Вампиризм для русского искусства — тема родная. Страшилок про вурдалаков, волкодлаков в фольклоре множество. Увлекался историями про упырей А.К.Толстой. Одну из самых оригинальных и сильных комедий в русской драматургии («Смерть Тарелкина») А.В.Сухово-Кобылин посвятил вампирам-чиновникам, вампирам-полицейским. Что же говорить о западноевропейском искусстве? Здесь вампирическая традиция чрезвычайно богата, а в наши дни расцвела, извратившись в масскульте. В кино куда ни глянешь — всюду вампиры.

Музыкальные вампиры распространились не столь обильно. В начале XIX в. написана Г.А.Маршнером опера «Вампир». Однако нас интересует мюзикл. В конце XX — начале ХХI века возникло несколько версий мюзикла «Дракула»: французская, аргентинская, чешская, американская К.Хафа, К.Ортона, Ф.Уайлдхорна. Чешский «Дракула» (Карела Свободы) показан в Москве в 2002 г. Впрочем, самый популярный и, похоже, самый удачный мюзикл — «Бал вампиров». О нем (в связи с премьерой Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии) как раз и пойдет речь.

«Бал», в оригинале поставленный Романом Полански, имеет свою предысторию. В 1967 г. вышел на экраны фильм. Он не был мюзиклом. Чуть позже родилась сокращенная американская версия под названием «Бесстрашные убийцы вампиров», ее Полански не признал. Наконец, в 1997 г. Джим Стейнман и либреттист Михаэль Кунце сочинили мюзикл по мотивам старого фильма. От эстетики ленты 1967 г. в мюзикле и нынешнем спектакле — вступительная видеоанимация с луной, облаками и жутковатыми горами Трансильвании (где, как известно, живут все вампиры), а также черно-белые готические своды графского замка.

Естественно, за 30 лет идеология «Бала вампиров» сменилась. В 60-е годы еще верили в победу добра над злом, поэтому великолепный бал кончался для вампиров печально. Румынские крестьяне с кольями шли приступом на замок. Из окон вылетали несчастные скелеты.

В 2011 году вампиры под финал становятся воплощением агрессивной молодежи. «Нам никто не указ» — угрожающе поют новомодные вампирчики в прикиде готов. Овампиренные герои (Сара и Альфред) обращают свой жадный взгляд на зал. Бывшая невинная девушка из приличной еврейской семьи советует попить кровушки у почтеннейшей публики. По идее, представление должно бы закончиться тотальным овампирствлением зрителей. К сожалению, вампирчик успевает повозиться только с одним парнишкой из первого ряда. И все же торжество вампиров в сегодняшней действительности не вызывает сомнения у создателей мюзикла.

Говорить о пародии на романы про вампиров, как это делается в различных анонсах на спектакль, вряд ли стоит. Само собой, «Бал вампиров» восходит к «Дракуле» Брэма Стокера, но роман серьезен и поучителен. Кроме «Дракулы» мюзикл предлагает множество ассоциаций образованному зрителю. Бал вампиров корреспондируется у россиян с балом Воланда из «Мастера и Маргариты». Сцена выпрастывания из гробов напоминает о призраках грешных монашек в «Роберте-дьяволе» Д.Мейербера. Спасение от нечистой силы с помощью импровизированного креста схоже со сценой Мефистофеля из 2 д. «Фауста» Ш.Гуно. Горбун-слуга Куколь — аналог Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери» и вердиевского Риголетто. Список можно продолжить. Это говорится не в упрек, а в пояснение. Такова уж постмодернистская природа современного искусства.

Пародии нет, но мюзикл не настаивает на мрачности происходящего, что приятно. Перед нами сказка, рассказанная полушутя. Оживание и превращение жертв в питунов крови выглядит оптимистично. Смерти-то нет! И служанка Магда (Наталья Богданис) поет, глядя на труп хозяина: «Как смешно быть мертвым». Потом становится еще смешнее.

Разумеется, «Бал вампиров» — коммерческий проект, однако в нем есть парочка каверзных мыслей, не свойственных легкому жанру. Добро автоматически превращается в зло. Сегодня Альфред — борец против вампиров и почтительный ученик профессора — завтра сам ищущий вампир и потенциальный убийца учителя. Всë относительно! Недаром профессор в гриме Эйнштейна.

Теоретически мы знаем, как бороться с коррупцией, злоупотреблениями, но практически ничего не меняется. Нам известно, как бороться с вампирами (кол, чеснок, крест), однако кол оборачивается щепочкой, ее никак не вбить в нужное место, чесноком неудобно размахивать в обществе, а крест не действует против еврейского вампира (хозяина шинка, носящего имя художника Шагала).

