Завтра, 2 июня, в Санкт-Петербурге начинает работу Вторая Молодежная театральная режиссерская лаборатория «ON.ТЕАТР».
Лаборатория «ON.ТЕАТР» — мероприятие для города Петербурга уникальное, поскольку проводится она для молодых театральных режиссеров, не имеющих возможности реализовать свой талант на театральных сценах культурной столицы.
Режиссерская лаборатория ждет своих гостей и зрителей 2 — 25 июня на площадках театра имени Ленсовета и Большого Драматического Театра имени Г. А. Товстоногова.
На сцене театра Ленсовета со 2 по 21 июня нас ожидают показы эскизных спектаклей по современным пьесам. Эскизы сделаны как по уже широко известным текстам знаковых западных драматургов — Мартина Макдонаха («Человек-подушка»), Сары Кейн («Психоз»), Жана-Люка Лагарса («Правила поведения в современном обществе»), Марка Равенхилла («Откровенные полароидные снимки»), так и по новейшим текстам представителей современной русской драматургии (таким как «Запертая дверь» Павла Пряжко, «Класс Бенто Бончева» Максима Курочкина, «Сухие завтраки» Вячеслава Дурненкова и пр.).
На сцене БДТ с 22 по 25 июня режиссеры-победители 2009 года представят эскизы спектаклей, поставленных Г. А. Товстоноговым (в этом году лаборатория посвящена 95-летию со дня рождения Мастера).
По окончании показов состоится обсуждение работ экспертным советом, в состав которого входят: ректор Высшей школы деятелей сценического искусства, профессор РАТИ-ГИТИСа Геннадий Дадамян (Москва); режиссер-постановщик Александринского театра Андрей Могучий (Санкт-Петербург); главный режиссер Театра имени Ленсовета Гарольд Стрелков (Санкт-Петербург); художественный руководитель всероссийского фестиваля «Реальный театр», член экспертного совета премии «Золотая маска» Олег Лоевский (Екатеринбург); арт-директор Центра Мейерхольда Павел Руднев (Москва); главный редактор «Петербургского театрального журнала», доцент Санкт-Петербургской театральной академии Марина Дмитревская; эксперт «Золотой маски», арт-директор фестиваля «Новая пьеса» Кристина Матвиенко.
Подробную афишу фестиваля смотрите на сайте лаборатории.
Материалы о прошлогодней Лаборатории «ON.ТЕАТР», опубликованные в № 57 «Петербургского театрального журнала» читайте здесь.
Опрос режиссеров-участников лаборатории 2009 года — здесь.
С ОТКРЫТИЕМ!!!
И вот лаборатория открылась. Я предлагаю сделать эту страничку в блоге ее дневником: посмотреть все 40 эскизов кому-то одному будет вряд ли под силу, а коллективный разум это может потянуть…
1. Слава Милене Авимской за это движение.
2. Открытие в этот раз произошло на большой сцене Ленсовета и дало совсем неверную ноту: фейерверки, радость (а чему радоваться? Может, все провалятся…), конфетти, начальники от разных Управ и чудовищного уровня победные речевки «под Маяковского», от которых хотелось умереть сразу. А. Могучий сказал, что это все то, что он ненавидит в театре. Я с ним солидарна: открывали ЛАБОРАТОРИЮ, а не торжественное мероприятие. В прошлом году по-деловому, спокойно начали работать, а тут…
3. А. Анисимова показала «Правила поведения в современном обществе». Вот зачем ей понадобился Лагарс, выглядящий тут графоманом и — только (он, несомненно, графоман, но не только)? Для чего большая сцена, которую способна держать Фрейндлих, но никак не актер М. Бобков? Все это горестно обсудим завтра.
4. С. Хомченко показал в фойе «Психоз» С. Кейн. Большое количество пластики, затянутость, неясность композиции и целеполагания, много штампов этого типа театре, но есть и искренность, и неплохие этюды о раздвоении человека. Первые полчаса смотришь с интересом, дальше все вязнет. Если сократят вдвое — может получиться неплохой спектакль так любимого молодежью пластического театра.
Да, церемония открытия была странная…
О «Правилах»: конечно, из-за большой сцены все развалилось, но это проблема скорее организационная. Эскиз не убедил и по иным причинам: непонятно, почему выбрали именно этот материал; присутствие на сцене музыканта — как-то не обязательно, исполнение — старательно, но несколько однообразно… Не хочется никого обижать, да и скидку нужно делать на то, что ребята были первыми в программе, но смотреть было тяжеловато…
Странная лаборатория. Все стремятся к постановочности, большой сцене, и мы имеем малопрофессиональные сколки с плохого театра. Никакого поиска…
Но сегодня режиссер Д. Волкострелов показал очень симпатичный, филигранно сыгранный эскиз по заунывно-недраматичному и необразному тексту П. Пряжко «Закрытая дверь». И. Николаев, А. Старостина и П. Чинарев отлично сыграли «физиологический очерк» о героях без свойств — с наблюдениями, подробностями…Часть текста превращена в отличное видео (там и И. Тычинина,и А. Завьялов, и Д. Луговской, и М, Зимина очень точны и лаконичны тоже), которое «озвучивают» вживую. В эскизе видна и школа, и своя, не заемная наблюдательность. Конечно, смыслов у Пряжко на квадратный метр текста не хватает, и все стоит, как вода в тазу, но мастерство в ловле мини-движений жизни артисты блестяще показали!
Режиссеру Волкострелову: так как никаких рекомендаций Вам уважаемые эксперты не дали, а Вам, кажется, спектакль выпускать. И так как драматург Пряжко, хотя это и не герой моего романа, не является идиотом, чтобы писать пьесу на тему «Вот так вот как-то мы так все живем», да еще с такими странными подробностями.
Посылаю Вам выдержку из «Истории русской философии» Лосского — вдруг Вас позабавит или на что-нибудь вдохновит. Ей-богу, бывают же странные сближенья.
Дмитрий Иванович Писарев (18401868) родился в семье помещика. Писарева постигла ранняя смерть: он утонул во время купания в море недалеко от Риги. Несмотря на раннюю смерть, Писарев успел написать много сочинений, которые пользовались большим успехом. Он был талантливым очеркистом, литературным критиком, публицистом и популяризатором теорий естествознания. Подобно Чернышевскому и Добролюбову, Писарев глубоко верил в Бога в ранней юности. Во время учебы в университете он примкнул к кружку религиозных мистиков, давших обет вечного безбрачия. Возможно, что это излишество религиозного пыла послужило одной из причин вероотступничества двумя годами позднее.
Преодолев свой кризис, Писарев стал приверженцем вульгарного материализма Фогта, Молешотта и Бюхнера. Можно выразить, пишет он, смелое предположение, что разнообразие пищи, ведущее за собой разнообразие составных частей крови, служит основанием разносторонности ума и гармонического равновесия между разнородными силами и стремлением характера. Он считал, что оживленная интеллектуальная деятельность в XVIII в. была результатом потребления возбуждающих напитков чая и кофе.
Нет-нет, я не сошел с ума, глубокоуважаемый Дмитрий! Вы почитайте, пожалуйста, Лосского дальше. «Писарев заявлял, что пара ботинок для него ценнее всего творчества Шекспира». Понимаете, теперь куда копать?
Об эскизе Д. Волкострелова.
Не была на обсуждении, но есть, что сказать.
Видео, кажется, выиграло бы на большой сцене, но «жизнь в офисе» создана для существования в малой форме. И тут режиссер молодец, что не пошел на большую сцену, как абсолютное большинство участников лаборатории. Может, пока не поздно, всех остальных перевести пусть даже в душную 83 аудиторию? Ведь неудача за неудачей, антреприза за антрепризой.
А «Запертая дверь» получилась хорошей.
Бессодержательность героев сыграна вкусно. Особенно в живых сценах — там даже Славик, который вроде бы не такой офисный как остальные, катастрофически пуст. Никаких идентификаций с героями, сопереживаний, линий действия — только форма. И это срабатывает.
Реалистичные «разговоры ни о чем» есть и в других показах, но там выходит бред и фальшивое пустословие, а тут подробность изложения, перенесенная на сцену из текста П. Пряжко, создает эффект любования. Все показано в натуральную величину, издевательски приближенно.
Только Дом инвалидов не вписывается и сужает смысл происходящего. Получается «Вот мы жили, жили в офисе, а потом песенки в доме престарелых будем петь, скатываясь в маразм, ой-ой-ой». И дверь именно в зрительный зал — это пошловато. Но это же эскиз, да?
