В Театре им. Ленсовета снова премьера и снова в постановке молодого приглашенного режиссера. На материале известной комедии Островского «Лес» москвич Кирилл Вытоптов лихо нагородил огород из частокола деревянных палок, оперы с балетом и пантомимы с кукольным театром. А для пущей загадочности снабдил привычный текст фрагментами из чеховского «Вишневого сада» и «Божественной комедии» Данте — той самой, где герой «очутился в сумрачном лесу». В итоге режиссер так перемудрил, что сам заблудился в трех соснах, причем до той степени, что жанр и смысл его постановки определить невозможно.

На сцене все без исключения активно манипулируют друг другом и постоянно взаимодействуют с разнокалиберными палками. С ними пляшут, их катают, ими бросаются, ездят на них верхом, виснут на них, как обезьяны, таскают их, как охапки дров, и вообще всячески осваивают любыми зрелищными приемами, вплоть до балетных экзерсисов, эстрадного жонглирования и цирковой эквилибристики, что пугает первые ряды партера — деревяшки того и гляди полетят в зал.

Артисты то носятся, скачут и горланят, как дети малые, то ведут себя чинно и манерно, как на светском балу, то этюды разыгрывают, как студенты театрального вуза, то кривляются, как скоморохи на ярмарке. При всей этой буйной эклектике картинка — как фото, так и видео — априори красива, стильна и привлекательна, и в первую очередь за счет усилий художника Наны Абдрашитовой. Ее сценография подкупает легкостью: гладкие шесты и палки разной длины, стулья из всех эпох, фанерные трафареты кустов и деревьев да деревянная тележка — сплошной воздух на площадке.

Казалось бы, столь выигрышный по форме, новый «Лес» по выкрутасам с содержанием приводит к неожиданному результату. Зрители недоумевают (это что вообще такое и почему не смешно?), а артисты условно делятся на три группы. Одни поняли и приняли режиссерский замысел, другие явно не справляются с ним, а третьи выглядят покорно-равнодушными.

Лучше всего ощущает себя молодежь — Сергей Перегудов, Маргарита Иванова и Дмитрий Лысенков (тут мы обязаны господину Вытоптову хотя бы за то, что вернул этого талантливого артиста на родную ему ленсоветовскую сцену). Они хороши, трогательны и естественны в предложенной «лесной» эстетике: их мобильный актерский организм азартно откликается на все подряд выдумки режиссера. Они и на ходулях уверенно передвигаются, и елки-палки у них становятся совсем ручными.

Закостеневшие старожилы труппы выглядят куда более растерянными, а потому стараются рассмешить зал, усиленно кокетничают, пережимают эмоцию и «прячутся» за все эти палки, будучи не в силах с ними адекватно взаимодействовать.

Главная роль помещицы Раисы Гурмыжской досталась Ларисе Луппиан. Сильная, опытная и отчаянная характерная актриса хоть и владеет самым широким диапазоном преображения, но как же нелегко ей поминутно и бесконечно превращаться из вздорной бабы в ранимую аристократку, а из слепо влюбленной дамочки бальзаковского возраста в героическую и бесполую Жанну Д’Арк, которую радостно «сжигают» на костре из тех же палок и стульев.

Стремительные переходы от пошлости к патетике, от шалости к поэтике и от капустника к высокой трагедии сбивают с толку зрителя и никак не выстраиваются в изящную идею. А ведь как хотелось бы, чтобы хоть одна премьера Ленсовета в сезон оказалась качественной, сильной и понравилась целиком — как художественное целое, а не фрагментарно. У дебютанта в Петербурге Кирилла Вытоптова вроде бы наличествует недурной вкус и определенная степень внутренней свободы, но собой и профессией он еще не владеет. Итог, увы, печален: в его ленсоветовском эксперименте будто намешано несколько спектаклей кряду, что по совокупности спектаклем назвать нельзя.