Дмитрий Волкострелов ставит в театре текст превыше всего, поэтому можно сказать, что на этот раз зрители слушали Беккета. В отличие от предыдущих постановок Волкострелова на сцене ТЮЗа («Злая девушка» (2011) и «Танец Дели» (2012)), основанных на целостных драматургических произведениях, «Беккет. Пьесы» уже своим названием бесхитростно выдает многосюжетность постановки. Девять коротких пьес, ничем не связанные кроме беккетовского гения, следуют одна за другой. И (в прямом смысле) заставляют следовать за собой зрителя, которому непосредственно на малой сцене ТЮЗа позволено будет посмотреть семь из них. Далее публику увлекут на узкую рабочую галерею, что размещается над главным фойе второго этажа (пьеса «Квадрат»), а материальное воплощение последней пьесы «Дыхание» нескольким десяткам зрителей придется наблюдать в Белом репетиционном зале театра.

Самым долгим и мучительным фрагментом спектакля для большинства зрителей, которые зачастую и понятия не имеют об особенностях творчества г-на Волкострелова, является «Набросок для радио», сразу же после официального начала действия погружающий публику в бездействие и темноту (художник по свету Геннадий Сорокин). Темнота, в которой раздаются зуммероподобные шорохи и звуки, а также мужской и женский голоса, длится около получаса. Тут-то и начинается то, что кто-то из публики на премьере определил как «Беккет в зале»: наблюдать становится интереснее за зрителями, чем за однообразием передвижений и жестов актеров или «начиткой» ими текста. Классификация публики «Беккет. Пьесы» выглядит так: вникающая и аналитически созерцающая «подготовленная публика» (как правило, театроведы и критики); на всякий случай молчащие «фасадники», боящиеся, что их заподозрят в непонимании театрального авангарда (скорее всего, интеллигенция, с молчаливого согласия которой случаются все беды в России); кликушествующие «настоящие» любители театра (фанатики-эстеты, умеющие при виде любого режиссерского абсурда зашипеть «А вы не знаете, так молчите!») и ничего не понимающие ни в темноте, ни в Волкострелове «граждане с улицы», открыто и вслух заявляющие свои претензии к увиденному. Тем не менее, режиссеру удается объединить эти воинствующие категории зрителей двумя пьесами — «Баю-бай» и «Квадрат». Первая из них (и единственная) состоялась как полноценный (и вполне самостоятельный) спектакль за счет двух удивительных актрис — Александры Ладыгиной и Алисы Золотковой. Вторая чеканной ритмикой актерских шагов актеров в фойе второго этажа просто загипнотизировала публику, вынужденную сверху вниз наблюдать мелькание ярких пятен на сером квадрате (каждый актер одет художником Лешей Лобановым в спортивный костюм «своего» цвета).

Действо, завершающее постановку в заваленном искусственно сфабрикованным мусором (бутылки, упаковки, обертки, пакеты) репетиционном зале, коротко до неприличия: публика дольше усаживается на предложенные ей среди развала стулья, чем слушает предложенную аудиозапись шумов и несколько ремарок, зачитанных актерами…

В Сети как-то промелькнуло блоггерское высказывание (чье, хоть убейте, не помню), которое кажется вполне подходящим к тюзовской премьере: «Чёрный квадрат» — это дырка от бублика русского искусства"… Смысл мерещится такой: без центральной дырки бублика не бывает. Но если в эту дырку постоянно впихивать квадрат, традиционное русское выпечное изделие и раскрошиться может. Как-то так. Больше рассуждать не о чем: и не Беккет и не театр.