После «Трех сестер» на Большую сцену БДТ заступили «Три толстяка» Андрея Могучего. Если необычность спектакля Владимира Панкова была в увеличении количества сестер, то худрук БДТ удивляет «сериальностью» замысла: это трилогия, первая часть которой — «Эпизод первый. Восстание» — уже выпущена «в прокат», на вторую пускали пока только студентов, третью же зритель увидит вроде как осенью.

Сам театр, кстати, пока пишущих критиков не приглашает, пришлось купить билет. Возможно, стоило дождаться выпуска всей трилогии и рецензировать потом? Но если вы считаете, что спектакль не совсем готов, чтобы на него пускать прессу, то зачем продаете билеты зрителям?

Определение «эпизод» использовано не в театральном, а в киношном значении: как в «Звездных войнах», где это не сценка, но целая серия «космической оперы». Спектакль, кстати, начинается с космического пролога. Звезды плывут во тьме, и голос извещает публику о том, что предваряло разыгрываемые события: 15 лет назад на Землю проникла темная космическая энергия «Т-3», умножающая зло на планете. Переломить ситуацию может единственный оставшийся ученый Гаспар Арнери, в помощь которому космос послал светлые силы.

Сам Доктор о своей миссии пока не знает. И пока зритель видит неряшливое спящее тело, лежащее на авансцене в убогой холостяцкой обстановке, в миссию Гаспара Арнери, которого играет Александр Ронис, сложно поверить. На сцену впархивают семь юных космических разведчиц «Мотыльки знаний», затем являются три «тетушки»: Га — Марина Игнатова, Ни — Елена Попова, Мед — Ирина Патракова. Они и будут проводниками светлого косморазума, направляющими Доктора. Автор текста спектакля Светлана Щагина сочинила им заведомо примитивные реплики, похожие на «гугл-перевод».

Не только темные, но и светлые персонажи показаны иронично: это снимает возможные пафос и дидактику, придает «сказке-антиутопии» очень современную интонацию. Это важно для спектакля с маркировкой «12+», ориентированного на юного зрителя. «Три толстяка» наследуют могучевскому «Счастью» в Александринке, где режиссер обращается к детям на равных и где тоже заняты артисты разных поколений, включая народных и заслуженных.

Когда Могучий возглавил БДТ, было очевидно противоречие между традициями этой сцены и природой режиссера, сформировавшегося как раз вопреки «причинно-следственному», «прозаическому» театру, который олицетворял Товстоногов и на который держал курс Темур Чхеидзе, предшественник Могучего. Но «Три толстяка» доказывают, что нынешний руководитель БДТ все же устремлен к традициям этого театра, но дотовстоноговским: разумеется, не периода рутины, которую застал Георгий Александрович в 1956 году, а взрывных 1920-х, когда БДТ был театром острой формы, визионерским и авангардным. Кстати, в 1930 году «Три толстяка» и были поставлены на этой сцене.

Подлинным соавтором Могучего выступает сценограф Александр Шишкин, сочинивший бесконечно трансформирующееся пространство. Только зрительский глаз привык к убогой обстановке у Доктора, как замысловатая стена во все зеркало сцены, отделяющая эту обстановку от основной площадки, рушится… И все буквально рассыпается: въезжает танк, обломки конструкции прорезаются лучами прожекторов, раздаются выстрелы, грохот, воцаряется сценический хаос, знаменующий, что люди полны ненависти и жажды убивать.

Когда по велению «тетушек» Гаспар Арнери является в цирк, чтобы найти девочку Суок, из обломков вырастает шапито и на сцену врываются обитатели балаганчика. Тут его хозяин — безногий Дядюшка Аугусто — Дмитрий Воробьев (впрочем, когда герой слышит о сумме, которую власти готовы пожертвовать цирку за выступление Суок, ноги вырастают чудом), тут ватага клоунов, даже медведь есть!

Отдельный трюк — когда канатоходец Тибул идет по канату, протянутому над партером (персонажа играют три артиста в разных составах, но по канату ходит дублер), Тибула ранят и он — вжи-и-их! — съезжает и исчезает. В качестве вишенки на торте — когда в финале Игнатова, Попова и Патракова в бальных платьях, три «Розовые дамы», садятся «на дощечку» и взмывают чуть не к колосникам, умудряясь при этом говорить свой текст, передающий их тревогу за землян. Феерично!

Кажется, в этом зрелищном, начиненном трюками и обращенном к поп-культуре спектакле есть лишь одна сцена актерской свободы, когда режиссер оставляет артиста — в данном случае это Александр Ронис — наедине со зрителями без каких-либо подпорок. Ронис от лица Доктора обращается к публике с монологом и должен установить контакт с залом, чего пока не происходит. Здесь и видно, что спектакль — да, сыроват.

Зато эпизодические выходы отшлифованы до блеска. Это и Г-жа Первый Правительственный Чиновник, посланница высшей власти и «нечеловеческая женщина» — в исполнении Ируте Венгалите; и министр войны Капитан Бонавентура — Анатолий Петров. С каждым новым спектаклем Могучего видно, как образуется круг актеров, которые творчески откликаются его идеям и которые очень выразительны даже в дозированном присутствии на сцене, — Игнатова, Венгалите, Попова, Воробьев, Петров…

Конечно, трудно делать выводы, пока не выпущена вся трилогия. Тем более что задача первой части — расставить силы, ввести зрителей в правила игры, наметить дальнейший путь. И пока — сражения еще впереди.