«Золушка». Дж. Россини.
Нижегородский театр оперы и балета.
Режиссер Игорь Ушаков, сценографы Максим Осветимский и Нина Кобиашвили, дирижер Дмитрий Синьковский.

При упоминании сказки о Золушке человек в нашей стране скорее всего вспомнит не галантный вариант Шарля Перро и не кровавую жуть братьев Гримм (там, как известно, одна из злобных сестричек откромсала себе пальцы на ноге, а другая пятку, чтобы впихнуть стопу в заветную туфельку). Перед глазами у нас встанет Эраст Гарин — Король в фильме Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро, произносящий в финале бессмертную формулу Евгения Шварца: «Никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым».

Сцена из спектакля.
Фото — Ирина Гладунко.

Эта фраза — квинтэссенция веры в человечество, свойственной великому нашему сказочнику и его поколению российской интеллигенции. Понятно, что такая вера была свойственна не всем поколениям и не во всех странах. И, руководствуясь при выборе прежде всего божественным качеством музыки, худрук Нижегородской оперы Алексей Трифонов и музыкальный руководитель театра Дмитрий Синьковский предлагают нам вариант Россини. Где отчетливо проговаривается: можно быть милой, трудолюбивой, доброй — но для того, чтобы получить шанс на свой бал, тебе совершенно необходим человек, у которого будет «выход на власть», способность тебя продвинуть.

Эта мысль недвусмысленно и прямо прописана в либретто Якопо Феретти (а он взял ее из сказки Перро, там была специальная сентенция на эту тему) и вот уже чуть более 200 лет утверждается на сценах главных европейских и американских театров. В России — сначала в Петербурге, потом в Москве — опера Россини появилась почти сразу после итальянской премьеры и была любима публикой, но затем отсутствовала в репертуаре в советское время. Лишь на исходе ХХ века ее стали снова играть в театрах (по радио она звучала и ранее). Теперь историю, в которой вовсе нет никакой магии, в Нижнем Новгороде поставил Игорь Ушаков.

С помощью двух художников-модельеров — Елены Фролиной и Игоря Дадиани — режиссер переносит действие в Соединенные Штаты, в бурные 20-е годы прошлого века. У Феретти и Россини дело происходило в Италии XVIII века, и призом для девушки должен был стать молодой правитель Салерно. Золушка в этой опере живет в доме с отчимом и сводными сестрами, и отчим думает только о том, как пристроить родных крошек ко двору. Над Золушкой никто специально не издевается (задания разбирать смешанные крупы нет), но она — прислуга и должна знать свое место. Высказывания отчима, которого зовут дон Маньифико («Великолепный»), и его манера поведения отсылают не к дворянскому сумасбродству, а к мечтам буржуазии о «красивой жизни» и соответствующим понятиям о путях ее достижения. Поэтому история без проблем переселяется на территорию великого Гэтсби — да и платья этой эпохи певицам очень идут.

Сцена из спектакля.
Фото — Ирина Гладунко.

Итак, две вздорные сестрички (Анастасия Джилас и Елизавета Вайслейб в одном составе, Галина Круч и София Схиртладзе в другом) швыряют друг в друга подушки, Золушка терпеливо наводит порядок. У нее здесь есть не только прозвище, но и имя — Анджелина (с очевидной отсылкой к ангельскому характеру); роль досталась Яне Дьяковой и Валерии Горбуновой — собственно, ради редкого типа голоса Дьяковой — колоратурное меццо-сопрано — и была поставлена в Нижнем эта опера. Переодетый в нищего наставник принца Алидоро (Георгий Екимов, а также Александр Миминошвили), решивший помочь подопечному найти невесту, заходит в дом и просит чего-нибудь съестного — разумеется, сестры его гонят прочь, а Золушка тайком дает хлеба и кофе. Тут должны появиться придворные, сообщающие о скором визите принца, — но мужской хор становится хором телеграфистов, новости они «читают с телеграфной ленты». Наконец, является дон Рамиро, принц Салернский (Борис Степанов, в другом составе Сергей Годин) вместе со своим камердинером Дандини (Тигрий Бажакин, затем Константин Сучков) — вот только парочка поменялась нарядами до того, как войти в дом. Принц является в простецком костюме (кепка, пиджак, etc.), а слуга — в роскошной шубе и цилиндре. Они и именами поменялись — и при этом Золушка ухитряется влюбиться в «бедного» принца с первого взгляда, а две сестрички и папаша обхаживают «богатого» слугу.

Здесь торжествует фирменный комизм Россини (виртуозный оркестр La voce strumentale, ведомый Дмитрием Синьковским, кажется, хохочет в каждой ноте), а режиссер позволяет артистам забавляться на сцене и забавляется сам, даря «важному гостю» то манеры владельца заводов, газет, пароходов, то надменную плавность прямо-таки Дягилева.

Сцена из спектакля.
Фото — Ирина Гладунко.

Наверное, самой бурно принимаемой сценой спектакля становится монолог дона Маньифико, поверившего в то, что он схватил удачу за хвост и одна из его дочерей станет супругой принца. До того ленивый синьор, заботившийся лишь о том, чтобы его ни в каких обстоятельствах не тревожили, превращается в пламенного мечтателя — и все грезы его о получении взяток. Сергей Теленков и Виктор Ряузов рисуют своего героя яркими красками — дон Маньифико уже видит себя в роли придворного, которому принц поручил разбираться с прошениями населения, и прямо преображается в артистическом требовании мзды. Казалось бы, итальянская опера XIX века, режиссура, отправляющая действие в начало века ХХ в США, — все предельно далеко от нашей действительности, но как смеется зал! Как понимающе кивает при каких-то особо бодрых планах героя, как любуется этим простодушным фейерверком глупости и нахальства!

Конечно, отчим не собирается брать падчерицу на бал — и заботиться о ее попадании во дворец приходится не фее (ее просто нет, равно как и преображенных крыс, тыквокареты и прочего), а учителю Алидоро. Он и становится тем «человеком со связями», который приводит героиню в особняк принца, тем самым необходимым каждой девушке покровителем. И никаких неожиданностей на балу не случается: героиня является в таком триумфальном образе светской дивы, что становится королевой бала просто по факту своего появления. Сцены счастливого финала менее забавны, чем сцены в доме дона Маньифико, хотя изумление папаши, обнаружившего, что его дочери пытались обаять слугу, а не господина, сыграно замечательно.

Сцена из спектакля.
Фото — Ирина Гладунко.

В этой опере Золушка не теряет туфельку, а вручает принцу при расставании один из парных браслетов — как знак свободы его выбора. (Если он захочет вспомнить о ней, то приедет и предъявит.) В последней сцене она прощает и сестер, и отчима — уже вознесшись на вершину благополучия, она не помнит зла и будет помогать не любившему ее семейству. Образцовая дама новой формации: богатый муж, из занятий — только благотворительность. Если окружающим повезет, она и сама, может быть, станет чьей-нибудь покровительницей. Таковы ведь правила этой сказки.