Есть нечто провиденциальное в том, что два дня, когда в «Мастерской» давали премьеру «Два вечера в веселом доме» по Куприну, «Студия театрального искусства» на гастролях в Петербурге играла свои «Записные книжки» по Чехову. Линии судьбы обеих молодых трупп прочерчиваются сходно.

«Студия» образовалась из выпускников курса Сергея Женовача в РАТИ в 2005-м, пять лет спустя она пополнилась представителями следующего поколения его студентов. «Мастерская» возникла в прошлом году — точно так же очень удачный актерско-режиссерский курс профессора Григория Козлова в Петербургской театральной академии перерос в новый театр. Под вопли и стенания о кризисе русского репертуарного театра, его грядущей гибели, жизненной необходимости реформ — и нежелании/невозможности их проводить Женовач в Москве и Козлов в Петербурге делают дело. Извините, занимаются творчеством. Строят свои театральные дома на трех основаниях: талант, профессионализм и этическая доброкачественность. Как просто — а каков результат! «Студия театрального искусства», один из лучших, если не лучший театр Москвы, утверждает занятие театром как форму духовной деятельности, тем самым оправдывая существование этой изолгавшейся, пошлой и продажной отрасли столичного соцкультбыта. А «Мастерская» Козлова в первый же сезон по результатам экспертного опроса, учиненного городским комитетом по культуре, стала «Театром года» — поскольку утверждает то же самое, но в Петербурге.

«Два вечера в веселом доме» — не прямая инсценировка «Ямы» Куприна, а самостоятельная пьеса, которую Вячеслав Вербин сочинил, пользуясь повестью как материалом: взяв из нее некоторые сюжетные линии, темы, диалоги. Пьесу эту в 90-е не раз ставили, в том числе Козлов в новосибирском «Красном факеле», потом он вернулся к ней со студентами — спектакль шел в учебном театре Театральной академии, сейчас его возобновили, сделав вводы и приспособив к сцене на Народной улице, где поселилась «Мастерская».

Народная — это у черта на рогах, обшарпанное пространство на первом этаже здоровенного панельного дома (прежде там располагался театр «Буфф», которому выстроили новое здание). Надышать его, реанимировать непросто, однако энергетика актеров «Мастерской» такова, что через полчаса перестаешь замечать убитые кресла и потрескавшийся потолок. Куприн последовательно развертывает жанровые сцены жизни второсортного киевского борделя, Вербин следует ему: позднее утро, немытые-нечесаные проститутки продирают глаза, раскочегариваются, вот уже именины чьи-то замутились, скорая выпивка, скорые смех, слезы, ссоры, потасовки, примирения Потихоньку день проходит, подгребают первые клиенты, в борделе начинается привычный будний трудовой вечер.

Тут надобно сказать, как это сыграно. Светоносность живописи (например, Рембрандта) достигается тем, что под охру кладут голубой, и луч света, отражаясь от нижнего слоя краски, как бы подсвечивает верхний. Так и у Козлова: его актеры соединяют психологическую достоверность с легкостью, театральностью в хорошем смысле слова, то есть не театральщиной. У них не жирный густой реализм, однако и не распространенное нынче полуэстрадное изображательство, переходящее в кривлянье. Прелестные, восхитительные молодые актрисы играют опустившихся, несчастных, горемычных девчонок точно и ярко, однако их — актрис — свежесть, обаяние и артистизм подсвечивают эту, казалось бы, беспросветную картину. А кроме того, они ведь героини романа журналиста Платонова (этот персонаж есть у Куприна): сочинитель сидит за пишущей машинкой на втором этаже выстроенной художником Василием Семеновым двухъярусной конструкции с подвижными панелями, открывающими то нижний, то верхний план. Еще наверху — оркестр (актеры труппы и студенты очередного курса Козлова), он аккомпанирует действию вперемешку с фонограммой «Травиаты». Режиссерское решение спектакля — тоже слои красок: подробно, вкусно, «по школе» сыгранные сцены обрываются то буффонным дивертисментом — парадом разномастных покупателей продажной любви, то совершенно гомерической дракой, в которой крутят сальто, перелетают через столы и кровати, мало того, в ней участвует актер в портретном гриме самого Григория Козлова, то, наконец, финальным гимном «Миленький ты мой, возьми меня с собой», где диалог поделен между женской и мужской частями населения спектакля

«Два вечера в веселом доме» — 12-е название в афише «Мастерской». Успех у публики премьера имела оглушительный.