Видео по ритму и по уровню напряжения похоже на «Шультес» Бакура Бакурадзе. В этом фильме ведь тоже иллюстрируется текст с перечнем простых повседневных действий героя. И вырисовывается пустота, которая смертельно похожа на чистоту. Такое вот у нас сейчас настроение: форма без содержания.
12 спектаклей посмотрено и обсуждено…
Выжить в этой ситуации нам не суждено…
О грустном не буду, грустного много. Продает всех большая сцена, ох, продает.
О противоречиях экспертов тоже не буду: дискутируем, что первично — драматургия, слова с бумаги или пространственно-временные законы. Спорить по этому поводу в режиссерский век как-то странно… Стоять друг напротив друга мы с А. Могучим и П. Руднев с К. Матвиенко тоже как-то странно, поскольку лаборатория именно режиссерская.
Может быть, не стоит все же приговаривать молодых к современной драме — пусть бы брали современные тексты, но не обязательно пьесы, дабы отчетливее проявиться в режиссерском тексте…
Споры вызвали два эскиза: «Детектор лжи» по Сигареву М. Смирнова и «Чукчи» Ю. Королевского по П. Пряжко.
В первом случае антрепризная пьеса Сигрева была вскрыта эксцентрическим, почти клоунским приемом, и если довести и дочистить, этот не новый, но приём будет работать у неплохих актеров О. Коруха, П. Жуйкова и В. Зудовой.
Во втором случае, по мне, убрать бы все слова (по мнению А. Плюща тоже) и заниматься разработкой странного мира чукчей. Другие эксперты, наоборот, утверждали, что надо заняться текстом Пряжко, в котором чукчи из анекдотов. Ну, ничего анекдотического я-то в тексте не вижу, т.ч. по мне можно обойтись одним словом «однако» — и дело с концом.
Детектор Лжи. «Хорошо Сделанная Пьеса». Действительно, пьеса была вскрыта именно тем, отнюдь не новым и вполне успешно опробованным режиссерским приемом! Да. Это есть плюс!
Совсем не то с пьесой «Чукчи» Пряжко! Если убрать слова — получится либо ансамбль «Березка» с чукотским акцентом, либо …… Либо НЕЧТО с тем же акцентом.
Убрать слова — или убрать мимику?
Вообще-то это очень интересно как процесс, хотя и мучительно…
Но проблемы возникают крайне для меня острые. Недоделанные пьесы встречаются с малоумеющими режиссерами, да еще стремящимися на большую сцену, — и полный караул! На материале новых пьес нам показывают старый театр, но и сами новые пьесы не делают театру новых предложений. Об этом стал шуметь А. Могучий, я задумалась, и в разговорах с коллегами стала определять — когда же драматургия делала театру предложение нового способа существования.
Чехов. Несомненно. Но дальше — через Володина до Вампилова и Петрушевской — нового театру не предлагалось, совершенствовался закон психологического театра, «умельчался» уточнялся, каждое новое время требовало о себе новой правды, но сказать, что требовался новый язык — нет.
Абсурдисты. Несомненно.
А дальше? О. Мухина в «Тане-Тане» дала текст, в котором режиссерской воле было свободнее, чем раньше — это была канва для собственно режиссерского вышивания суверенных сюжетов.
А дальше? Гришковец на время потребовал от театра «новой естественности».
«Валентинов день» Вырыпаева предлагал новый способ существования: актер, живущий в двух временах, должен был держать еще и литературно-культурную составляющую… Типа того.
Но вот новый Пряжко, его «Закрытая дверь» для театра — никакое не новое, это проза, и ставить ее можно привычными для театра способами, с чтением ремарок, из которых весь текст состоит. Да, он описывает происходящее в настоящем времени, а не как классики в прошедшем: «Он шел и думал». Но у театра никогда нет прошедшего, у него всегда настоящее: актер на тексте «шел» — идет. Поэтому текст Пряжко: «Она садится и гасит окурок» ничего нового театру не предлагает. Так мне кажется…
А множество пьес и к реальности отношения, по-моему, не имеют, и как литература слабы, и — главное — в них не наблюдается интеллекта. А как же скучно без УМНОЙ драматургии!..
Но это я все о высоком. А наблюдаем мы очень плохую режиссерскую обученность, отсутствие культурных координат и слабое владение ремеслом. Вот даже то, что они не понимают — на большой сцене невозможен эскиз — свидетельствует о сильной проф.неразвитости.
Эскизы в комнате выигрывают. Мнения разошлись, но мне лично показалось, что есть перспектива дорасти у эскиза «Родные мои» по сценарию Н. Ворожбит «Смешанные чувства», реж. Д. Замиралов. Конечно, сценарий размазали по этюдам, но было в показе, в артистах живое, точное, и про людей, а не про уродов. Если я ошибаюсь — победят отрицательные мнения К. Матвиенко и С. Ражука.
Сегодняшний день дал два диаметрально противоположных показа и два очень разных обсуждения.
С утра Е. Гороховская — «У ковчега в восемь» по собственному переводу пьесы У. Хуба — почти готовый детский спектакль с отсылками (как показалось П. Рудневу) к бутусовскому «Годо», с обаятельнейшими студентами Козлова-Фильштинского, любимцами публики (и нынче их воспринимали на ура) и, с моей точки зрения, с переслащенным финалом (а с точки зрения А. Могучего, — слишком гламурной природой).
Днем — исключительно лабораторный эксперимент М. Александровой на материале пьесы К. Черчилл «Далёко», где в первой эпизоде грандиозно работала Ю. Дейнега и после которого состоялось интереснейшее обсуждение на тему «что в современной театре главное — история или бессюжетность» (это я сильно огрубляю, разговор был профессиональный и азартный именно о текстах, дающие своей пустотой простор режиссерскому языку). Черчилл ведь противостоит «вербатиму», тут — никакой конкретики, и найти режиссерский ход к заданному способу существования, чтобы спектакль не стал банальной историей, достаточно трудно.
Очень продуктивный был день. Еще раз поклон Милене Авимской за мероприятие…
Разговоры после спектакля становятся все более интересными и, увы, интереснее самих показов.
Проблема, которая встает во всей остроте, — герметичность молодых режиссеров, отсутствие у них, с одной стороны, бациллы создания нового, а, с другой, — незнание старого. Как будто сидят годы в запертых аудиториях, не видя ни жизни, ни искусства… Каким-то образом они оказываются заражены формами того театра, который кончился задолго до их рождения… Педагоги что ли делятся впечатлениями своей ранней бедовой молодости?..
Вот и закончилась первая часть марафона, 19 эскизов… Кажется. во вкус обсуждений вошел уже и А. Могучий, мы с Лоевским впрыгнули в свой обычный формат, режиссеры разговорились (хотя некоторые ни до ни после отрывка не появляются. И это понимание лаборатории???)
Сегодня интеренсную заявку («Лунопат» М. Курочкина) показал А. Гогун. Хорошо работали артисты, хотя не оставляет ощущение нескончаемой авторской пурги на фоне гуманитарной образованности, вызывающей истерические реакции…
…прихожу в ПТЖ (наконец-то! Всплыла!), а там сидят режиссеры П. Зобнин и А. Корионов и обсуждают Гогуна…
Следующая серия с 17 июня. Дай Бог сил!
Доброй ночи, дорогие друзья!
Вот сидим мы сейчас с актером Иваном Николаевым… Мы давно уже прочитали все вами написанное. Спасибо вам за интересные мысли! Но вот только сегодня собрались вам чего-нибудь написать в ответ.
Прежде всего, особенное спасибо Андрею Пронину за Писарева! Серьезно, это здорово, находить такие параллели, это вот все значит, что не зря мы все это делаем.
И дальше. А куда, если не в зал, прикажете ставить дверь?
направо, налево, или в глубину сцены, можно конечно куда угодно, безусловно, но вот мне кажется, что зрителю будет как-то не прикольно, если актеры будут к нему спиной в дверь уходить.
ну, как-то это не кошерно, правда же? там же ключевой эпизод про, собственно, «запертую дверь» играется на крупном плане благодаря тому, что дверь к залу направлена. и если вы согласитесь, чтобы в этот момент актеры к вам спиной были, то пожалуйста, мы и так можем.
Про количество смыслов в пашином тексте… ну право слово, я и не знаю… я так там их достаточное количество вижу. и актеры. и они их транслируют. сегодня был вот еще один показ, и он еще круче был. в зале вообще не смеялись. и для меня это важно было. и люди, от театра далекие подходят, и говорят очень сильные мысли обо всей этой истории. и я вот честно скажу — их мысли для меня куда как интереснее мыслей профессионалов от театра, просто потому что они неожиданней, они парадоксальней того, что вот например на обсуждении говорилось.
