Неизвестно, как все было на самом деле, но представляется, что Олег Валерианович Басилашвили с особым, едва ли не плотоядным удовольствием взялся за главную роль в «Палачах» Мартина Макдонаха накануне своего 85-летия. Выйти на сцену родного БДТ (спустя несколько лет без собственных премьер) в столь неоднозначном (не то что отрицательном, а прямо—таки отвратительном) амплуа — это ли не чистая актерская радость? Палач на пенсии Гарри Уэйд становится в один ряд с коронными ролями других корифеев БДТ — писательницы—мистификаторки—убийцы Алисы Фрейндлих в «Волнении» Ивана Вырыпаева или старухи—сутенерки Светланы Крючковой в «Жизни впереди» Романа Мархолиа. Думается, в выборе режиссера «Палачей» Олег Басилашвили тоже сыграл свою роль: Николай Пинигин, ныне худрук белорусского Национального театра им. Янки Купалы, 10 лет работал в БДТ при Константине Лаврове и Темуре Чхеидзе, и его творческий метод должен быть хорошо знаком народному артисту СССР.

Метод оказался самый простой — буквализм. Николай Пинигин словно бы представил самого себя Мартином Макдонахом и снял артхаусное кино, воссоздав все исходные данные его новой пьесы без российского акцента. 1965 год. Паб в английском захолустье. Комичный отряд завсегдатаев—пропойц. Хозяин паба — местная знаменитость, палач, лишающийся работы в день отмены смертной казни. Его жена, принимающая порядок вещей без вопросов. Его дочь — застенчивый, изнемогающий от пубертата подросток. Юный репортер мелкой газетенки. Несколько визитеров — двигателей сюжета. Вся соль с самого начала: Гарри Уэйд вешает в тюрьме своего последнего преступника, тот твердит, что невиновен. Палач проявляет настойчивость (посредством полицейской дубинки) и просит не заносить это в протокол. Нет сомнений, что и дубинка, и виселица, оснащенная по последнему слову техники (1965 года), еще пригодятся в трагикомедии.

Но как — умолчим. «Палачи» в БДТ — тот редкий случай, когда знание сюжета лишает зрителя половины интереса. Историю артисты БДТ разыгрывают прямо зверскую, полную кинематографичных поворотов, с эффектными монологами, парадоксальным саспенсом и неожиданным (но логичным) финалом. Вот только вместо макдонаховского мира «тупых белых ублюдков» на сцене мы видим прежде всего сцену: условно музейное пространство, в котором представлены экспонаты чуждого просвещенному человечеству «нижнего мира». Тут ничего не попишешь: косноязычие, тупость, закостенелость, дикие предрассудки, неандертальские представления о морали, которыми столь виртуозно жонглирует Макдонах, нисколько не свойственны артистам БДТ во главе с Олегом Басилашвили, и воплотить их в спектакле хоть и хочется, но никак не удается.

Интеллигентные интонации палача оправданы хотя бы тем, что герой Басилашвили — франт и позер. Он даже ругается эдак изысканно, праздничными пулеметными очередями вместо остинатного обсценного бубнежа. У троицы забулдыг (Сергей Лосев, Евгений Соляков, Евгений Чудаков) при всех стараниях опуститься на человеческое дно выходит лишь очаровательная пародия — что твой «Человек с бульвара Капуцинов». Устрашающее бурчание, рычание и визг Геннадия Богачева в роли престарелого палача, наставника и соперника главного героя — просто ломание комедии. Руслану Барабанову — трикстеру Муни — ломать комедию положено по роли, но он переигрывает так, будто сам не понимает, кто его персонаж: маньяк или неудачливый мститель. Екатерина Толубеева, исключительно органичная в роли жены палача Элис, и Александра Магелатова, совершающая пародийно-цирковую трансформацию из киснущей кисейной барышни в девицу—оторву, искусно дополняют галерею ретропортретов.

Между тем заметно, что публика ждет отнюдь не ретро. При единственных в пьесе словах о России (где за вольные речи не то что повесили — расстреляли бы) зал взрывается счастливым хохотом. Он явно был бы не против и других аналогий. Кирилл Серебренников, только что поставивший «Палачей» у себя в «Гоголь-центре», по этому пути и пошел: поместил всю компанию в 1996 год (когда в России перестали применять смертную казнь), дал героям русские фамилии — и пьеса заработала, как будто написанная про нас самих. В БДТ зрителю глаза правдой вроде бы не колют и нервы не треплют. До поры до времени, впрочем. В последней сцене палач и его помощник — обаятельный, улыбчивый и мягкий Андрей Шарков — заворачивают в ковер очередной труп, и Олег Басилашвили (уже не Гарри Уэйд, о нет!), глядя прямо в зал, тихо, с расстановкой произносит: «Как в старые времена, я буду скучать». Стоп—кадр, крупный план, пауза, затемнение. Кажется, ради этого совершенно воландовского взгляда — пристального, пронизывающего, предупреждающего, как выстрел, — и затевался весь сыр-бор.