж хочет, будет верная супруга и добродетельная мать. У нее в жизни все — всерьез и навсегда. Попрыгунья-стрекоза Жанетта предельно экзотична: ее наивность позаимствована у Ассоль, эротизм — у Лолиты, а повадки — у Маленькой Разбойницы из «Снежной королевы». Она говорит то, что думает, делает то, что хочет, и не живет — в игрушки играет.

Их братец (Сергей Яценюк), кривляка-рогоносец и доморощенный философ, сес¬тер уравновешивает, взяв от характера каждой понемножку. Их отец (Константин Воробьев) — рохля и выпивоха, уютный и несуразный. В спектакле возникает фарсовый дуэт отца — Воробьева с матерью — Одинг — как беззлобная карикатура на несчастные любовные истории каждого из молодых героев.

Длиннющая сцена старого здания Молодежки, требующая от сценографов недюжинной изобретательности, обрамлена множеством оконных проемов (художник Александр Орлов). В окнах-картинах-экранах всю дорогу показывают кино про море (видеорежиссер Валентин Суханов). У прибоя четыре разных психологических темперамента, что чередуются как у Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке». Другое кино — про пламя страстей человеческих — крутят в эффектной сцене, где происходит сюжетный перелом: яростно полыхающий очаг, сногсшибательное свадебное платье (художник по костюмам Ирина Чередникова) и картинная попытка самоубийства испуганной femme fatale с посылом «гори оно все огнем».

Наконец, впечатляющие игры Евгения Ганзбурга и Радмиры Ташкиновой со светом — это отдельное шоу. И в конечном счете броское визуальное оформление оказывается чуть ли не самой колоритной составляющей постановки. Режиссура и актерская игра, безусловно, хороши, добротны, но излишняя их горячечность рассчитана на доверчивого и простодушного зрителя. Искушенным — чего-то не хватает. Возможно, кротости или краткости. Все-таки три с лишним часа созерцать надрыв на грани жизни и смерти непросто.