В минувшие выходные в Театре на Васильевском выпустили умную и тонкую премьеру о крутых виражах человеческой судьбы и неизменности наших внутренних проблем — «Водевили» по чеховским одноактовкам «Медведь», «Предложение», «О вреде табака» и «Юбилей». Спектакль поставил Анджей Бубень — в качестве уже не главного, а всего лишь приглашенного режиссера театра, который он как лидер поднял за срок своего пятилетнего контракта на невиданную прежде высоту.

Бубень осознанно осовременил репертуар театра, тактично выправил слегка расхристанную труппу, научил актеров с достоинством звучать слаженным ансамблем. Его работы «Русское варенье» и «Даниэль Штайн, переводчик» по текстам Людмилы Улицкой снискали премии «Золотой софит», произвели фурор на серьезных театральных фестивалях и неизменно собирают аншлаги. Бубень, можно сказать, ускоренными темпами «сделал из театра человека»: как мудрый родитель, вдохнул душу, помог вырасти, повзрослеть, встать на ноги, обрести голос и выработать характер.

В работе над последним спектаклем режиссер взял за основу чеховскую смесь едкой иронии и трагедии. В «Медведе» еще ребячествуют, отвешивая подзатыльники, напевая и пританцовывая. Раскрывают душу, впроброс обсуждая долги и тяжкие жизненные обстоятельства, жарко дышат и общаются на повышенных тонах. Тут главенствует душевный дуэт вдовушки и дельца в острохарактерном исполнении Елены Мартыненко и Дмитрия Воробьева. Затем персонаж Михаила Николаева делает персонажу Натальи Лыжиной «Предложение», от которого невозможно отказаться. Манерный щеголь, одетый с иголочки, принимает изломанные позы, а затрапезная хлопотунья остервенело кромсает овощи в мелкий винегрет. Пара играет на контрастах и лихо сталкивает крутые характеры упрямых до дури помещиков, представляя их карикатурой на хозяйственников всех времен. В монологе Артема Цыпина «О вреде табака» речь артиста, обряженного в несуразный трикотаж крупной вязки, звучит тише, а пластика выглядит горше. А финальный «Юбилей» звучит как бредовый апофеоз жизненной трагедии всех и каждого, и узнавать в образах спятивших нуворишей продуманно-экзальтированных Светлану Щедрину и Андрея Феськова трудно, но весьма любопытно.

Художнику Еленой Дмитраковой оказалось достаточно всего нескольких визуальных акцентов, чтобы придать спектаклю редкую красоту в простоте. Половинка гигантского гипсового лица античной статуи, возлежащая посреди сцены, длиннющий стол и гламурный диван, которые с трудом протискиваются в бутафорскую дверь, и единственная статичная выгородка из ажурных стен дымчато-серого оттенка легко решают вопрос с пространством для всех четырех коротких пьес Чехова.

Внимательный зритель волен сравнить свежие «Водевили» Бубеня в Театре на Васильевском с недавней постановкой Андрея Прикотенко «Чеховъ. Водевиль» в Театре им. Ленсовета на том же материале (за минусом «Медведя»). У спектаклей этих разные смысловые ударения. У Прикотенко при всей бодрости задумок в итоге получился облегченный вариант анекдота. И это результат компромисса с ленсоветовскими реалиями: артистами, подзабывшими о сильной руководящей руке, эстетикой площадки, давно никем не «форматированной», и незамысловатыми зрительскими ожиданиями. У Бубеня как у профессионала более зрелого, прогибающего мир под себя, вышло глубже. Он использует не броские сценические приемы, а изящные театральные метафоры, и даже шутя говорит с публикой уважительно и вполголоса о главном: о любви и тотальном одиночестве.