и дальше. Паша Пряжко никогда бы не написал “Она садится и гасит окурок”, нет у него в тексте такого, потому что эта фраза никакого отношения ни к реальности, ни к театру отношения не имеет, люди не совершают в жизни вообще действий в такой последовательности. да и вообще, очень меня расстраивает то, что кто-то знает, какой он театр вообще быть должен. я вот не знаю. и надеюсь никогда не узнать. а иначе какой смысл в этом во всем? это лаборатория ведь. мы ищем. кто-то теряет, кто-то находит. но находить надо только затем, чтобы выбрасывать. чтобы идти дальше. ну или на месте топтаться. или назад. не знаю. и любой театр в моем понимании должен оставаться лабораторией. мы вот ищем. и Паша нам дает координаты поиска. и мы там ищем. и я вот уверен — здесь мы нашли, и нам есть чем делиться. и мы делимся.
и за эту возможность вот спасибо организаторам. и световику Саше — особенное спасибо. с ним вообще очень хорошо работать. и Милене спасибо еще большее. и всем вообще.
и вот еще — жалобы поступают, что не слышно актеров. а я вот так думаю — имеющий уши — услышит.
я бы вот еще Пашу процитировал, он мне недавно очень подробное письмо написал про все это искусство вообще. но не буду сейчас. приберегу. оставлю для продолжения дискуссии. надеюсь, что будет она. да ведь? мне вот еще интересно пока. потому что вы очень хорошие-интересные вещи написали. еще раз спасибо вам! приходите на «Июль» 24-го!
Да, я знаю, какой должен быть театр. Живой. Всё.
Правда, ощущение живого-неживого у всех разное.
_____________________
А лаборатория вступила во вторую часть сериала. Надо сказать, чувствуется какое-то увядание: спектакли дают мало для постановки новых проблем, много проговорено и обсуждено раньше. Вчерашняя»Красная чашка» М. Дурненкова (которого Лоевский принял за Дурненкова В. — и не надо мне после этого говорить, что они не похожи!) и сегодняшнее «Количество» Черчилл шли в том же русле, что и прежние работы. А. Истомин пытался сколотить нечто постановочное, но заплутал в смыслах. Ж.Аль.Жабер дела историю лирическую, разбирался собой, но тоже, как мне кажется, заблудился.
А так все прижились в Ленсовете. Но голова что-то не родит мыслей в отсутствие полемических посланий со стороны сцены…
Лаборатория живет! Дышит, бурлит. На спектакле Тани Прияткиной — переаншлаг, двери берут штурмом. На обсуждениях все больше народу, разговор предметный, конкретный, полемика возникает, люди встают из зала, говорят и даже плачут, как вот искренняя и простодушная девушка сегодня…
Дмитрию Волкострелову — спасибо за комментарий и за отличный эскиз. Это, по-моему, был настоящий лабораторный эксперимент, был там и вкус, и глубина, потрясающий способ существования актерский.
Саша Иванов! Дорогой Саша Иванов! Спасибо Вам огромное! И помрежу Леше тоже. Понимаете, я вот думаю, что никакая молодая кровь, никакая энергия вновь приходящих, никакой талант и эксперимент не помогут, пока существует в стационарном государственном театре это внутреннее тотальное равнодушие, этот королевский пофигизм, «вахтерское» сознание. Весь молодой задор разобьется нахрен об рутину. Счастье, когда встречаешься внутри театра с людьми неравнодушными. И счастье, что в театре Ленсовета такие люди есть.
Когда днем спрашиваешь соседа: «А что мы смотрели утром», — понимаешь, что в середине третьего десятка спектаклей усталость уже зашкаливает.
Сегодня с утра были неплохие «Легкие люди», а вот что до аншлага на «Под небесами» и приятия спектакля Прияткиной (такой вот дешевый каламбур) многими, в том числе непримиримым до сих пор активным участником обсуждений «зрителем» и молодым режиссером Иваном Осиповым, то тут для меня загадка. То есть не аншлаг загадка (в спектакле много исполнителей, у каждого в зале есть друзья и близкие), а то, что молодые увидели в нем свое. А я вот, увы, только напыщенность и общие места…
Действительно радостно, что обсуждения горячие и осмысленные!!!
Сегодня мне (лично! не претендую на взимность тех, кому понравились следующие показы!) был интересен (т.е. почти понравился) показ Георгия Цнобиладзе «Война молдаван за картонную коробку».
Понравился потому, что псевдодокументальность (а документальности в театре, на мой взгляд, не бывает) превратили в театральность. И играли условное «На дне», что не отменяет правды жизни и даже публицистичности.
Потому, что при дальнейшем отборе средств могут получиться отличные актерские работы.
Потому что есть пафос, превращенный в действие.
Дискуссия была особенно интересной, поскольку однокурсники (Волкострелов и Цнобиладзе) продемонтстрировали разное отношение к категории правды и подлинности в театре. В одном удачном случае это было максимальное правдоподобие=подлинности, в другом — желание найти правдоподобию эквивалент в подлинности условного существования.
Ведь интересно, согласитесь?
Да, безусловно, живой. театр — должен быть живой. с этим — не поспоришь. но вот у меня есть ощущение, что «вода в тазу» (та, подобно которой «все стоит» в тексте Паши Пряжко) — это очень живая материя. да, кажется — стоит вода в тазу и стоит себе, но если приглядеться — то можно ведь увидеть множество движений-передвижений. и вот этой внимательности взгляда, как мне кажется, театру, русскому театру, сейчас и не хватает — у нас сейчас все очень вообще. и прививка «документальности» в этой ситуации была бы совсем не лишней. потому что слишком много в театре — театра. я сегодня в «Войне молдаван» увидел очень много театра, а за всеми этими театральными режиссерскими построениями и ходами я, простите за пафос, не увидел человека. людей. которые в пьесе — несомненно присутствуют. вот как-то так…
Так я вовсе не умаляю достижений (без иронии говорю) «Запертой двери» (хотя многозначительное «запертая дверь», согласитесь, отдает театром, Сартром и пр. Не с улицы пришел Пряжко!)! Там найдено микронное кино-существование (в живом плане) — и это ПУТЬ в театре, кто ж станет отрицать?
Я хотела сказать, что этот путь не единственный, и когда драматург предъявляет некий пафос (у Родионова его больше, чем у Пряжко, не правда ли?) путь через театр этот пафос языково оправдывает. На обсуждении актриса Анастасия рассказала историю о румынских гастарбайтерах, с которыми жила в одной квартире — и ее минималистский рассказ был в стилистике Пряжко, только лучше (там был запертый от нас драматизм и интрига: почему парень бил свою жену?). Она рассказала ее так, как поставлена «Запертая дверь». Родионов написал другой текст — с сюжетом, с историями. Чтобы не стать физиологическим очерком, материалу надо стать театром, и ребята пытались это делать. НЕ доделано, конечно! Общих мест много — это так. Но первые 20 минут дали направление, отличное от «Запертой двери» — и мне эти «разные судьбы» людей из одного класса (Додина) показались интересными, примечательными и достойными разговора. И то и другое может быть живым…
Разменяли четвертый десяток спектаклей, из зоны современной драматургии как основы эскизов вошли в полосу товстоноговской классики — и понеслись на обсуждениях вздохи облегчения: какой текст! какая пьеса! как звучит! Озон…
Но в»озоновом слое» режиссерам нашим не легче, хотя вчера мы с Лоевским отметили поразительные реакции зала на СЛОВА, на текст «Пяти вечеров». Жив курилка!
Но зачем эта пьеса А. Трусову, если он половину ее вымарывает и сочиняет свою историю про Тамару Петербургскую (наблюдение Лоевского) — босую блаженную, или про прекрасную даму, в финале стоящую наверху башни в ожидании ее оруженосца (наблюдение, если не ошибаюсь, то ли О. Кушляевой, то ли С. Козич)? Многозначительность, буквально «обкурившая» молодой зал, принята многими за новый подход (а его ждешь, устали от забытовления «Пяти вечеров»). Я осталась с теми, у кого, по остроумному замечанию И. Осипова, не было очков 3D и он не увидит в эскизе ровно ничего…
А. Корионов, прельстившись «Лисой и виноградом», сочинил лихую шутку с «Сиртаки», чудесным В. Реутовым, которому роль Ксанфа — как влитая, Н. Ткаченко, очень хорошо ведущей Клею (кстати, читайте об актрисе в новом номере ПТЖ!), но с совершенно не проясненным Эзопом. Понятно, что вечный пафос Корионова — это снятие пафоса со всего и вся. Но когда Эзоп — равнодушный бомж, поедающий с тарелок хозяев вкусную еду, а потом возвращающийся в дом Ксанфа и танцующий с хозяевами Сиртаки — не понимаю. То есть, хочу думать, что это про конец эпохи диссидентства и постройку у нас единого и неделимого «дома Ксанфа», где все питаются вареным языком (самым великим, что есть — по мнению Эзопа из пьесы). Про мир, где нет пропасти (Эзоп прыгает — а пропасти нет, и, прокричав «Дайте мне пропасть!» — он присоединяется к сытой компании хозяина). Но увидеть это все в эскизе пока трудно: это не сыграно Эзопом — Г. Алимпиевым и не проявлено режиссером.
