Еще одна премьера АБДТ им. Г.А. Товстоногова родилась вне стен театра, закрытого на реконструкцию: спектакль Анджея Бубеня «Пешком» увидел свет в ДК им. А.М. Горького.

Нравственный посыл пьесы польского драматурга Славомира Мрожека «Пешком», написанной в 1980 году, заключается уже в самом названии драмы. Пешком, т.е. своими ногами (не на брюхе — по-пластунски, и не на поезде) — это самый честный путь, точнее, самый честный способ практически на любом пути. Именно так наставляет своего сына один из главных героев Мрожека.

Дело происходит на польской земле времен Второй мировой войны, войны, которая подняла людей, закружила, понесла по стране, словно ветер листья, уравняла в одной беде доходы, сословия и профессии. Гражданские и военные, образованные и неграмотные, бедные и богатые — они по-разному смотрят на мир, обладают разными характерами, выбирают себе отличные друг от друга пути. Но «только война позволяет стать теми, кем они не были»: в экстремальных условиях обостряются эгоизм и инстинкт самосохранения, а вот жизненно важные решения принимаются согласно обстоятельствам, а не общепринятым в мирное время нравственным принципам…

В глубине практически пустой сцены стоят в порядке возрастания по размеру пять щитов (по мере развития действия они будут подниматься и «уходить» один за другим), на которых сидят условные вороны — неизменный символ беды. Щиты составлены из кусков солдатских шинелей — где с пуговицами, где с хлястиками, где с петлями (художник Эдуард Кочергин): словно незримо присутствуют рядом с героями спектакля те, кто где-то положил свои жизни ради того, чтобы они жили на этом свете. А людьми достойными подаренной жизни здесь выглядят разве что Отец (Евгений Чудаков) и Сын (Сергей Галич), которые своим появлением в этом странном пространстве только подчеркивают сиротливую пустоту сцены. Заполнить ее будут не в состоянии и все десять разношерстных, разрозненных героев, собравшихся вместе на некой станции в ожидании поезда. А поезд, как пример испытания свыше, лишь пронесется мимо (пешком надо мерять свою землю, пешком!). Кто-то промолчит в ответ на такой «облом», а кто-то скажет, чтобы оправдать произошедшее: «Это не наш».

Дивная пара, состоящая из Дамы, которую играет Елена Попова, и Суперия (этот образ «срисован» драматургом с известного польского реформатора театра Станислава Игнация Виткевича), роль которого исполняет Геннадий Богачев, явно выпадает из диковатой компании прочих беженцев. Она даже чурается поначалу простолюдинов, среди которых есть прямо-таки брехтовские персонажи (Баба — Татьяна Аптикеева и Девушка — Варвара Павлова, которым «даром от военной фирмы» достается только приплод), а Он, как и положено человеку театра, капризен, манерен, демонстративен и публике только рад. И сразу становится понятно, что молчаливая женская жертвенность, которую играет Попова, недолго протянет рядом с этим «большим дитятей», которому и нос надо вытирать, и плечо подставлять, и чемодан за ним носить, и кормить его, и даже работать при нем цирюльником. Уйдет от него Дама, уйдет «не совсем новая невеста» с Учителем (Анатолий Петров), хотя в мирное время, быть может, и осталась… А в этом времени все по-другому: уходи, изменяй и меняйся сколько душе угодно. Самый яркий из «изменщиков» — поручик Зелинский (Станислав Концевич), который то ведет «разведку боем», то откровенно бандитствует, то маскируется, то бежит вон с некогда родной земли под собственное саркастическое «На Запад — чем дальше, тем лучше. Вперед, пионеры, на Запад!». Пусть бежит — уж точно не за него в ходе этой войны рвались в клочки солдатские шинели.

Для Бубеня, не так давно расставшегося с Театром на Васильевском, где, казалось, так удачно сошлись посильное режиссеру театральное пространство с желанием и потребностью труппы в серьезной работе, которые воплотились в ряде успешных, глубоких спектаклей, «Пешком» стала первым опытом сотрудничества с именитым БДТ. Увы, на работу режиссера заметно повлияло то обстоятельство, что премьерный спектакль увидел свет не на родной сцене, а в условно театральном ДК им. А.М. Горького. Конечно, здешняя сцена — не ТЮЗ, с пространством которого не только редко кто справляется, но и даже редко кто за него берется, однако не учитывать, что «крупноплановый» формат Бубеня в таких масштабах обречен, было нельзя. Свойственного для спектаклей Бубеня ощущения близости чьей-то чужой жизни, чужого дыхания и чужого права на бытие в этом спектакле нет. Люди и действие словно растекаются по сценической коробке, их энергия с трудом достигает середины партера, где и угасает, не давая возможности прочувствовать эпоху, связать музыку композитора Петра Салабера с происходящим на сцене, осознать смыслы и сделать из них выводы. Пространство победило время. Реальность победила вымысел. Но разве для того, чтобы убедиться в этом, нужен театр?