Три текста — Еврипида и Сенеки, написавших трагедию о норовистой, страдающей Медее, колдунье и воительнице, плюс в какой-то мере феминистская трактовка ее истории от немецкого постмодерниста Хайнера Мюллера. Три артиста — София Никифорова, Григорий Чабан, Роман Кочержевский — читает на малой сцене Театра Ленсовета условное звуковое письмо, словно озвучивает вычурную музыкальную партитуру. Разговаривают герои будто бы сами с собой: эффект общающихся с кем-то невидимым людей, внутренний монолог без надежды быть услышанными и без возможности быть понятыми: беседа глухого с немым.

Они бесстрастно наматывают жилы на кулак, завязывают вены в тугие узлы. У них нервный тик, физиологический тремор, пульсирующая артикуляция: хриплый рык, гортанный глекот, густой низкий голос, вдруг совершающий модуляцию либо взмывающий до верхних октав.

Всплесками — изломанность поз, приступами — согбенность в беззвучном крике. Непереносимые родовые потуги гордыни. Скрученная до предела пружина.

Речь — с напором, на преодоление, то легато, то стаккато, без раскатистых воплей. С отстраненным презрением и с едва уловимым акцентом, свойственный билингвам, полиглотам, натурализованным иностранцам. Они дробят морфемы на фонемы, хватая ртом воздух, как рыбы, выброшенные на берег. Некоторые слова произносят не по слогам даже — по буквам, демонстративно подчеркивая финальные согласные мхатовской речевой техникой. Некоторые фразы превращены в разрубленные куски, мясистые или пересохшие. Некоторые предложения расчленены на отдельные слова, которые не фонетически — метафизически складываются в еле сдерживаемый плач и переходят в утробный стон.

Герои ведут речь о должествовании, вероломстве, коварстве, о самоотречении в любви, об упоении в ненависти. Упрекают. Торгуются. Смиряются. Но не прощают. Не творят себе кумиров и низвергают властителей душ и тел.

Строгие белые плиты, черные манерные костюмы, гиперболизированные детские головы смотрятся скульптурными абстракциями, пропагандистскими плакатами. Раздвижные панели решительно рубят площадку и режут людей по живому. Море возникает бесконечными бесшумными видеоволнами. Цветная полосатая рябь болезненно стрекочет мерцательной аритмией. Реквием усмиряет расфокусированный хаос.

Режиссер Евгения Сафонова с целой командой художников разной специализации создает графичное метамодернистское пространство для взыскательных арт-гурманов, интеллектуалов-снобов, эстетических мазахистов, находящих упоение в бою с самосознанием и видящих свет во мраке подсознания.

Nota bene. Весьма специфическая речь и пластика, напоминающие поведенческие особенности людей с расстройством аутистического спектра, ассоциации с потусторонним киномиром Дэвида Линча — заковыристый прием обратной перемотки речитатива как метод сильного психологического воздействия, рискованные игры со светом — электрошоковые резкие затемнения, ослепляющие сполохи болезненно-белых и кроваво-красных зарниц… Все это требует моральной подготовки во избежание непредвиденных реакций, возможно, неподготовленного зрительского организма. Кто предупрежден — тот вооружен.