Кроме того, за кого бороться? За морально неустойчивую Сару? За туповатую хозяйку трактира Ребекку? В мюзикле нет положительного начала, лирики — есть только томление плоти. Сочувствовать некому. Шагал, любящий отец, заколачивает дверь в комнату дочери, а сам еженощно лезет под подол служанке. Сара неразборчива в средствах, готова пойти на край света ради красивого платья. Вампиры, по крайней мере, —целеустремленные. У них хорошая организация и свои идеалы.

Сопротивление вампирам бесполезно. Если кто и способен избежать страшных зубов, то это невпопадный профессор (Андрей Матвеев). Не очень-то он и вкусный. В конечном итоге, надо следовать совету О.Уайльда: «Лучший способ избавиться от искушения — поддаться ему».

Правда, искушение довлеет, прежде всего, над Сарой (Елена Газаева). Это ее влечет в замок, чтобы испытать неслыханную свободу и потанцевать. Но основная страсть девушки: желание постоянно плескаться в ванне. Желание, как мы убеждаемся, нездоровое и порочное. Из-за него она оказывается участницей черной мессы и вампиршей, надругавшейся над робким ухажером Альфредом (Георгий Новицкий). В пьесе Бертольда Брехта «Кавказский меловой круг» мудрый судья Аздак спрашивает истицу Тамару: «Любишь ли ты купаться в теплой воде?» Тамара любит, и на основании ее признания Аздак делает безошибочный вывод: Тамара ненасытно сексуальна и виновна в нападении на односельчанина. В «Бале вампиров» цепочка причин и следствий также приводит в грешную ванну.

Вроде, ванна — вещь не самая страшная, но в мюзикле предметы обретают неожиданную функцию. Скажем, профессор с Альфредом попадают в графскую библиотеку, обильно покрытую библиотечной пылью. Обрадованный ученый исполняет пропагандистскую арию о гениальных авторах и пользе чтения. Увы, польза от книг оказывается совсем не интеллектуальная и не моральная. Когда сын графа, обаяшка-гомосексуалист Герберт (Кирилл Гордеев), уже совсем было собрался вонзить клыки в шею молодого гостя, тот извернулся и засунул книжечку XVIII века между зубов Герберта. Вот, оказывается, для чего нужны книжные раритеты!

Иронические пассажи мюзикла не препятствуют созданию атмосферы традиционного романа (фильма) ужасов. Когда-то существовали в Париже и Петербурге театры «гиньоля и фарса», «смеха и ужаса». «Бал вампиров» сделан как раз в таком контрастно-гротескном жанре. В гиньоле должна быть своего рода натуралистичность. Современный минимализм в декорациях и костюмах здесь неуместен. И зритель Театра музкомедии удовлетворенно озирает интерьеры средневекового замка с готическими колоннами, стрельчатыми окнами, дворцовой трехспальной кроватью под куполом, изящной резьбой по камню (венгерский художник Кентауэер). Красиво жили вампиры в Трансильвании, ничего не скажешь.

Конечно, ограждения, стремительно перемещаемые по пустой сцене танцовщиками (мюзикл «Собор Парижской Богоматери»), производят впечатление динамичностью, однако старомодная сценография тоже может радовать. Изголодались мы по живописности и конкретности. Лишь в готическом антураже и возможны лучшие сцены спектакля: сон-кошмар (сцена 2-я), вставание из гробов (сцена 9-я) из 2-го акта.

Что обеспечивает их бесспорную эффектность? Завораживающий ритм и хореография. Блестящая хореография выделяет «Бал вампиров» среди попыток перенести бродвейские мюзиклы на российскую сцену. Мюзикл, если у Вас не служит хотя бы половинка Джерома Роббинса, — напрасная трата денег и сил. А откуда его взять? Наш балетный театр сегодня славен одним Борисом Эйфманом, ну, может, Алексеем Ратманским. И всë. Балетмейстеры в бедных театрах оперетты ставят только дивертисменты.

Великость генерального директора Театра музкомедии Юрия Шварцкопфа в том, что он привез в Петербург целую постановочную бригаду из Вены (23 человека). И, главное, американского хореографа Денниса Каллахана.

Каллахан знает, как стелется по полу нечисть, как выползают, словно черви, расправляют свои тела покойники, залежавшиеся в гробах. Каллахан признался корреспонденту: «Меня сильно увлек процесс придумывания движений нечеловеческих существ». Заметим, в ансамбле трупаков затесались Влад Цепеш (Дракула), Синяя борода и другие почтенные злодеи.

