Премьерный «Фунт мяса» в Каменноостровском театре — это очень веселый спектакль. Веселый и агрессивный. И не совсем спектакль. Действо имеет лишь косвенное отношение к комедии Шекспира «Венецианский купец», которую в свое время и намеревались поставить Андрей Могучий с приглашенным режиссером Владом Фурманом. Инициативу перехватили птенцы гнезда Могучего — композитор Настя Хрущева, драматург Александр Артемов и сценограф-хореограф Сергей Илларионов. Старшие покорились неожиданному концепту и новому тексту, махнули на «Купца» благословляющей рукой, и тот превратился в дикое шоу, ядовитое и уморительное, по-шекспировски неполиткорректное, обязательное к просмотру, точнее, к участию в нем.

Именно зрители решают судьбы Порции и Джессики, Шейлока и его дочери (то, что это тоже Джессика, в постановке несущественно), Антонио и Бассанио и других пар персонажей, вышедших из пьесы Шекспира и выступающих в словесных дуэлях — баттлах. Кому из них громче хлопают, тот победил. Он и вырезает у проигравшего фунт мяса самой настоящей бензопилой. На зрителей, впрочем, тоже есть управа: их волей управляет Анвар Либабов — хозяин и конферансье кабаре «Фунт мяса» по имени Бальтазар (у Шекспира это самый незаметный персонаж пьесы). Переходя от Порции-эмансипе к Джессике — воплощению традиционной женственности, Бальтазар убедительнейшим образом склоняет публику то в пользу свободы и равенства, то на сторону «матери-жены», и так несколько раз за минуту. «Я вершу неправедный суд, ибо праведного суда не бывает», — гордо заявляет этот рефери-арлекин, присуждая победу Старому дожу, «согласному с правящей партией», и подгоняя «несогласного» Ланчелота на встречу с бензопилой.

Не каждый исход баттла предрешен, но каждый диспут явно задевает душевные струны зрителей. Те вступают в перепалки с актерами, получают рыбой (настоящим лещом) по лицу, преподносят сюрпризы режиссерской группе — например, шумно одобряя двойное убийство, как это случилось на одном из премьерных показов. Темы полемических дуэтов и вправду звенящие: феминизм, патриотизм, гомосексуализм, антисемитизм, либерализм. В кабаре «Фунт мяса» нет ничего святого, хотя даже самые глумливые частушки Бальтазара и жесткие выпады дуэлянтов находятся в пределах «нормативной бранной лексики» (как значится в афише театра).

Накал страстей таков, что маски иной раз спадают с персонажей и даже Бальтазар превращается в Анвара Либабова, мальчика, который стесняется своей татарской национальности, и 58-летнего актера, который находит у бабушки переписанный от руки Коран, тайком хранимый ею в годы репрессий. И тут — алле-оп! — исповедальную искренность долой, лицедей-Либабов как ни в чем не бывало объявляет следующий раунд.

Спектакль начался дискуссией, что лучше — театр переживания или театр представления. Следовательно, закончиться он должен спором о том, как нужно играть Шекспира. Но это еще не конец. Как положено в хорошем триллере, в последние минуты вскрываются совершенно неожиданные факты. Думается, творческой группе постановки не дали доиграть до полного катарсиса, который так и просился Бальтазару на язык (тут обойдемся без спойлеров). Но и произошедшего на сцене достаточно, чтобы проблема финала была решена: шекспировская гора трупов на месте, безудержный карнавал продолжается, на аплодисментах артисты лезут в зал целоваться буквально по головам.

О том, что «Фунт мяса» — это вовсе не «Венецианский купец», театралов предупреждают еще на входе. О том, что этот «Фунт» — такой танцевальный и музыкальный, сладкий и гадкий — отнюдь не фунт изюма, тоже стоит знать сразу. В шутовскую форму облачено вполне горькое содержание. Впрочем, так оно всегда и бывает в площадном театре, который устроили в Каменноостровском театре Хрущева — Артемов — Илларионов со товарищи. Вот и в партере вместо стульев деревянные лавки поставили: чтобы никто не подумал, что тут мягко стелют. Жестко будет с самого начала.