Десятилетие пребывания в искусстве Владимира Кехмана вверенный ему Михайловский театр встретил новым прочтением «Свадьбы Фигаро», которую здесь не ставили более 80 лет. Спектакль получился забавным, красивым и эклектичным, типично кехманским — с искусственной позолотой: под китайской упаковкой зрителям подсунули еще и японских самураев и гейш, а сам Моцарт существует в постановке преимущественно в качестве бренда, от него остались рожки да ножки.

Молодой, но уже видавший виды режиссер, а ранее и солист Вячеслав Стародубцев поиграл с названием спектакля, закавычил имя создателя, и в итоге вышло: «Моцарт. Свадьба Фигаро». И это самая настоящая китайская реплика оригинала, так что лукавый нейминг здесь совершенно необходим как спасительное средство от возможных претензий возмущенных традиционалистов, которым только классику подавай.

Это не первая такая хитрость Стародубцева, который с недавних пор стал главным режиссером в другом детище Кехмана — Новосибирском театре оперы и балета. В НОВАТе переименованию подверглась опера Чайковского, получившая название «Пиковая дама. Игра». Можно и задать новые жанровые рамки, казалось бы, незыблемым оперным столпам. Только за последний год творческие поиски главрежа-экспериментатора обогатили новосибирскую афишу оперным квестом «Турандот», fashion-оперой «Аида» и свежей триллер-оперой «Бал-маскарад». Во всех случаях нестройный ропот пуристов был заглушен восторгами более продвинутых зрителей, которые восприняли нововведения на ура. Очень хочется увидеть все это на сцене Михайловского, ведь Новосибирск так далеко.

Но вернемся к петербургской премьере. В интервью накануне события Вячеслав Стародубцев признавался, что хочет уйти от привычного восприятия «Свадьбы» как оперы-буфф. Но первоначальный замысел Моцарта все-таки проглядывает сквозь нагромождение ширм, китайских фонариков, экзерсисов с катанами, картинок аниме и великолепие костюмов, которым мы обязаны художнику Жанне Усачевой. И вот удивительное дело: режиссерский отсыл к стилю «шинуазри», который был моден во второй половине 18 столетия, когда вся галантная Европа увлеклась эстетикой Востока — и, в первую очередь, китайской — только усилил комичность происходящего, сделав интригу действия яркой, богатой и в то же время отточенной.

Привкус дзена в спектакль привносят решения художника-постановщика Петра Окунева. Декорации одновременно красивы, минималистичны и предельно функциональны. Нашлось место и невероятно удешевляющим производство спектакля видеопроекциям, которые более чем удачно вписались в общую картину. Плавающие на черной, как бы лаковой, поверхности золотые рыбки, традиционные восточные гравюры и волшебные драконы, на смену которым приходят более понятные новому поколению зрителей аниме и манга, чередуются с глубоким синим небом, на котором восходит красное самурайское солнце. Глазу на этой «Свадьбе» точно скучать не придется.

Как уже говорилось, одними китайскими мотивами режиссеру обойтись не удалось, пришлось добавить и «японщины». И вот перед нами граф Альмамвива-сёгун упражняется с боевыми мечами, его окружают слуги-самураи. Некоторых женских персонажей вполне позволительно перепутать с гейшами. Но и характерные черты пышного европейского XVIII века тоже явственно различимы, а в финале главные герои и вовсе предстанут в лаконичных черных одеяниях, ставя точку на так скоро отцветшем великолепии рококо. В полном соответствии с избранной стилистикой любовные записки и приказ о назначении офицером многострадального Керубино превращаются в гипертрофированные оригами. Кстати, образ пажа стал едва ли не самым ярким в постановке: и графу Альмавиве (Александр Шахов), и Фигаро (Александр Кузнецов), и Сюзанне (Екатерина Фенина) было до него далеко. Софья Файнберг прекрасно справилась с заданной «рваной» пластикой, искусно заламывала руки, задорно жеманилась — смехоточки постановки держались на ней. Но самое главное, она великолепно пела и провела свою партию блестяще. С большим чувством на сцене существовала Светлана Мончак в партии графини, а ее исполнение каватины Porgi, amor доказало — да, Моцарт здесь, и никакая шинуазри его не скроет. И очень хороша в характерном образе Марцелины оказалась Екатерина Каневская.

В целом, премьеру вытянула на себе женская часть состава. Мужские персонажи, по давней «михайловской» традиции, распелись ближе к середине представления, если не считать Юрия Мончака, который в образе доктора Бартоло мощно выступил с арией La vendetta. Очевидно, волнением от премьеры нужно объяснить незадавшийся терцет в первом акте, но в дальнейшем ансамбли, к счастью, пошли на лад.

Музыкальным руководителем постановки заявлен Михаил Татарников, но премьерными спектаклями дирижировал еще относительно молодой Иван Великанов, который совсем недавно сотрудничает с театром. Это сказалось: местами оркестр звучал не так, как привыкли поклонники Михайловского.

Но все же, несмотря на значительные недочеты, стоит признать, что премьера как минимум интересна. До следующего показа, который закроет оперный сезон в конце июня, наверняка все утрясется. К тому же место за пультом займет маэстро Татарников, что должно успокоить особо придирчивых слушателей. Новые подходы в режиссуре прекрасны: иногда стоит отряхнуть пыль веков с партитуры. По крайней мере, это вполне в духе самого композитора, который сам был изрядным бунтарем. Создатели спектакля по-новому посмотрели на шедевр Моцарта и сочинили свою историю — изящную и живую. Досадно только, что многие зрители не удосужились всмотреться в афишу и теперь считают, что в итоге им всучили фальшивый оперный adibas вместо старой доброй «Свадьбы Фигаро», надежды на которую с самого начала были обречены.