Впрочем, дело не только в ансамблях. Спектаклю в целом свойственна пластическая «дисциплинированность». Режиссер Корнелиус Балтус и его помощники старательно перенесли венскую постановку (редакция 2009 г.), не позволяя русским разгильдяям отклоняться от канона, размахивать руками и хаотично шастать по площадке. Я смотрел венскую запись и могу удостоверить: ему это удалось.

Встает вопрос: в какой мере это вообще наш, петербургский спектакль? Ответ неоднозначен. Да, слепок, и все же он не может быть буквальным. Не исключено, в угаре патриотизма я ошибаюсь, но, на мой взгляд, российская версия более очеловечена, «утеплена».

В кастинге на главные партии победили певцы, не входящие в труппу Театра музыкальной комедии. Москвичи, петербуржцы, но чужие. Это печально. Поют, однако, хорошо. Насколько можно судить по записи, лучше венцев.

Из солистов лидирует Иван Ожогин — граф фон Кролок. Главный вампир напоминает отечественного Демона и вагнеровского Летучего голландца. Тут тебе и страдания по поводу вечной жизни («Наше проклятье — вечная жизнь!»), и неутолимая жажда любви (9-я сцена 2-го акта). В общем-то, 300 лет — не так уж и много, но, надо признать, жизнь у вампиров тоскливая, не позавидуешь. Однообразно как-то и хлопотно: нашел красавицу, засосал — опять ищи. Правда, днем, когда, так называемые, нормальные люди работают, можно поспать всласть. Так нет, враги, вампирологи норовят кол воткнуть именно во время дневного отдыха.

Кролок — самая привлекательная фигура спектакля. Граф высок, строен, элегантен в своем черном, перепончатом плаще с красным подбоем. Словом, настоящий мужчина с сильным голосом. К тому же хороший руководитель. Волевой, но ранимый. Ожогин, исполнивший несколько характерных ролей в московских мюзиклах, 4 сентября этого года (после премьеры «Бала вампиров»), «проснулся знаменитым». Разумеется, это только так говорится. Слухи об успехе распространяются в наших сельских условиях не так быстро. Однако подобного героя-тенора еще не было в Музкомедии.

Комические персонажи в мюзиклах редко бывают интересны. Исключения: Фиджин в «Оливере» и Дулитл в «Моей прекрасной леди». В любом мюзикле про вампиров непременно должен быть профессор. В «Бале» — трогательный Абронсиус-комик. Как и положено вампироведу, ученый предельно сосредоточен, методичен. Кругом чëрт знает что творится, а он спокоен и собирает факты. За обилием фактов не видит происходящего. Похож на наших метеорологов. В плане вокальном Матвееву приходится выпевать сложные монологи-скороговорки в духе «списочных» арий россиниевских доктора Бартоло, Дона Профондо и других персонажей-буффа.

Инженю-драматик Елена Газаева (Сара) более привычна. Тембр голоса у нее модный, с приятной гнусавостью а ля Юлия Рутберг. Спеть партию Сары, наверно, могли бы и музкомические сопрано (например Карина Чепурнова), однако мешает специфика работы в мюзикле. Петь с микрофоном на лбу десять дней подряд и потом исполнять партии в классических опереттах, тем более, операх — смерть для вокалиста.

Не случайно Театр добивается создания двух трупп: для мюзикла и для оперетты. Мысль справедливая. Правда, две труппы не решат все проблемы мюзикла. Можно импортировать одну постановку, но мюзикл требует иной системы работы над спектаклем в целом, иной системы проката. Не уверен, что мы располагаем необходимыми отечественными специалистами и финансами. Венская бригада продемонстрировала высокий профессионализм, за которым трудно угнаться. Нужен еще свой зритель, воспитание привычки у молодежи ходить в этот театр на мюзикл.

Как отдельную акцию «Бал вампиров» можно только приветствовать. Такой качественной работы мы не видели на сцене (только экранизации на экране). Здесь всë обольстительно. И музыка Стейнмана, ее прекрасно чувствует молодой дирижер Алексей Нефедов, и костюмы, и свет, и собственный балет Театра. Даже русский перевод (Сусанны Цирюк) не вызывает закатывания глаз от вопиющей глупости текста.

Перспективен ли путь копирования западных мюзиклов? Не знаю. Линия отечественного мюзикла, ее прочерчивал Владимир Воробьев, прервалась. А если уж переносить на российскую почву австро-венгерские проекты, то лучше такого высокого уровня, как «Бал вампиров», чем повторять пошлости венгерской «Летучей мыши». Хотя кровососущая порхунья стоит дешевле.

Концепция «Бала»? И она убедительна. Больше мыться не буду! Разве только в ознаменование выпуска талантливых мюзиклов.