Играют в помещении «Лаборатории ON.Театр» — это вытянутый, с низкими сводами, наглухо закрашенный черным подвал. Идеальное про странство для пьесы Дороты Масловской и для спектакля, который по ней поставила режиссер Евгения Сафонова.

Масловская — молоденькая (ей к 30), но европейски знаменитая польская писательница, прославилась на родине первым же романом, написанным в 19 лет, «Румын» сочинила в 2006-м. В отличие от многих деятелей современной драматургии (прежде всего так называемой новой драмы) — графоманов, которых старательно раздувают в гении, Масловская — художник. То есть она улавливает вибрации окружающей жизни, зоны неблагополучия, точ ки боли, разделяет эту боль и претворяет ее в художественной форме.

Рассказ водителя обращен к следователю — то есть сразу ясно, что кончилось все следствием. Рассказ этот с первых реплик становится показом: парень в драных джинсах и вязаной шапчонке и девушка в розовом парике, одетая как проститутка, голосуют, садятся в машину. Они явно обдолбанные, и дальнейшее на наших глазах превращается в завораживающий и пугающий наркотический трип. Пассажиры представляются румынами. Джина откровенно беременна. Парха, ее спутник, требует везти их — неведомо куда, путается в направлениях, угрожает, вырывает из рук водителя телефон, разбивает его — машину тут обозначает офисное кресло, так что телефон с размаху страшно шваркается об стену, на которую только что проецировался движущийся пейзаж шоссе (художник — Константин Соловьев). Наконец с яростным «Так вот что ты за человек!» вертлявый гастарбайтер выхватывает ножичек. В воздухе почти физически ощутимо сгущаются опасность, агрессия, липкий ужас — как в дурном сне, когда руки-ноги ватные, а вместо крика изо рта беззвучный сип… Тут нам дают передышку. Эти двое, перестав прикидываться румынами, забредают в придорожное кафе, парень рекомендуется актером, звездой сериала. У Джины, вышедшей из кокаинового остекленения, покосился мнимый живот из набитых под платье тряпок. Парха ее подцепил на какой-то вечеринке, и они со всей дури ударились в это бессмысленное и злое приключение, хотя Джина сына уж 3 дня как не может забрать издетского сада. А может, и это вранье — правды не сыщешь.

Дурной сон продолжается: теперь уже Парха бессильно кричит, умоляет барменшу дать ему позвонить. Не тут-то было, барменша — воплощение равнодушной бесчувственной тупости. Следующий этап приключений (или круг ада): герои подсаживаются в машину пьяной тетки, у которой свои заморочки: она звонит мужу, уверяет, что не пила и что скоро будет — мол, приготовьте поесть. Поесть не придется — машина разбивается. Теперь на пути дом какого-то полусумасшедшего деда, который таки опознает в госте телезвезду. И там-то Джина повесилась — вроде бы потому, что к этому моменту явь и морок слились до неразличимости.

Это современный извод давно известного человеческого типа: от чеховских персонажей до «Утиной охоты» Вампилова или «Полетов во сне и наяву» — людей, надломленных несовершенством мироустройства, отчаянно пытающихся «сделать глупость, насмеяться над своей жизнью, испортить ее».

А в спектакле — еще одна преемственность. Неумехи и бездари горазды объявлять свои потуги «новыми формами», где, мол, критерии профессионализма и таланта не работают. Здесь же, даром что в «экспериментальном» подвале, умело поставили хорошо написанную пьесу. И выпускники выдающегося педагога Вениамина Фильштинского, образовавшие «Этюд-театр», Надежда Толубеева (Джина), Иван Бровин (Водитель), Алессандра Джунтини (Барменша), Анна (Женщина) играют мастерски, соединяя киношную достоверность и гротеск, каким наполняется все вокруг в измененных состояниях сознания. Лидер — Кирилл Варакса (Парха), обладатель редкого, кипящего, как расплавленный металл, темперамента.