Как и многие события нынешнего БДТ, премьера спектакля «Волнение» по пьесе Ивана Вырыпаева сопровождалась внушительными инфоповодами. Во-первых, недавно прошел столетний юбилей театра, во-вторых, 35 лет из них здесь работает Алиса Фрейндлих. Но всё это, ясное дело, формальности для «красивой рекламы», ведь ни актриса ни драматург в инфоповодах особо не нуждаются.

В одном из своих интервью Иван Вырыпаев сказал: «Самоирония, юмор — необходимые правила игры для драматурга. Без юмора сейчас ничего нет, невозможно представить себе разговор о серьезных вещах серьезным тоном. Чем более глубокие материи я хочу затронуть, тем больше мне нужно юмора».

Пьеса «Волнение», написанная для Алисы Фрейндлих, проникнута юмором насквозь. Поначалу кажется даже, что Иван Вырыпаев, как один из самых концептуальных авторов постдраматического театра, решил отойти от своего излюбленного стиля и написать что-то вроде «пьесы-расследования», остроумной словесной дуэли между американской писательницей еврейско-польского происхождения Ульи Рихте (ее играет, понятно, Алиса Бруновна) и робким журналистом, эмигрантом из Польши, мечтающем о карьере в США, Кшиштофом Зелинским (Рустам Насыров). В аннотации сказано даже, что эта пьеса об Авторе (стало быть, о природе творчества и непредсказуемой силе искусства). Нетрудно догадаться, что журналист станет задавать писательнице не самые удобные вопросы, а та будет на них отвечать, сохранив, разумеется, как и положено бенефициантке, остроумие, мудрость и зрелость мысли.

Но всё это — условия, лежащие на поверхности. Отправная точка, так сказать. Думается, что ни Алисе Фрейндлих, ни Ивану Вырыпаеву не было бы интересно идти старомодным бенефисным путем, эксплуатируя избитые темы, давно наработанные «приемы» (в самом деле, сколько раз народная артистка СССР играла спектакли о закулисной стороне искусства!).

«Волнение» на этом фоне — произведение совершенно особого рода, что-то вроде пьесы-обманки с двойным, а то и с тройным дном, где за внешним сюжетом (журналист берет интервью у одной из самых загадочных писательниц) скрывается невероятно иллюзорный, обманчивый, наполненный интригами мир.

На первый взгляд, здесь у каждого своя внятная цель и свое «безвыходное положение». Журналист в расчете на взлет в карьере целый год добивался встречи с выдающейся писательницей, чтобы пробить себе место в США, укорениться в каком-нибудь ведущем издании. Литературный агент Ульи Стив Ракун (Дмитрий Воробьев) и дочь Ульи Натали Блуменштайн (актриса Александринки Юлия Марченко) тревожатся, чтобы писательница не взболтнула лишнего. И потому просят журналиста не касаться трех тем: не вспоминать, что Улья родилась в Кракове, а, стало быть, имеет польские корни, не расспрашивать ее про немецкого отца и не интересоваться, почему после публикации романа «Кровь» ее обвинили в антисемитизме, не дав в итоге Нобелевскую премию.

«Натали серьезно переживает за то, как все пройдет, потому что знает, какой непростой характер у ее знаменитой мамы. А это интервью действительно очень-очень важно для всей их семьи», — сообщает Голос ведущего. Незримый персонаж спектакля будет комментировать всё действие от начала и до конца. Комментировать подчас иронично, подчас — в суховато-справочном тоне, но главная его задача — создавать своего рода флэшбэки к биографии участников. Благодаря нему многое прояснится в этом клубке напряженных отношений, поведет действие едва ли не в детективном русле (что добавляет спектаклю, конечно, особую интригу).

В одной из первых сцен Голос ведущего укажет на важную деталь (а фактически даст ключ ко всему сюжету): «Кшиштоф не знает, что настоящей целью этого интервью является примирение писательницы Ульи Рихте с влиятельной еврейской диаспорой в Нью-Йорке, которая после предпоследнего романа Ульи под названием „Кровь“ обвинила писательницу в антисемитизме и вынудила Нобелевский комитет вычеркнуть Улью из листа номинантов Нобелевской премии по литературе».

