У этого спектакля несколько коннотаций. 11 лет назад Михаил Стронин перевел, а Лев Додин поставил у себя в МДТ «Молли Суини» ирландца Брайана Фрила. Сейчас Михаил Стронин перевел, а ученик Додина Григорий Дитятковский поставил в «Приюте комедианта» «Целителя верой» того же Фрила, спектакль называется «Мой уникальный путь». Обе пьесы устроены примерно одинаково — и чрезвычайно трудно для всех: режиссера, актеров, зрителей. Трое персонажей: муж, жена и еще один мужчина, принимающий деятельное участие в их жизни. О чем мы узнаем из его собственных слов, как и все остальное: это не пьесы в привычном понимании, диалогов нет, герои не вступают в контакт друг с другом, а попеременно произносят длиннейшие монологи-рассказы. В «Молли Суини» слепая героиня замужем за никчемным прожектером—неудачником, приезжий хирург оперирует ее, но его гений не исцеляет, а губит: Молли, увидев мир и не перенеся по трясения, погружается в безумие. В «Целителе» пьяница и вообще аморальный тип Фрэнк исцеляет посетителей концертов-сеансов, с которыми он десятилетиями колесит по Англии, с ним — жена Грейс и антрепренер Тэдди.

«Дар напрасный, дар случайный» — мог бы повторить Фрил вслед за Пушкиным. Потому что наделенный им Фрэнк, даром что лечит посторонних (впрочем, не даром, а за деньги), притом «послан Богом мучить себя, родных и тех, которых мучить грех», ведет себя абсолютно бесчеловечно, наконец гибнет в пьяной драке. Грейс то ли случайно, то ли намеренно выпивает смертельную дозу снотворного, и теперь Тэдди остается перебирать в памяти черты этих двух людей, которых он, как выясняется, любил отчаянно… Это все поймешь не вдруг.

Если в МДТ выдающиеся мастера умели заставить следить за каждой микродеталью, ловить каждое междометие, то спектакль Дитятковского распадается на три неравные составляющие. На пустой черной сцене, где художник Эмиль Капелюш разве что поставил боком несколько рядов кресел, как в старом кинотеатре, актеры видны особенно отчетливо. Грейс играет молодая Дарина Дружина, и с ролью она пока не справляется: в искусственно-экспрессивной манере выкрикивает километры текста, почти на одной ноте, подменяя темперамент механической моторностью, так что становится скучно. Роль Фрэнка режиссер взял себе. Григорий Дитятковский не новичок на сцене и на экране, он умеет произнести слова органично и выразительно, но все-таки перед нами Г. И. Дитятковский, произносящий слова Фрэнка, пусть и органично, а отнюдь не сам Фрэнк.

Еще одна коннотация — участие в спектакле Сергея Дрейдена. Нынешняя работа — четвертая, что выдающийся актер делает с Дитятковским, начиная с легендарного «Мрамора»: в конце 1990-х пьесу Бродского в галерее «Борей» играли Николай Лавров и Дрейден. Сейчас он непринужденно, элегантно, безусильно превращает этот самый «Мой уникальный путь» в свой ослепительный бенефис.

Фокус-покус: когда Фрэнк и Тэдди рассказывают о Грейс, ты в воображении не видишь Дарину Дружину, когда Тэдди и Грейс — о Фрэнке, не видишь Дитятковского. Но стоит мужу или жене сказать о Тэдди — немедленно представляешь Дрейдена: в кепке, с бабочкой, эксцентричного, чуток нелепого… При этом из-под кепки незадачливого антрепренера то и дело лукаво выглядывает Сергей Симонович Дрейден, наш старый знакомец и любимец. И, когда, например, его герой говорит, что, мол, артисту противопоказана семейная жизнь: «Можете мне поверить, уж я-то знаю», — нет сомнений, что это от себя и про себя, с усмешкой в зал. Премьерная публика радостно отзывается — значительная ее часть явно пришла на очередной праздник огромного поразительно оригинального и бесконечно обаятельного таланта Сергея Дрейдена.