И как я завидую А. Корионову, считающему, что пропасти для свободных людей уже нет!… Блажен, кто верует…
«Пять вечеров» Андрея Трусова — эскиз сложный, но интересный. Конечно, Тамара, с трудом проговаривающая слова, не имеющая с этим Ильиным ничего общего кажется странноватой, диковатой. Андрей предпринял уникальную попытку прочитать «Пять вечеров» как в первый раз, разомкнуть уже набившую оскомину обытовление или романтизацию пьесы. Режиссеру она затем — что таковы правила игры в этой части лаборатории. А то, что найденный им образ — если хотите Тамары Петербургской или Прекрасной дамы и оруженосца — не кажется адекватным пьесе это другой вопрос, это вопрос субъективности восприятия. Вопрос наличия или отсутствия очков 3D.
Про «Лису и виноград»: Марина Юрьевна, а Вы что, всерьез думаете, что «пропасть» есть? Где? Или сейчас она может быть? Пропасти для свободных людей уже нет и это не повод радоваться. Все Эзопы давно пляшут под «сиртаки» с умными, но ленивыми, не желающими думать Ксанфами. Эзоп Геннадия Алимпиева любит жизнь, как ни один из персонажей спектакля, но до поры до времени ему приходится скрывать свое такое жизнелюбие и способность удивляться чудесам.
Мне кажется, что пропасть для свободных людей сейчас не менее широка и глубока, чем была. И все углубляется. Только Эзопы предпочитают «Сиртаки» и фуршеты у премьер-министра и олигархов. Но тогда в Эзопе Алимпиева я хочу видеть с самого начала (или в момент возвращения) причины отказа от этой свободы. Я же говорю — он доедает за Ксанфом. Тогда дело не в том, что пропасти нет, а в том, что, доев за Ксанфом, в пропасть не прыгают, да и вольную не очень-то просят — вкусно же у Ксанфа!..
неужели вы всерьёз думаете, что возможно бесконфликтное существование эзопа? я имею ввиду современное понимание конфликта, проходящего внутри героя. если эзоп давно всё решил, то нет и пьесы. всё стоит на месте. лишь констатация — пропасти нет. и сквозное эзопа тогда сводится лишь к тому, чтобы добиться объедков пожирнее.
тема эта есть в жизни. Пример — борьба против башни газпрома. сколько там поддержавших власть «сытых эзопов». но тогда хотелось бы понять позицию режиссёра, » боль автора». констатации для меня мало.
а то, что сегодня «пропасть» есть — очевидно. прочитайте, например, письмо девотченко к деятелям культуры.
«Смерть Тарелкина» в постановке Марии Нецветаевой не просто получилась как спектакль — она получилась еще и пронзительно, почти пугающе, актуальной. Острый фарс 150-летней давности звучит как сатира на жизнь сегодняшнюю: даже ключевое слово варравинских интриг и расплюевских допросов — «оборотень» (прибавьте только: «в погонах») — будто взято из хроники последних лет. Что существенно, режиссер этих аналогий не только не навязывает зрителю, он их и вовсе не преподносит как свое изобретение, как свое видение текста — всё как бы получается само собой, всё и так есть в тексте, актерам только и стоит, что разыграть его вслух, зрителям, имеющим глаза и уши — увидеть и услышать. Это и есть самая тонкая и трудная задача постановщика — сделать свою работу почти незаметной для зрителя. Режиссер не ставит пьесу с ног на голову, чтобы поразить зал неслыханными концепциями (в таких случаях обычно выходит патетическая и раздражающая банальщина), он деликатно дает высказаться пьесе самой — отсюда успех у зрителя: актерам есть что играть, им весело на сцене (а Мейерхольд считал, что без этого не бывает театра), потому и зрителям весело смотреть. Пьеса и так в высшей степени театральна — это готовый фарс, почти балаганный, выпукло гротесковый (особенно последнее действие) и именно благодаря гротеску необыкновенно нагруженный смыслами. Дело тут не в психологии: дворник, Брандахлыстова, Качала и Шатала — скорее персонажи комедии масок, чем герои психологического театра. Гротесковое их раскрытие, данное как процесс, как ритмическое действие, поддержанное музыкой — само, без помощи психологических приемов, готовит по-настоящему страшный вывод: вся Россия — под следствием у Расплюевых, любого можно посадить «в секрет», обе столицы — в сообщниках у Тарелкина. Это не монолог резонера, это балаганная болтовня внутри самого действия — острый прием Сухово-Кобылина, мастерски поддержанный режиссером. Демиург-дирижер всего действа, персонаж в маске черепа, введенный в спектакль режиссером — своеобразный комментарий, как мне показалось, историко-литературного свойства: к вполне очевидной гоголевской традиции прибавляется гофмановская — возней бесноватых масок управляет демоническая сила, то ли доктор Коппелиус, то ли тот ужас ежедневной низкой жизни, который Гоголь так никогда и не назвал по имени.
По поводу «Тарелкина» позвольте не согласиться. Вчера не было сил обозначить проблемы, прозвучавшие в обсуждении, да я взяла за принцип не характеризовать неудачных показов, делая акцент на удачах, но тут возражу: «Тарелкин» довольно грязно склеен из очень отработанных театром элементов, он буквально зашлакован штампами. Увы. Ничего живого разглядеть в нем не удалось.
А вот «Блондинка» Володина Е. Максимовой получилась точной и тонкой современной работой. Режиссер понимает про жизнь, мужчин-женщин-блондинок-их мам-стремления и обломы…
Долго я ждал этого события. теперь можно с уверенностью утверждать — лаборатория удалась.
Многие говорили об ожидании нового языка, которого ждали от встречи молодых режиссёров с молодой драматургией. а вспышка произошла от встречи с выверенной временем гениальной классикой, когда уже не ясно, как к ней подступиться, не войдя вновь в ту же реку бытового существования. трудная задача получила блестящее решение. хотя в принципе этот язык не нов. намёки на его поиски были и в первые 20 минут эскиза по «пяти вечерам», и в трёх первых монологах в «заполярной правде». и в первом получасе по пьесе «далёко» черчил. этим путём шел угаров, показавший на мартовских читках «класс бенто бончева» но до конца приём попробовал и успешно доказал эскизом только в. люненко в «чулимске». радость и немного зависть, потому как репетирую сейчас другую пьесу, стремился к подобному способу существования — НО как трудно добиться от актёров отказа от привычного бытового общения «нос в нос». обычным этюдом можно лишь размять ситуацию и мотивировки. Хотя технология понятна.
способ пришёл из кино. один из молодых режиссёров заметил как недостаток , что актёры существуют в жёстком рисунке. в кино это называется-режиссёрский сценарий. когда режиссёр Точно знает, что у него в кадре, когда крупный план. и в кино актёр часто вынужден общаться с камерой .спасает талант, огромное воображение,глубокое проникновение в роль. это даёт особую энергию, которую фиксирует даже плёнка. здесь этот способ применён в театре. И дал блестящий результат. создать такой спектакль непросто. «кино» уже должно быть в голове. при этом должно быть очень ясно, что ты должен сказать.
Настоящая удача лаборатории. Ещё можно это назвать точкой отсчёта. Или планкой, падения которой испугался Могучий и исчез с лаборатории. Экспертам будет легче подводить итоги. Я их для себя подвёл. но вынужден уехать. тем интереснее сопоставить мнения. А это было одним из самых увлекательных процессов в лаборатории — диалог о театре.
Торопясь занять место, я, придя на спектакль Люненко, не заметил коврика зелёной травы в оформлении. И актёры при появлении никак к нему не отнеслись. Поэтому правила игры принял не сразу. Напрягся. думал, режиссёр пошёл по уже понятному пути , который уже становиться отдельным жанром в театре сегодня- читка по ролям. Но, слава богу, я ошибся.
