Прекрасный зал Театра имени Веры Комиссаржевской еще не был полон, как вдруг появился он. Зашел тихо, скромно, стараясь остаться незамеченным. Но его заметили, узнали, зааплодировали. Михаил Михайлович Жванецкий приехал в Петербург на премьеру спектакля «В осколках собственного счастья», поставленного по его произведениям.

В основе постановки Григория Дитятковского — монологи сатирика разных лет и пьеса «Концерт для…». Эта работа Жванецкого не имеет долгой сценической истории. В 1974 году молодой режиссер Михаил Левитин поставил ее Театре Комедии. Говорят, спектакль был хороший, но практически сразу был снят с репертуара. Сам режиссер в своих воспоминаниях с грустью констатировал, что южный колорит постановки не пришелся по вкусу аристократичному северному городу.

От южного колорита в спектакле Дитятковского — только «одесский» говорок шустрого «Администратора» (в исполнении молодого актера Руслана Мещанова), а еще шум прибоя, изредка прерывающий долгие монологи героев. Впрочем, начался спектакль с долгого молчания. Вскоре после Жванецкого в зал зашел человек в сером пальто — словно из 70-х годов, и в серой шляпе. Актер — з.а. РФ Михаил Самочко — поднялся на сцену, сел на стул, а затем начал долго и пристально всматриваться в зал.

— Я жду!

Раздались аплодисменты. Как выяснилось, герой ждал не их. Он ждал счастья. А жизнь в ожидании проходит очень быстро. Прозвучал известный монолог Жванецкого о бесконечных очередях и о годах, проведенных в пустом ожидании: такси, блюда в столовой, приема в важном кабинете. А времени так жалко, оно течет неумолимо, и где-то вдалеке раздается монотонное тиканье часов.

Жанр постановки — «задушевный вечер» — предполагал откровенность. И этой откровенности было в избытке. Весь спектакль — это размышления героев: о жизни, о любви, о юности, о несбывшихся мечтах и еще сохранившихся надеждах. В общем, о времени и о себе. Монолог переходит в монолог, героя сменяет герой, и имен у них нет, есть только их музыкальные инструменты, ведь на сцене — солисты музыкального ансамбля. В первом отделении они собираются на репетицию, во втором — дают «концерт».

Актерский ансамбль — главное украшение скромного по сценографии спектакля. Играют актеры изумительно, и выделить кого-то в этом «музыкальном коллективе» непросто. Хотя, безусловно, среди музыкантов выделяется «Актриса» — з.а. РФ Евгения Игумнова. В первом акте у нее лишь короткий отрывок, а во втором — настоящее соло. В бархатном черном платье, ослепительная, как голливудская дива, вначале она шокирует публику глуповато-пошлым монологом о любви. Вскоре выясняется, что она «играет». Или не играет? Игумнова то сыплет афоризмами из произведений Жванецкого, то плачет, то рассуждает о судьбе актрисы. И отвести от нее взгляд невозможно. Работа с режиссером Дитятковским проявила в этой красивой женщине удивительный комический дар.

А в Егоре Бакулине — трагикомический. Вместе с героиней Евгении Игумновой они — представители «молодой» части ансамбля. «Контрабас» Бакулина — нелеп, велик, неуклюж. У него все хорошо, и настроение замечательное. Вот только его никто не любит, по крайней мере по-настоящему. И он чувствует свою ненужность, да и сам любить, пожалуй, не умеет, оттого его невероятно жалко. «Флейта» — з.а. РФ Ольга Белявская — легкая и задорная, наигранно-веселая и суетливая. И тоже нелюбимая. Михаил Самочко («Виолончель»), приглашенный в спектакль из МДТ — аристократичен, сдержан, интеллигентен. Он романтик и лирик, а его монолог о перламутре влажного Невского — настоящее признание в любви и к родному городу, и к своей стране.

Очевидно, н.а. РФ Георгию Корольчуку («Тромбон») отведена в этом ансамбле роль не лирика, а «физика». Земного, проницательного, ироничного. Но его персонаж — все же глубже, тоньше, чем кажется на первый взгляд. И также остро, как и другие герои, он чувствует свое одиночество.

Ефим Каменецкий («Труба») привнес в спектакль какую-то щемящую трогательность. Словно перенес — очень бережно и осторожно — из спектакля «Бесконечный апрель», за главную роль в котором народный артист России недавно стал лауреатом Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит».

Первый же монолог Каменецкого — «С вами этого не бывает?» — вызывал в зале взрывы хохота. Монологи по большей части грустные, а публика смеется. Под давлением снаружи юмор рождается внутри. Удивительно, но больше всех на остроты Жванецкого реагировало поколение, явно выросшее вне проблем дефицита и очередей. Значит, ничего не меняется. И тогда, и сейчас все куда-то спешат, суетятся, бегут… Не успевают. Не замечают, как в этой суете хрупкое счастье растворяется. Вернее, разлетается на осколки. К тому же любовь давно ушла из центра на окраины, и в наши дни встретить того человека — маленького, нежного, невозможного — стало, пожалуй, еще сложнее. Где оно, это счастье?

В самом начале спектакля молодой «Администратор» пытался учить музыкантов, как нужно играть. А играть, по его мнению, нужно не так. Как? Этого он и сам не знает, но чтобы «поменьше грусти». Музыканты, большинство из которых уже «на вершине склона лет», смотрели с нежной иронией на этот бунт молодежи. В конце спектакля герои Каменецкого и Корольчука вдруг признаются сами себе: они действительно не могут научить своих детей, как нужно жить. Потому что сами не знают. Завещание новому поколению: начните с самого начала, с чистого листа, станьте умнее и молчаливее, не спешите. И, может быть, у вас случится то самое счастье.

В спектакле Дитятковского играют не только актеры. Художник Владимир Фирер тоже играет — со всеми оттенками серого. Именно этот цвет задает спокойный тон тихого задушевного вечера, не отвлекая зрителя на суету. Вначале публику встречает большой (очевидно, репетиционный) зал. Серая обивка — словно бархатная, настраивает и зрителей, и актеров на нужный лад. Но вот декорации приходят в движение, распадаются, и мягкий «вельветовый» интерьер превращается в экстерьер. Перед нами уже высокие бетонные столпы — колонны советских зданий, рядом с которыми проходила юность большинства действующих лиц. Играет здесь и художник по свету — Егор Бубнов, и многое в сценографии спектакля решает чередование света и тени.

Судя по всему, Жванецкому спектакль понравился. Зрители долго аплодировали стоя, и было ясно, что добрая половина этих оваций посвящена виновнику торжества. Он вышел на сцену, очень скромный и даже немного смущенный от такой бурной реакции зала.

Ансамбль сыграл в минорной тональности, превратив ироничные тексты Жванецкого в философские зарисовки о нас всех и о нашей жизни. Потому и удивительно, что этот задушевный вечер оставил в душе только светлое ощущение. Возвращаясь со спектакля под февральским снегом вдруг захотелось жить не так. Как — пока непонятно. Ясно только, что нельзя так быстро. Нужно как-то иначе, замечая утреннее солнце, идущих рядом людей и чувствуя запах воздуха. Чтобы потом не оказаться в осколках собственного счастья.