«Киллер Джо» — ранняя пьеса американского драматурга и сценариста Трейси Леттса, написанная в 1991 году. Спустя десять лет на экраны вышел одноименный фильм Уильяма Фридкина по сценарию Леттса, ставший призером Венецианского кинофестиваля.

Заокеанский криминальный кинотриллер с элементами черной комедии режиссер Петр Шерешевский превратил в триллер театральный и посвятил свою работу памяти Алексея Балабанова. Сцены насилия, секса и убийства на сцене выглядят куда мягче экранных: танцевальные движения, пантомима, двусмысленные намеки… Зато кошмар как глобальная катастрофа бесспорно торжествует, ибо сценическая психоделика здесь первична.

Задумка и вовсе масштабна. По словам Шерешевского, «это пьеса про апокалипсис, приговор всему человечеству». Если вы готовы выступить в роли свидетелей обвинения или суда присяжных, отправляйтесь в Камерный театр Малыщицкого и смотрите страшную историю с многозначительным подтекстом и предсказуемо плохим концом.

Славный юноша Крис Смит (Александр Худяков), натура романтическая и тонкая, приторговывает наркотиками, любит (в спектакле — платонически) свою младшую сестру Дотти (Карина Пестова), скромную, замкнутую невинную девушку. Смиты — та еще «семейка Адамс», а место действия — штат Техас — маскируется под ментовский Петербург. У Криса и Дотти мать-алкоголичка (подразумевается, на сцене не появляется), отец Ансель (Андрей Балашов) и мачеха Шарла (Наталья Вишня и Юлия Мен) — беспринципные обыватели-авантюристы. Узнав, что мать по пьяной лавочке оформила страховку, они решают сорвать большой куш, а вырученные деньги поделить. И нанимают убийцу. Наемник и есть киллер Джо Купер (Антон Падерин), продажный полицейский. Вроде ничего такого, что отличало бы сюжет от каждого второго телесериала про ментов и бандитов, но Шерешевский копает глубже и красит гуще, обильно приукрашивая все черным юмором. Например, устраивает Дотти и Джо свидание в дешевом кафе, куда Джо является в милицейской форме с одной-единственной красной гвоздикой и вместо серенады оглушительно поет караоке — песню Татьяны Булановой «Не плачь!»…

Слово «черный» ключевое. Оформление «черного дела» (художник Надежда Лопардина) столь же темное, в прямом и переносном смысле, как и помыслы героев. Два черных подиума за прозрачной черной органзой. Повсюду куча пустых пластиковых бутылок буро-коричневого цвета: в этом доме много пьют дешевого пива, что выдает в персонажах люмпенов, что пропили, профукали свою унылую, никчемную жизнь. Вместо стула или пуфа — и вовсе унитаз: на нем сидят, наводя марафет, и лишь однажды используют почти по назначению, когда голенького окровавленного Криса стошнит на нервной почве.

Видеоряд тоже тошнотный: телеэкран транслирует новости главного канала страны (угадайте, какой) со знакомым лицом ведущего на экране, что произносит стандартный текст, рапортующий об успехах «на полях страны», что «впереди планеты всей» — при том, что у героев ситуация катится под откос.

Мораль пьесы проста: за все в жизни надо платить. Герои же спектакля расплачиваются за алчность духовным самоубийством, стокгольмским синдромом и болезненным самосудом.