Всё очень тонко по режиссуре. выявлена поэзия текста. Музыка вампиловской пьесы.
вдруг вспомнилось,что древние относили драматургию по роду поэзии.разговор о душе, о мироздании.
Такие категории возникаю после анализ впечатления. примеры – потом. тороплюсь. извините за ошибки.
поздравляю ВСЕХ!
Обидно и досадно, что из-за вечного питерского дождя и протекающих крыш не показали эскизы ЮРИЯ КОСТРОВА и АНАСТАСИИ КОВАЛЕНКО. Надеюсь, что их все же предъявят публике, а для режиссеров эта отсрочка всего лишь «дополнительное время», которое будет использовано во благо замысла и воплощения.
Да, товстоноговская часть лаборатории удалась. Приятно было видеть, что год работы для всех прошлогодних лаборантов оказался столь продуктивным, а предъявленный результат так неожидан. Блестки собственного режиссерского высказывания, столь робко заявленные на прошлой лаборатории, сейчас заполнили почти все эскизы. Кажется неправдоподобным появление такого количества молодых самобытных режиссеров. А количество вдруг открытых актерских талантов просто зашкаливает. И что бы мы делали весь июнь в Питере?
Хм. Он закончился. Значится, да.
Что же, раз уж все позади, то я могу со спокойной совестью говорить, что фестиваль закончился даже хуже, чем он был проведен. Я не был на всех днях фестиваля, мне не хватило героизма, чтобы высидеть половину из 35 спектаклей. Однако…Подождите, 35? Куда подевались еще 2? У меня проблемы с арифметикой? Крыша, ясное дело, она может протечь, но как же вы оставили актеров без сцены? Всего 2 спектакля, но, они анонсировались чуть ли ни как мастер-классы для остальных участников. Всего 2, конечно же, это такие мелочи, не правда ли?
Вполне заурядная ситуация — безвкусная постановочка получает признание. Так было всегда. Но зачем же обескураживать молодых актеров, давая приз совсем сырым вещам, в которых может и есть игра — но там нет людей. Людей, которые завтра на полученные деньги смогут поставить что-то лучше, чем бутылку коньяка на стол во время репетиции.
В целом, говоря о конкурсных спектаклях, можно выявить две крайности — бутафоризм и оголтелый рьяный концпетуализм. Однако это все к молодым режиссерам и художникам, а также к наличию двух программ в фестивале.
Церемония закрытия. Она была ужасна. Честно говоря, утренники в детском саду моей дочери выглядят лучше, там намного меньше фарса и нездорово выглядящих молодых людей, которые, мне кажется, ошиблись дверью, и решили атаковать банкетный стол. Неуважение к участникам, скомканность. Мне пришлось лично вмешаться в ситуацию, когда молодой человек толкнул девушку и никто из окружающих за нее не заступился. Я понимаю, организаторам было невдомек, что люди плавятся от жары, но давайте сохранять лицо, Господа. Но это опять же мелочи, ведь как было сказанно «лаборатория удалась»(с).
Могучего я на закрытии так и не увидел, а жаль.
И все же Он окончен. Честно говоря, если такой фестиваль — проекция будущего нашего театра, то я пожалуй сегодня же скуплю все билеты на все выступления cirque du soleil до 2012 года. Главная проблема — организация (я сейчас не про Милену и Гарольда, отнюдь). Большинство постановок как бы всем видом говорили зрителю, что режиссер, художник, и актеры еще не решили, что они должны делать. Пристально наблюдая за этим ужасным калейдоскопом эскизов к спектаклям, я все больше думаю, где достать билеты на cirque du soleil. Господа, это кошмарно. Господа, это стыдно. Возьмите всех участников и отправьте их в школу, и ставьте их в угол, чтобы учились, а потом выгоните их на улицу, чтбы они поняли, что их непонятно откуда взявшиеся иллюзии по поводу театра — продукт их недоученности и разгильдяйства.
Да здравствует Милена, она смогла разглядеть в этой мутной воде пару ломаных грошей, пусть зравствует и стыдится!
А закрытие — полная фигня.
Ах да, если у нас в редакции не протечёт крыша, всем настоятельно рекомендую почитать статью про ОН театр. она обещает быть очень и очень интересной.
Ваш Арсений Ухватков.
В редакции, скорее, протечет пол. Если Вы не знаете, Арсений, редакция наша находится в подвале. И нам только затопления сверху не хватало. Идите на cirque du soleil и, надеюсь, ничто не покоробит Ваш утонченный вкус.
Арсению хочется ответить. Особенно про закрытие. Это ведь хорошо, что как в детском саду, хуже, если бы с помпой. А тут отлично — протекла крыша БДТ, можно, если захотеть, считать знак!..
Серьезно. Дорогой Арсений! Много ли Вы смотрите, много ли ездите? Знаете ли, что если на 30 плохих спектаклей, увиденных за рабочую поездку, придется одна сцена — это уже не зря мотались? Это так же, как в жизни: не бывает 360 счастливых и солнечных дней в году.
Вы не потрудились посмотреть все, а я видела. Да, не густо. Но и не пусто. Вы не потрудились прийти днем на круглый стол, где шел активный и продуктивный разговор, и где был искомый Вами Могучий. И там было принято решение об УЧЕБЕ, о мастер-классах для режиссеров. Работа все это, дорогой коллега, работа, которую никто не делал, а Милена начала! НЕ конкурс, не победные реляции, а работа.
Жизнь — это жизнь. Да, два показа слетели из-за форс-мажора. Они будут показаны позже. Не тот ли Вы молодой человек, который подходил с этим провокационным вопросом — как вы смели присудить?.. Мерещится… И Вам ответили: перераспределим, как только увидим.
Да, слабого было много. Но и нормальное было. И, думаю, мы еще услышим имя Д. Волкострелова, и вспомним эту лабораторию, на которой он показал спектакль по нелюбимому мной Пряжко. Это очевидность ближайшего будущего. А остальные отмеченные получили возможность РАБОТЫ, чего и Вам, Арсений, желаю.
Об эскизе спектакля по пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», о котором писал С. Ражук.
В этом эскизе В. Люненко чувствуется связь с европейским театром как на уровне приема, так и на уровне смыслов: здесь есть черты и абсурдизма (первые сцены, где актеры разыгрывают архетипические ситуации, где слова повторяются будто по старой привычке), и экспрессионизма, когда появляется герой, противопоставляющий себя окружающему – Шаманов. Здесь слово остраняется, театральный язык не становится «аутентичным переводом» текста Вампилова. Режиссер удаляет из пьесы все приметы быта, и начинает со сцены, где все персонажи сидят в ряд на стульях перед прямоугольным куском свежего дерна и сухо, мертвыми голосами произносят свои реплики. Но в течение времени строгая геометрия линий движений актеров нарушается: математическая гармония разрушается, возникает все больше подробностей переживаний, психологических характеристик персонажей. Этот переход от абстракции, геометричности к конкретике и хаосу (разбросанные стулья, разлитая вода, вырванная трава) занимает первую часть пьесы, и на этом режиссер останавливается. Поэтому вопрос, что же дальше, закономерен: будет ли это кольцевая композиция, когда все вернется к первоначальному состоянию, или нет? Не сформулирован закон спектакля, по которому будет развиваться действие, и, как следствие, — непонятно само высказывание режиссера.
Лаборатория это неплохо. Спасибо устроителям.
Хотелось бы видеть больше высказываний действующих режиссёров об эскизах. Велись ли стенограммы обсуждений? Было бы интересно почитать.
Физически не смог быть на ,большинстве спектаклей. Велись ли видеозаписи? Будут ли выложены на сайте?
Посчастливилось поприсутствовать на обсуждении работы по А.Вампилову «Прошлым летом в Чулимске»…
В связи с этим, хотелось бы поделиться впечатлениями не только от просмотра эскиза режиссёра В. Люненко., но и от самого обсуждения..
А впечатления следующие: при всей кажущейся демократии, и тех условий «игры», которые демонстрировали те, кто находился в жюри, последнее веское слово, остаётся за господином Лоевским, который всему сразу наносит свой вердикт, и это всё напоминает , ушедшую с экранов программу Познера «Времена», который, как мы помним, в конце программы не зависимо от того, как проходила дискуссия заканчивал её своими заранее приготовленными цитатами, которые и должны были, по замыслу авторов программы оседать в головах потребителей, то , бишь, зрителей…
Аналогичную картину можно было наблюдать и здесь..
