«Школа» Анатолия Праудина, идущая на малой сцене «Балтдома», пожалуй, единственный за долгое время спектакль, по отношению к которому применимо понятие «спойлер». В финале там заложен некий трюк, способный довольно сильно изменить представление зрителя о том, что же, собственно говоря, ему тут показывали.

«Школа» — это не пьеса. Текст спектакля составлен из кусков воспоминаний и наблюдений самих актеров. Это не обязательно личный опыт — может быть и точное воспроизведение речевой манеры хорошо знакомого «объекта», но полуимпровизированные монологи каждый раз ведутся от первого лица. Два «мальчика» и четыре «девочки»: они учились в разное время и даже в разных странах (кто-то заканчивал школу еще до распада СССР); девочка Рита (Маргарита Лоскутникова) носит памятную моему поколению коричневую форму с фартуком и красным пионерским галстуком (и еще более памятные вечно сползающие колготки), зато девочка Настя (Анна Щетинина) уже облачена в кожаную косуху и ботинки Dr. Martens. Хотя вроде бы времени прошло всего ничего. Да и общего у этих школяров, как выясняется, куда больше, чем кажется. Школа-то у нас у всех одна.

Этот праудинский спектакль — логическое продолжение его предыдущих опытов, тоже имеющих непосредственное отношение к «школе» — но уже актерской. На Экспериментальной сцене совсем недавно были показаны весьма серьезные учебные работы по освоению творческих систем и методов Станиславского, Михаила Чехова и Бертольта Брехта. Никто не ждал, разумеется, что Праудин и его актеры найдут единственно верный путь, сведя воедино взгляды на театральное искусство гениев прошлого (дело безнадежное и ненужное), но поскольку опыты проводились над живыми актерами — одними и теми же — некий общий результат не замедлил появиться. Свобода, точность, плотность и особая достоверность актерского существования — это, мягко говоря, совсем немало. Даже если кому-то не достанет авторской (брехтовской или чеховской) чистоты метода.

Собственно, все эти сложности — дело сугубо внутреннее, закулисное. Нужны они, в основном, для того, чтобы доверчивая публика в зале довольно быстро начала хихикать и сочувственно дышать в унисон лирическим монологам персонажей и перебранкам маленького школьного ансамбля, который все пытается начать репетировать торжественный концерт. «Музыка Александры Пахмутовой!» — настырно пищит правильная пионерка. Песни в репертуаре хорошие, проверенные, патриотические: тут и «Погоня», и «Вновь продолжается бой», и «Огромное небо» — анахронизм только добавляет обаяния, да и в манере исполнения мало что изменилось за годы. Оформление, опять же, по школьным меркам богатое, с выдумкой (видимо, руководитель ансамбля, отсутствующий на сцене «Анатолий Аркадьевич», суровый, но справедливый, еще и большой эстет): под революционные песни тут алый занавес, про «огромное небо одно на двоих» — белый, а феерическая композиция про сентиментальных подводников радует глаз голубой занавеской и умопомрачительным танцем водолазов в ластах и гигантских шлемах из папье-маше. Невозмутимая сосредоточенность этого потешного кордебалета головастиков, пластично изображающих «волны», — пожалуй, самое смешное, что приходилось видеть в театре в последнее время. Впрочем, целеустремленный «Ленин» (вдохновенно сыгранный Аллой Еминцевой), пытающийся косить траву на субботнике сложным сооружением из швабры и метлы, — это тоже песня.

Возраст у персонажей такой, что мыслей разных в голове очень много, и не поделиться ими просто невозможно. Репетиция то и дело прерывается монологами. Начнут с жутких пионерлагерных страшилок о Ленине, лежащем в мавзолее. Слегка приторможенная модница и воображала Эля (Ирина Муртазаева), страшным шепотом твердя свое «лежит там, меееертвый… весь жеееелтый» — демонстрирует, как общественная мифология превращается в сказку. Понятно, дитя росло в 90-е. Трепетная Рита, с косичками и саксофоном, подтягивая сползающие колготки до ушей и то и дело вставая на пуанты, поведает о своей первой любви к однокласснику Сереже, хмурому и крохотному, судя по всему. Угловатая и порывистая бас-гитаристка Настя расскажет о первом неудачном свидании и первой большой любви — к Высоцкому. Благородная оторва Ленка исполнит страстный «городской романс» о барышне и хулигане. Мальчики тоже поделятся сокровенным: про смерть расскажут (два пацаненка с крыши упали), и про гитару (без нее, настоящей, чешской, жизнь не мила). Попробуют и порепетировать — но выходит как-то не особенно убедительно. Без огонька. То ли гитары не те, то ли песни: заветная, «неформатная», про «детей атлантов» звучит надрывно и не по-рокерски тоскливо.

Отчего-то долго и подробно — чтобы лучше прочувствовать и спеть на концерте, должно быть, — «школьники» пересказывают друг другу историю про летчиков из песни, тех, которые под «огромным небом» «рукою до звезд дотянуться могли». Оборвали на высокой ноте, сделали перерывчик, девчонки убежали, и — кто не помнит, как это бывало? — Ленка где-то там нарвалась на хулиганов. Вот с этого места темп спектакля нарастает, как в той трагической советской песне.

Трусоватые мальчики дали несколько ценных советов, и — после невыносимой паузы — разбираться с обидчиками рванули одни девки. А пока у них там «вновь продолжается бой», мальчишкам жить тоже станет непросто, и барабанщик Костя (Сергей Андрейчук) выдохнет честно и безнадежно: «Мы бездарны!» Обобщит, так сказать. И про ансамбль этот школьный, и про что-то еще, для внеклассного чтения. Сильно избитые, но непобежденные девчонки ввалятся на сцену, осмотрят боевые раны, в экстазе победы посрывают с себя платьишки, щедро размажут по телу кровь вместе с красной краской из ведра, товарищеские объятия внезапно перерастут в нечто куда более откровенное, и девчачья страсть, которую некуда девать, обратится друг на друга. А вот потом они подберут инструменты и, как были, в крови, допоют до конца песню о героях, которых им никогда не встретить: «Светло и торжественно смотрит на них — огромное небо…» Это как раз из тех уроков, которые не забываются.

Одна девочка из соседней школы написала в сочинении: «Мы сами стали теми парнями, за которых когда-то хотели выйти замуж». Шэрон Стоун звать. По химии, кстати, очень успевала.