После нескольких переносов петербургский зритель все же увидел спектакль «Джульетта» на основной сцене Большого драматического театра. Его авторы — Тийт Оясoо и Эне-Лийс Семпер, творческий тандем из Эстонии. Постановка стала их дебютом на российских театральных подмостках.

Как любые представители постмодернистской школы, режиссеры отказываются от классического повествования сюжета, предлагая свой взамен. Вот перед нами парень (Геннадий Блинов) ведет влог своей спящей девушки (Муся Тотибадзе), у которой сегодня знаковый день — первая репетиция в театре в образе Джульетты. Вот она уже робко знакомится с труппой (разминающиеся на сцене в форме хафпайпа [ термин английского происхождения, происходит от «half-pipe», что переводится как «половина трубы». Это одна из разновидностей фристайла, представляющая собой выполнение спортсменами акробатических трюков в специальной конструкции, напоминающей по форме букву U. — Прим. ред.]), где каждый представляется в своей манере, и зрителю отчетливо становятся ясны взаимоотношения внутри коллектива. А вот уже и главное событие первого акта — дискотека, состоящая из попурри песен о любви: здесь и паскалевское «Шелковое сердце», и пугачевское «Забери меня с собой», и «I Will Always Love You» и т.д. Зал подпевает и отбивает ритм ногой, сидя на своих местах.

Затянувшаяся концовка первого действия невольно намекает на судьбоносные события во втором действии, однако в нем так ничего и не происходит. «Нажонглировавшись» различными формами, режиссеры переходят к более классическому театральному формату. Сцена драпируется желтыми кулисами, актеры, за исключением Джульетты, переодеваются в вычурные наряды, стилизованные под елизаветинскую эпоху, разыгрываются ключевые моменты шекспировской трагедии: смерть Меркуцио и Тибальта, сватовство Париса и вручение Лоренцо снадобья. Затем Джульетту одевают в подвенечное платье, и после принятия «эликсира» зрителя погружают в ее видения: сначала ослепительно-яркое свечение, образующее имя главной героини, а затем коллектив девиц, которых можно интерпретировать то ли как вилис (невест, умерших до свадьбы), то ли как эриний (богинь мести и ненависти). В финале же мы видим борьбу двух Ромео за сердце Джульетты, которой лишь остается цитировать строчку из песни Сергея Шнурова, как апофеоз действия: «Никого не жалко, никого: / Ни тебя, ни меня, ни его…».

Переходя от общего к частному, необходимо отметить, что спектакль вовсе не о жертвенной и всепоглощающей любви, так как шекспировская фабула лишь редкими вкраплениями напоминает о себе. Он о ненависти. Ненависти одного семейства к другому, ненависти одного ухажера к другому, ненависти стареющей актрисы к более молодой, ненависти одного человека к другому. Эту мысль подтверждают французские барьеры, аккуратно делящие храм Мельпомены на правое и левое крыло. И, естественно, это перекликается с событиями, происходящими в мире: активизация американского движения «Black Lives Matter», митинги в Беларуси и России и проч.

В качестве продолжения идеи о разделении уместно будет сказать и о символистском двоемирии как приеме спектакля. С одной стороны, реальность, где молодую и неопытную актрису «перемалывает» театр, с другой — шекспировские мотивы, оставленные лишь ради логического развития действия, и герои, разговаривающие высокопарным слогом. Таким образом, авторы спектакля подводят нас к краю пропасти, где до невыразимой сущности остается всего лишь шаг. Однако этот эффект не достигается, так как эстонский тандем бесконечно перескакивает из одного эстетического мира в другой, нарушая тем самым коммуникацию со зрителем.

Не работает должным образом и прием иронии, проходящий красной нитью через спектакль, так как зритель уже вдоволь «насытился» подобным юмором. Например, нелепые спитчи Меркуцио (Сергей Городничий) о сексе или нарочитый эксцентризм во втором действии спектакля, передающийся за счет декораций, костюмов и исполнительской манеры актеров.

Хочется отметить высокий пластический уровень актеров. Это, безусловно, является заслугой режиссеров, а также тренера телесных практик — Юрия Наэлема. Примечательно и то, что персонажи пьесы получились довольно разными и запоминающимися. Например, леди Капулетти, она же Кормилица (Варвара Павлова), показывающая всем своим видом и поведением властолюбие и сексуальность, или нелепый Парис (Рустам Насыров), презентующий себя через музыкальный номер под песню Шнурова «Терминатор» и т.д. Однако, как бы режиссеры спектакля не уверяли нас в том, что Муся Тотибадзе создает образ аутсайдера, это не так. Российская актриса и певица давно уже вошла в круги московской тусовки. Следовательно, ее имидж и бэкграунд не работает лишь со зрителем, который не знал о ней прежде.

Итак, «Джульетта» пытается быть всем, чем может быть: шоу, концертом, стендапом, документальным фильмом… Но в этой попытке быть всем представление теряет свою основу, а именно театральное начало. Режиссеры спектакля могут сколько угодно заявлять о современном переосмыслении классического произведения, а персонажи оказываться в разных форматах времени и пространства, но зритель все равно всегда будет ждать разрешения ситуации, случившееся с семействами Монтекки и Капулетти на уровне шекспировского масштаба.