Каждая реплика и каждое мнение выступающего подвергалось ненужной цензуре, которая и есть личное мнение г-на Лоевского…, причём , делалось это всё время с недовольным лицом…И всё сводилось к следующему: «а здесь это не важно», «а здесь это не нужно».. и это при всём при том, что круг конкретных вопросов и критериев, по которым оценивается эскиз, не обозначен никем и никак в начале…
Все как бы имеют право высказываться свободно и говорить о том, что увидели, но поскольку, каждый зритель с улицы или профессионал видит по –разному, то всё обсуждение сводилось к: «мне понравилось» или «мне не понравилось»… , «я увидел, что это новый язык», или «я не увидел нового ничего»…
Одна выступающая (по-моему, Козич) высказала своё мнение о том, что эту пьесу Вампилова можно играть вне времени, не обозначая время действия… Это реплика никак не была прокомментирована, сидящими в президиуме, но именно это и есть тема настоящего профессионального разговора о работе режиссёра над пьесой.., о умении режиссёра «вскрыть» автора (по словам Г.А. Товстоногова), проникнуть в него, а не навязывать ему себя, одевая шутовскую шапку сверху..на текст..
К великому сожалению, проблема всей сегодняшней молодой режиссуры кроется именно в этом : в неумении проникать и вскрывать автора тем ключом, который пригоден только для него… Как говорил М. В.Сулимов, что самое простое это «придумать» за автора , а не «понять» его..
К сожалению, этому надо учиться… очень долго и скрупулёзно…Ума большого не надо, чтобы сыграть Шекспира в пиджаках.. Вот Г. А. Товстоногов сам лично владел умением разбирать пьесу, а вот, все его последователи , почему-то нет…
И очень печальное чувство оставил эпизод с молодой актрисой, которая попыталась уже в самом конце докричаться до аудитории, что в спектакле нет того, о чём написал Вампилов, там нет любви… Но она была поднята на смех, потому что она актриса, что с неё взять… эмоции..
А актриса-то, молоденькая совсем девочка, абсолютно права, потому что Вампилов настолько тонкий и чуткий автор, которого его исследователи , не зря сравнивают с Чеховым, и , который в свою очередь, очень бережно относится к своим персонажам , ко всем без исключения, то есть с любовью… , поэтому, и поэзия его текстов такая легкая…
Режиссёр , без сомнения очень талантливый человек, владеющий навыком умения работать с актёрами, это всё видно, но Вампилова он не «прочитал»…потому что рисует свою «картину-эскиз» очень жирными мазками , понятными и доступными, как в хорошей сатире…, но смотрится это грубо.. Он не оставляет пространства для зрителя самому оценить «персонажа-человека», здесь он задан однозначно и бесповоротно…, масочно..
Господин Лоевский в клочке травы увидел всё, аж, проблемы мироздания…, но мне бы хотелось напомнить ему простые библейские слова, звучащие у А.Тарковского в «Андрее Рублёве»: «Если я говорю языками людскими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий»…
Прежде всего, пьесы Вампилова-это любовь к человеку конкретному, тому , кто сидит или стоит рядом…, а проблемы мироздания.., уж как-нибудь сами , без наших относительно к ним фантазий обойдутся..
Умение критиков фантазировать на тему собственных ощущениий- это было, а конкретного профессионального разговора на тему режиссуры — не было!!!
Автору данных строк посчастливилось как-то побывать на фестивале в честь праздновании 100- летия со дня написания «Чайки», и с тех пор очень хорошо запомнился спектакль, который проходил на сцене театра на Литейном.., ( сам театр не вспомнить), то есть там был очередной показ «Чайки», место действия, которой проходило на кладбище…, прямо на могильных холмах, а Сорина в 4 действии укладывали в гроб.., вместо коляски . К чему я это пишу? А к тому, что у Чехова, (почему-то чётко указано в ремарках, например, во втором действии):
«Площадка для крокета. В глубине направо дом с большою террасою, налево видно озеро, в котором , отражаясь , сверкает солнце. Цветники. Полдень. Жарко.»
Чехову, как автору, почему-то очень было важно, чтобы его герои находились именно в этих обстоятельствах, а не в иных…
Господин Лоевский хвалит режиссёра за то, что он отказался от надоевшего г-ну Лоевскому забора…, но если автору важен именно забор, зачем вместо него придумывать велосипед???
До тех пор, пока критики сами не «заставят режиссёра вернуться к самим пьесам, а не к своим неограниченным фантазиям, зрители будут наблюдать всё, что угодно, но только не конкретного автора…, и всё в результате превратиться в единую серую массу, где будет не важно ни время, ни место действия, ни страна…, эдакий тотальный театральный глобализм, всех и вся одеть в бутусовские серые шинели и загнать куда-нибудь в одно место действия, да, хоть бы и на кладбище…
Если критики сначала выдают «статуэтки» молодому и начинающему дарованию за то, что тот добровольно меняет жанр пьесы с трагедии на комедию или фарс, как происходит в «Царе-Эдипе» на Литейном с Прикотенко, то о каких критериях к молодой режиссуре, в принципе может идти речь?… То есть поощряется как раз не талантливый взгляд сегодняшнего человека-художника на автора, а его « шутовство» и «кривлянье»..и явное бессилие поставить в том жанре, который этим автором указан. Критике это нравится и критика это поощряет!!!
Но вот, в одном спектакле актёры откривлялись, а режиссёр несётся ставить новых авторов…, и ни в одного не попадает… Кривляние, кривлянием, как говорится, а дело делом…, но статуэтка-то уже выдана…, а беспомощность-то как была, так и осталась…
Так чего же вы ищите, господа критики? Своих новых ощущений, среди тех, которыми вы перекормлены от просмотренных спектаклей или всё-таки вы пытаетесь разглядеть человека, владеющего, хоть какими-то навыками режиссуры, который способен не себя прикрепить . как булавку к автору, а убедить нас в том, что мы видим именно пьесу , написанною Вампиловым, а не Брехтом, например…
Хотелось бы, чтобы господин Лоевский представил себе такую ситуацию. К нему приходит художник и просит написать его портрет.. Господин Ловкий садится, позирует и видит потом следующее, к примеру: сидит он не в кресле, а лежит в гамаке., в розовых панталонах, а в руках у него журнал «Мурзилка»..
Что это? -Спросит он художника?… Это -моя фантазия, ответит тот и будет прав…, с точки зрения того же г-на Лоевского…
Но это же не я, — возразит, возмущённый г-н Лоевский.
А я тебя так вижу, ответит художник, и отправит свою картину на выставку, где она обязательно получит какой-нибудь приз…за новый взгляд … на Лоевского…
Ларисе.
Думаю, если бы Вы ходили на все обсуждения, критерии, по которым обсуждается спектакль, стали бы Вам ясны. Одно единственное обсуждение, да еще то, на котором волею судьбы из критиков остался один Лоевский, — вряд ли показательно.
Что касается верности автору, то в профессиональном смысле я этого не понимаю. Пьеса может быть адекватно воспроизведена только одним путем — полиграфическим. А театр — искусство интерпретирующее (тут довольно сложная система взаимоотношений вербального и пространственно-временного рядов). С этих позиций мы и обсуждали эскизы. Даже если они были слабы (а таких было очень много).
Мне кажется, что последнее слово за Лоевским не оставалось, ну, а если бы и оставалось, — он настолько много сделал в последние годы для развития молодой режиссуры, стольких поставил на ноги, послал в проекты, помог окрепнуть, что, наблюдая этот процесс, я уверилась в полезности его резкого и иронического тона.
Коля, записи обсуждений эскизов Лаборатории мы лично не вели, но вот итоговый круглый стол и мнения экспертов обо все этом деле записали.
Видимо, завтра (конечно, в сокращенном варианте) про это будет пост в блоге.
Итоги.
Марине Дмитревской.
Уважаемая Марина Юрьевна! Не могу не поверить Вам на слово, что мне крайне не повезло, что «волею судьбы» я оказалась именно на том обсуждении эскизов, где оказался, с Ваших слов «ироничный» один г-н Лоевский, но, ведь, это уже случилось и данная прецедент уже был создан, а это , значит, что все присутствующие , как то: участники и обсуждающие зрители, вынуждены были находиться именно в этих обстоятельствах, которые были созданы, а не иных, не так ли?
