В этой жизни есть всего несколько вопросов, не имеющих ответа. Для чего в бане надевают теплую шапку, куда делись все тараканы и что такое «суверенная демократия». На днях к этому списку я добавил еще один: почему на спектакли театра «Карлссон-Хаус» все еще можно достать билет?

Посещенный недавно карлссоновский спектакль «Пой, Юсси, пой!» вызвал у нас с детьми такой восторг, что, позабыв про редакционное напутствие «новый обзор — новый театр», мы отправились на другое представление этого же театра — «Вероятно, чаепитие состоится» по книгам Льюиса Кэрролла.

«Чаепитие» идет на второй, недавно открывшейся, сцене театра, на улице Ломоносова. И хотя мы были основательно подготовлены первым спектаклем к маленьким чудесам и сумасшедшинкам театра «Карлссон-Хаус», первое же впечатление от нового места вновь оказалось ошеломляющим.

Прямо за порогом вас встречают — нет, не артисты театра Ольга Фирсова и Алексей Полищук — вас встречают Миссис Кап (эдакая хозяйка заведения) и Мартовский Заяц — герои спектакля. Понимаете, сама Миссис Кап и билеты у вас проверяет, и тапочки вашему ребенку дает. А Мартовский Заяц — ну, вы же помните по книге, какой он — проводит вас в маленькую комнату, «буферную» между прихожей и зрительным залом.

— А почему все говорят шепотом? — Тсссс! Потому что Соня спит.

В общем, буферная комната — это чтобы настроиться правильным образом на такое заведение, где разгуливает бешеный заяц, ходит чопорная Миссис Кап и где-то, непонятно где, спит Соня.

Так вот, когда вы стряхнете с себя суету улицы и окончательно поймете, что попали в какой-то совершенно необычный мир, Заяц проводит вас в полутемный зрительный зал.

Ну как, зал… Какой же это зал, если большую его часть занимает здоровенный стол, за которым уже сидит кто-то в огромной шляпе, а вокруг разложены мягкие подушки, на которых сидят дети с большими глазами и смотрят этими глазами на этого кого-то. А этот кто-то вовсе не актер Павел Иванов, а самый настоящий Шляпник!

То этот Шляпник сидит, косясь на детей, то вдруг растворится в темноте, то откуда-то вдруг вынырнет хвостик Зайца, то вдруг они оба столкнутся прямо перед вашим носом, то присядут оба за стол, то приведут нового зрителя, и все это в полной тишине. Ведь Соня спит.

Для вас так навсегда и останется тайной, в какой же момент начался, собственно, сам спектакль.

Пересказывать сюжет нет смысла. Этот спектакль — пиршество для людей-визуалов, по модной нынче энэлпэшной «репрезентативной системе». А если говорить человеческим языком, спектакль «Вероятно, чаепитие состоится» представляет собой череду ярких образов, сменяющих друг друга с разной частотой и разной степенью фантасмагоричности. Эти образы складываются в историю путешествия девочки Алисы по шахматной доске, которая местами перекликается с книгами Кэрролла, а местами является плодом сумасшествия воображения самих авторов спектакля.

Чайный стол, который является местом развития всех событий, беспрестанно видоизменяется, живя порой своей собственной жизнью. Все объекты на столе передвигаются и меняют свою форму так запросто, что с какого-то момента устаешь этому удивляться, а воспринимаешь как должное.

Алиса предстает крошечной девочкой со звонким голосом, меняющей, как и положено, свои размеры от микроскопических до вполне обычных. Присутствуют и другие персонажи: противный, похожий на Элтона Джона, Шалтай-Болтай, Чеширский Кот со своей улыбкой, Синяя Гусеница с фантастическими грибами и пузырьками с ядом, два самопожирающихся пирога… Ах да, есть еще Соня. Не все же ей спать. Рано или поздно ее все-таки разбудят, и вот тогда-то градус сумасшествия будет достигать рекордных отметок. Время от времени на сцене появляется образцово спокойная и рассудительная Миссис Кап и приносит какие-то новые элементы реквизита, приводя в чувство разошедшуюся компанию Зайца, Шляпника, Сони и прочих видимых и невидимых персонажей.

Это что-то совершенно невероятное. Карлссоновское «Вероятно, чаепитие состоится» задает такой уровень театрального мастерства, что я даже не знаю, с какими ощущениями буду теперь смотреть любой другой «обычный» спектакль, где актеры просто двигаются по сцене и произносят заученный текст. Возможно, искусство, рождающееся в стенах «Карлссон-Хауса», просто оказывается настолько созвучно моим внутренним представлениям о прекрасном, что я превозношу этот театр больше, чем он того заслуживает. Не знаю. С другой стороны, и от всех детей, и от всех своих взрослых знакомых я слышал примерно те же самые слова.

Игра актеров завораживает. Большая часть поведения Шляпника, к примеру, состоит из игры глаз, бровей и бархатного голоса, и наблюдать за всем этим можно бесконечно. Иногда кажется, что массивная шляпа на его голове удерживается только за счет движений его глаз, губ и ушей. Кстати, больше всего мне в спектакле понравился именно Шляпник.

Миссис Кап, как никто другой, умеет обращаться с маленькими зрителями. И со взрослыми тоже. В своем строгом сером костюме она напоминает чопорную хозяйку викторианского английского дома. Именно на Миссис Кап выпадает большая часть интерактива этого спектакля. Она раздает детям конфеты для подрастания и учит правильно их есть (я дома измерил детей — сработало), она по-английски учит детей готовить ягодный пирог (кстати, на английском языке идет добрых процентов пять от всего спектакля) и делает другие вещи, которые требуют зрительского отклика. И все это с таким неповторимо сдержанным выражением лица. Даже когда делает переворот через голову. Миссис Кап, безусловно, лучшая в этом спектакле.

Мартовский Заяц — самый занятой. Он присутствует во всех сценах, насыщая каждую из них необходимым уровнем сумасшествия. А его перевоплощение из славного зайца в мерзкого Шалтая-Болтая и обратно вообще сногсшибательно. Пожалуй, Заяц — лучший во всей четверке актеров.

Ну а больше всего мне понравилась Соня. Обе Сони: та, которая в исполнении Натальи Коробейниковой, и та, которая в исполнении ее же левой руки. Половину спектакля Соня проводит… не скажу где, а вторую половину — вместе с остальными актерами. А иногда — прямо рядом с детьми, позволяя им даже погладить спящую мышку Соню. А как она засыпает на ходу и храпит…

Огромным преимуществом спектакля является то, что он единственный (пока) играется на второй сцене театра «Карлссон-Хаус». В таких роскошных условиях можно было изготовить чумовые декорации и насытить ими весь театр, от самой входной двери и до последней подушки перед чайным столом. И авторы не преминули этим воспользоваться! Один стол можно рассматривать долго-предолго, изучая все его мельчайшие детали. Знаете иллюстрации к детским книжкам украинского издательства «А-Ба-Ба-Га-Ла-Ма-Га»? Вот там весь театр такой.

Спектакль рассчитан на возраст от пяти лет и до бесконечности. Это тот редкий случай, когда его с одинаково открытыми ртами будут смотреть и пятилетний ребенок и тринадцатилетний, на уме у которого сейчас одни только секс, наркотики и рок-н-ролл математика, физика и классическая музыка, а также их родители.