С самого начала спектакля задается динамичный ритм, напряжение. Когда журналист скажет, что вообще-то никто не в праве указывать ему на то, какие вопросы задавать, а какие нет, — Стив Ракун ответит: «На территории США запретных тем, разумеется, нет, есть только нежелательные». И эта фраза, звучащая так злободневно, вызовет смех и овации. А следом поднимется новая волна оваций, поскольку в комнату откроется дверь и войдет долгожданная Улья: «Здравствуйте. Это я».

То, как встречают зрители Алису Фрейндлих, — эмоция совершенно особого свойства. Так встречают только легенду. И, конечно, столь яркий штрих добавляет спектаклю Ивана Вырыпаева дополнительную интригу, ведь одной из важных тем здесь как раз и является мифотворчество — реальность и воображение, автор и созданные им персонажи, а если взглянуть шире, то — человек и его биография, тот след, который оставит он после себя.

Не даром свою постановку Иван Вырыпаев предваряет эпиграфом: «Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мистического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но — наиболее яркая и самая подлинная действительность. Алексей Лосев. «Диалектика мифа»

Надо ли пояснять, что эта реальность, граничащая с вымыслом, как раз и является основной материей игры Алисы Фрейндлих, в чем актриса всегда была непревзойденным мастером. Улья Рихте подробно раскрывает журналисту свою биографию, не отказывается от довольно сенсационных признаний (например, о том, что она в свое время употребляла наркотики, или что ее отцом был офицер СС, изнасиловавший ее мать — польскую еврейку), но тут же эти признания опровергаются официальной биографией писательницы, опубликованной в Википедии, где не было ни наркотиков, ни эсэсовца, а был исключительно трудный жизненный путь. Верить ли Улье, или это очередной «мифотворческий» ход без пяти минут Нобелевской лауреатки? Этот вопрос в спектакле намеренно остается без ответа (Иван Вырыпаев дает возможность зрителю самому отделить правду от вымысла).

Но то, что Улья является во многом альтер эго Ивана Вырыпаева не вызывает сомнений: он явно симпатизирует своей непредсказуемой, кокетливой и бесконечно талантливой героине. В одном из недавних своих интервью драматург сказал, что «любое произведение искусства — всегда о том, кто его слушает или смотрит в данный момент и потому его трудно описать». И эту же мысль произнесет Улья, когда журналист спросит, о чем ее новый роман: «А знаешь какой вопрос категорически нельзя задавать художнику? О чем его произведение. Когда эти глупые журналисты спрашивают меня: „Расскажите, о чем ваша книга“, — меня просто трясет от негодования. Потому что настоящая книга никогда не может быть просто „о чем-то“, книга — это не сюжет, не тема, книга — это целостное произведение искусства. Она о том, что ты чувствуешь в тот момент, когда ее читаешь».

А идеально почувствовать, конечно, волнение. Столь емким словом в пьесе обозначается широкий спектр противоречивых чувств (про волнение здесь рассуждают часто) — от тревоги, предательства, злости до симпатии, веры, влюбленности и, конечно же, настоящей любви. Ведь главное, что, по мнению Ульи Рихте, испытывает любой творец (будь то писатель, артист или музыкант), — это есть божественное волнение.

«Я думаю, что в искусстве только один смысл — наслаждение искусством. Иногда — мучительное!» — скажет Улья, причем так естественно и проникновенно, что станет понятно, здесь Алиса Фрейндлих со своей героиней и с драматургом абсолютно согласна. А когда журналист спросит: мол, как вы относитесь к цензуре и ко всевозможным табу, писательница ответит предельно лаконично: «Я считаю, что на территории искусства возможно всё, кроме не искусства». Тут, как говорится, трудно поспорить.

В финале пьесы она удивит очередным, откровенным и не менее сенсационным признанием (не будем раскрывать интригу), попросит прощения у читателей, а главное скажет, что ее «личная жизнь — это слова. Слова, произнесенные мной, и слова, произнесенные обо мне. <…> Я — это слова. Произведение искусства. А произведение искусства — то, что вы ощущаете в этот самый момент. Прямо сейчас. Так проявляется Автор. Творец! Творчество — это волнение Творца в каждой секунде творения, в каждой частице этой странной вселенной и в каждом из нас».