Именно, поэтому, я посчитала возможным выразить своё мнение не вообще, а только конкретно по данному дню.. И именно это обсуждение, а не какое либо другое вызвало внутри очень много вопросов, надеюсь, что не только у меня, потому, что я не увидела там конкретного профессионального разбора именно режиссуры, в предъявленных эскизах… И , ведь, больше всего не повезло, знаете ли не мне, человеку не заинтересованному, а именно режиссёрам — участникам, если они «волею судьбы» были поставлены в такие неравные условия, то бишь, имели возможность слышать только мнение одного эксперта-критика , а не профессиональный разбор уважаемых режиссёров…, потому что на этих обсуждениях различные эмоции были, мнения «вообще» по поводу увиденного – были, а конкретики –нет!..
Это ,во-первых, а во-вторых, если г-н Лоевский так много сделал в театральном мире для молодых режиссеров, то никому другому, как не ему должно бы было известно, как не хорошо начинать общение именно с теми, кто начинает делать свои первые шаги на театральном поприще с той самой иронии, которая простительна молодым и неопытным и совсем не приемлема для таких мэтров, к коим Вы его причисляете…
Это же не профессионально, а во-вторых , не этично! Любая ирония (как, впрочем, и сарказм) не приемлема , когда люди пытаются разговаривать о серьёзных и интересующих их проблемах.., для этого достаточно обратиться к любому словарю.., чтобы понять, что лежит в основе иронии…
Ирония (от греч. eironeia — притворство) -..1) отрицание или осмеяние, притворно облекаемые в форму согласия или одобрения…
2) Стилистическая фигура: выражение насмешки или лукавства посредством иносказания, когда слово или высказывание обретает в контексте речи смысл, противоположный буквальному значению или отрицающий его…
3) Вид комического, когда смешное скрывается под маской серьезного (в противоположность юмору) и таит в себе чувство превосходства или скептицизма.
Итак, в основе иронии лежит: отрицание, осмеяние насмешка, лукавство и чувство превосходства … и скептицизм… в придачу!!
Из этого всего следует, что г-н Лоевский совсем даже не заинтересован был разобраться в сложившейся ситуации с неординарным предъявлением эскиза Д. Шибаева, а просто с чувством превосходства решил парировать и всё…
Где же здесь Вы здесь наблюдаете проявление «профессионализма» и проявление ответственности и отношение к доверенным ему обязанностям – разобраться в том, что произошло? И понять, почему это произошло? И , что это за акция такая у молодого режиссера, который вместо того, чтобы понравиться г-ну Лоевскому, сделал всё, чтобы ему не понравиться… Вот , в чём проблема…
А он оказался не в состоянии «разрулить» данную ситуацию, как профессионал…и проявил себя как истинный дилетант…, скатившись до той самой иронии, которая, Вам так импонирует и нравится тоже…Цитирую Вас : «он настолько много сделал в последние годы для развития молодой режиссуры, стольких поставил на ноги, послал в проекты, помог окрепнуть, что, наблюдая этот процесс, я уверилась в полезности его резкого и иронического тона».
Так вот, ИРОНИЯ, как мне, кажется, вообще должна быть неприемлема в вопросах, касающихся таких трепетных областей, как сердце и душа художника.., причём, любого, в не зависимости от его возраста..
И именно это и показывает А. Чехов в «Чайке», когда во время спектакля Треплева Аркадина пытается комментировать происходящее прямо во время действия.
Аркадина. «Серой пахнет. Это так нужно?»
Треплев. Да
Аркадина.(смеётся) Да, это эффект.
..Получается, что г-н Лоевский, иронизируя, уподобляется той же Аркадиной, ни много не мало…
Что из этого получается, мы видим дальше по пьесе..
Треплев, (согласно ремарке автора) , машет рукой и уходи,..и мать не понимает, что она обидела не только своего ребёнка, но и художника…
В данном конкретном случае, г-н Лоевский своим ироничным выпадом вначале, ответил на такой же ироничный выпад молодого режиссера и всё… Кому от этого стало хорошо? Ровным счётом — никому..
Из его уст не сошло ни единой профессиональной фразы , касающихся конкретно именно режиссуры относительно данного эскиза.., (и не только этого, но такая же картина повторилась и при обсуждении эскиза по Вампилову) , что является и должно являться смыслом обсуждения в принципе..
А для этого у экспертов должны быть обозначены чёткие критерии, что конкретно оценивается…И вот, если бы они были заданы в самом начале, то тогда молодому дарованию могло быть предъявлено не личное философичное восприятие критика, а конкретно то, что отсутствовало в работе… подробно и обстоятельно:
Мы не увидели : и далее по списку:
В работе отсутствовало: и : далее по списку…
Конкретные факты , а не слова ради слов! И тогда, молодой человек, «получивший по шапке» получил не за выпад, а за отсутствие наличия обязательных требований, предъявляемых к участнику.. для того, чтобы иметь право озарять своим творчеством и осваивать дальше отведённые ему государством деньги ..
То, на чём настаивает г-н Лоевский – это свободное обращение с любым материалом на правах свободы восприятия или, согласно Вам, цитирую; « Пьеса может быть адекватно воспроизведена только одним путем — полиграфическим. А театр — искусство интерпретирующее (тут довольно сложная система взаимоотношений вербального и пространственно-временного рядов), то получается, что режиссёр , как лицо вторичное может делать с автором, что ему хочется???
И если Вы пишете, как эксперт данной лаборатории: «Что касается верности автору, то в профессиональном смысле я этого не понимаю», то мне хочется отправить Вас «в гости» к Г. А. Товстоногову, который в своей книге «Зеркало сцены» отмечал, что:
«Подлинная свобода режиссера заключается не в том, с какой он страстью и богатством воображения ломает планшет сцены, устраивает световые или водные фантасмагории, всовывает в спектакль кино, симфонический оркестр, вращает круги, тратит километры мануфактуры и тонны арматурного железа. …Благородное величие нашей профессии, ее сила и мудрость в добровольном и сознательном ограничении себя. Границы нашего воображения установлены автором, и переход их должен караться как измена и вероломство по отношению к автору. …Секрет и тайна режиссерской профессии, режиссерской удачи в том и состоит, чтобы наиболее глубоко современно и точно прочесть автора, понять и воплотить его».(подчёркнуто мной)
И ещё мне хотелось бы напомнить Вам и г-ну Лоевскому о истинном и профессиональном взгляде на свободу интерпретации, . который оглашают профессионалы, в частности М.С.Каган в своей книге: «Эстетика как философская наука», СПб., 1997
…. «свобода интерпретации произведения читателем, зрителем, слушателем не может быть абсолютной. Художник, ведь хочет, чтобы люди, к которым он обращается, разделили его переживания, его взгляд на мир, восприняли его идеи и идеалы» (стр. 296)
: «У каждого свой Гамлет», «своя Наташа Ростова», но мы не вправе приписать Гамлету качества Полония, а любимой героини Толстого презираемой им Элен Безуховой; у каждого слушателя восприятие моцартовского «Реквиема» вызывает особые ассоциации и потому особым образом переживаются, но это разброс душевных состояний в пределах трагического чувства скорби».(стр. 298)
Г. А. Товстоногов называл это «свободой в рабстве»… Где необъятную фантазию художника-интерпретатора может ограничить только АВТОР!! И был абсолютно прав, потому и вошёл в историю мирового театра, как человек, который умел работать с текстом того или иного автора, потому что, искал в каждом из них, те черты и стилистические особенности («ключ»), которые были присущи именно данному конкретному АВТОРУ, а не абстрактному из всей вселенной..и исходил именно из них,..(куда входит и мировоззрение автора и его мироощущение и то, где он жил в данный отрезок жизни, написания именно этой пьесы и что он читал , и кто на него мог влиять . и т. д.) , а как же иначе? Потому что Чехов и его озорные рассказы, это ещё не тот Чехов, который напишет «Вишнёвый сад»…
Сказать о том, что Достоевский и Чехов писали про нас с Вами сегодняшних — это значит, сотрясать воздух ненужными словами.. Они могли быть едиными в духе, но они были разными в своих средствах выражения, то есть в той самой форме, которую и должен уловить режиссер, которую должен сначала обнаружить, прочувствовать и только потом, попытаться выстроить это визуально..
Профессионализм режиссёра, ( если по Товстоногову) будет заключаться в том, что если Вы зайдёте в любую минуту спектакля в зал, Вы сразу же сможете определить автора, и не только во костюмам… В современных же спектаклях, стараниями тех же режиссёров, это уже становиться невозможным…, потому что сознательно стираются отличительные черты одной нации от другой…, все слились в едином постмодернистском коктейле…, но как писал когда-то И. Ильин:
«Каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему лечится, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет, сердится и отчаивается; по-своему говорит, декламирует и ораторствует; по-своему наблюдает, созерцает и создает живопись; по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему молится и геройствует… Он по-своему возносится и падает духом; по-своему и организуется. У каждого чувство права и справедливости; иной характер; иная дисциплина; иное представление о нравственном идеале; иная политическая мечта; иной государственный инстинкт…».
Трудно с ним не согласиться…
И ещё хотелось бы г-ну Лоевскому привести в пример слова современного философа А.Л. Казина:
«Классика любой национальности обращается ко всем и каждому, она всечеловечна, но она не является «всемством», man , безличным к уникальному в жизни, будь то страна или отдельный человек. … Национальное начало в культуре имеет свой вес, как и начало индивидуальное, единичное. Как нет двух одинаковых людей, так нет и двух подобных во всех отношений одинаковых наций. Прибегая к сравнению, скажем, что уклад жизни нации, её духовные ценности – такая же пища для искусства, как и уклад и ценности отдельного человека. Поэтому денационализация искусства, в сущности, тождественна её дегуманизации».
(М. С. Казин «Философское искусство в русской и европейской духовной традиции» «Алетейея» (стр.122. 113)
В данном случае, Денису Шибаеву могли быть предъявлены конкретные претензии по поводу не «проникновения» в мир Шукшина, к невнятному владению навыками работы с актёром ( и т. д), которые в данной работе, как раз -таки присутствовали), а не к средствам выражения..(которые, в свою очередь, могут быть совершенно различными и вот, здесь -«на вкус и цвет-товарищей нет)!!
Другими словами, если не вскрыто содержание, то любой режиссёр уходит в формальный поиск формы…
Это — конкретно , понятно и доступно…, потому что форма всегда вытекает из содержания, а не наоборот…
Именно это является настоящей болезнью всех начинающих молодых дарований.. Они пускаются в формальные поиски формы ради формы…, которая порой просто зависает в воздухе , выглядит иногда нелепо, смешно., а иногда бывает неловко даже за режиссера и т. д.
Вот здесь и нигде больше кроются все проблемы современной режиссуры, а это уже вопрос к обучению, на который Вы, Слава Богу, тоже обратили внимание:
«А наблюдаем мы очень плохую режиссерскую обученность, отсутствие культурных координат и слабое владение ремеслом. Вот даже то, что они не понимают — на большой сцене невозможен эскиз — свидетельствует о сильной проф.неразвитости».
И именно это может являться долгим и интересным поводом к серьёзному разговору, потому как , молодые таланты не пришельцы из космоса, а вчерашние выпускники театральных Вузов!
И я Вам выражаю личную признательность за то, что Вы в своих комментариях отметили это!!
Вот попалось под руку одно из последних интервью А. Гончарова.
«Чем удивляет современная режиссура публику? Отнюдь не сущностным проникновением в глубину авторского замысла, а тем, что на языке нынешней молодёжи называется «прикол», а в добрые старое время именовалось «фортелем». Всё до примитива просто: нет у Чехова ничего «из жизни сексуальных меньшинств» — так пусть будет убийство Тузенбаха Солёным на «голубой» почве, правда – «прикольно»?! Написал Гоголь про Хлестакова – «фитюлька» — ищи артиста косая сажень в плечах. Говорит чеховский Иванов, что он «покатился по наклонной плоскости» — вот пусть и катается на собственной свадьбе на роликовых коньках, как шпана по Арбату. Продолжать можно до бесконечности».
Наивно и глупо? Но подобные «фортели», выдаваемые за метафоры, стали чем-то вроде «хорошего тона» в режиссуре.
«Конечно, у всех бед есть свои вполне объективные причины. Конечно, мы живем в больное время. … Но кроме объективных причин есть все-таки и наша вина. Ведь во многом, если честно разобраться, мы сами спасовали перед этой напастью и породили благодатные условия для ее произрастания. Причем не только в театре или в какой-нибудь махровой антрепризе, но и (что самое печальное и опасное!) – в театральной школе. Породили кокетничанием с молодежью, заискиванием перед модой на «абсурд», отсутствием принципиальности, нежеланием портить отношения с коллегами (будто творческое неприятие обязательно должно породить личную неприязнь)… Говоря короче, я определил бы все это одним словом: БЕЗОТВЕТСВЕННОСТЬ.
Мы безответственно проматываем достояние, завещанное предшественниками и ушедшими коллегами, мы не сумели создать новую генерацию режиссуры, владеющую методом, способную этот метод реализовать на практике. (Отдельные личности, подающие надежду погоду не делают.) Наконец, мы не сумели наших учеников методом заразить, влюбить в это чудо».
«Театральная жизнь» 2000, №9 , стр. 9, 10…
Ах, Лариса, в полемическом запале вы имели неосторожность назвать Казина Моисеем Соломоновичем. Боюсь, что нечаянно вы коснулись таких трепетных вопросов, как сердце и душа современного философа. Вот она награда за бескомпромиссную борьбу со всемством. В порядке епитимьи вам следовало бы выучить наизусть несколько произведений И.Ильина.
Прелес-но.
Все молодцы — и кто работал много и кто отлично делал вид) Это конечно про режиссеров и художников. Администрация же всецело молодцы — взять на попечение такое количество спектаклей, посмотреть их и обсудить… Да это тянет на премию, орден, а то и звание. Ну или благодарность в качестве аперитива, который сейчас Вам и преподносится!
Уважаемый, г-н Пронин! Не имею чести быть лично с Вами знакома, но если Вы в сане-епитимию-приму…
Благодарна Вам за досадную опечатку.., а заодно и за то, что Вы с таким пристальным вниманием отнеслись к моему скромному замечанию по поводу увиденного…
Никакого полемического запала, .. и тем более, борьбы…
Мы делимся мнениями, не более того…
Лариса! Ваш взволнованный монолог о режиссерских принципах Товстоногова напомнил мне о его современнике — крупном английском режиссере Френке Хоизере. В блестящей маленькой книжке «Notes on Directing» by Frank Hauser and Russel Reich, обращенной в театральным режиссерам, эпилог начинается следующими словами: «Your first, second and third duty is to the author. After that come the actor, the audience, the producer, or anyone else.» («Ваш первый и главный долг — перед автором. За ним следует актер, публика, продюсер и все остальные.»)
Уважаемый Александр ! Боюсь, что и Г.А.Товстоногов и упомянутый Вами Френк Хоизер не были «оригинальными» в своём роде , а только повторили утверждённое Станиславским К.С.., который, в свою очередь, в разных своих статьях писал:
«Необходимо пойти за автором по проложенному пути для того, чтоб не только понять, но и пережить задачи и намерения поэта. Только познав этот путь и ту конечную цель, куда он приводит, можно стать совершенно самостоятельным в коллективном творчестве и подходить к общей цели, сливши воедино работу всех искусств и творцов сцены».
(собр. соч. в 8 т. том 5, стр. 461)
«Вл.Немирович –Данченко говорит: «Семя упавшее в землю, пускает ростки, но само – сгнивает, так точно и произведение поэта, проникнув в душу артиста, возбуждает её творчество, но само умирает в ней». Взамен растворившегося в душе артиста произведения поэта создаётся в ней родственное поэту творение артиста. Оно дух от духа, плоть от плоти автора пьесы, и вместе с тем оно вполне самостоятельно, хотя и рождено от чужой темы, подсказанной поэтом».
Таким образом, прежде всего надо увлечься и сродниться с самой темой творчества, то есть с духовной стороной произведения поэта и с духовной сущностью роли. Усвоение темы творчества и слияние с ней должно быть настолько полно и глубоко, чтоб чужие подсказанные, привитые чувства стали своими, близкими, неразъединимыми и неотъемлемыми».
(Там же, том 5, стр.528.)
Своими утверждениями (или убеждениями) он очень «досаждал» своим творческим оппонентам, к коим относились, согласно предисловию автора 5 тома Собр. сочинений (в 8 т.) Н.Чушкину : Г.Крэг, Вс. Мейерхольд, А. Таиров, и М. Рейнгард., которые, в свою очередь, как пишет вышеупомянутый уже исследователь, «видели в пьесе лишь п р е д л о г, сценарий для режиссёрских и актёрских опусов».
(Там же, стр. 47)
Свои мысли по поводу своих уже видений роли режиссёра в работе над пьесой они высказывали в своих теоретических трудах и заметках..
В частности, В.Э. Мейерхольд в своей статье «Балаган» (1912 г.) писал:
«Прежде всего Я, моё своеобразное отношение к миру. И всё что я беру материалом для моего искусства, является соответствующим не правде действительности, а правде моего художественного каприза».